как твои глаза предстали моему взору.
Сискви обняла его и изо всех сил прижала к себе, потом отпустила, повернулась и зашагала по снегу. Бинабик пошел рядом.
— Я бы хотел услышать твои новости, — сказал он. — Я беспокоился о нашем народе с тех пор, как покинул Озеро Голубой грязи.
Сискви пожала плечами.
— Мы выжили. Дети Седды всегда выживают. И все же убедить родителей дать мне даже небольшой отряд было так же трудно, как вытащить камень из копыта разъяренного барана.
— Пастух и Охотница должны смириться с вещами, о которых писал Укекук, — сказал Бинабик. — Пусть они и не самые приятные. И хотя их истинность очевидна, они не становятся более аппетитными. Тем не менее Джошуа и остальные испытывают искреннюю благодарность — каждая рука, каждый глаз поможет. Пастух и Охотница поступили правильно, пусть и без особого желания. — Он немного помолчал. — И ты совершила хороший поступок. Я благодарю тебя за проявление доброты по отношению к Саймону.
Она недоуменно посмотрела на Бинабика.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты попросила его присоединиться к отряду кануков, — ответил он. — Для него это много значит.
Она улыбнулась.
— Это не одолжение, любимый, а вполне заслуженная честь и наш выбор — не только мой, Бинабик, но всех кануков, которые пришли со мной.
Бинабик удивленно на нее посмотрел.
— Но они его не знают!
— Некоторые знают, — ответила Сискви. — Те немногие, кто уцелел после марша по склону Сиккихока, присоединились к нашей сотне. И они рассказали о тех событиях остальным. Твой юный друг произвел огромное впечатление на наш народ, любимый.
— Юный Саймон. — Бинабик ненадолго задумался. — Странное дело, но ты права.
— Он очень вырос, твой друг, с тех пор как мы расстались у озера. Ты наверняка и сам это видишь, не так ли? — спросила Сискви.
— Я знаю, что ты имеешь в виду не размеры — он всегда был крупным, даже для людей своей расы.
Сискви рассмеялась и снова к нему прижалась.
— Нет, конечно, нет. Я имела в виду, что после того, как он спустился с наших гор, Саймон стал похож на того, кто прошел Путь Зрелости.
— Обитатели нижних земель не поступают так, как мы, моя любовь, но я думаю, что весь прошлый год в некотором смысле стал для Саймона дорогой к зрелости. И я уверен, что этот путь еще не закончен. — Бинабик покачал головой, а потом взял Сискви за руки. — И все же я был несправедлив к Саймону, когда сказал, что ты предложила ему сражаться с нами только из-за своей доброты. Он молод и быстро меняется. А я так близок с ним, что перемены мне видны не так хорошо, как тебе.
— Ты видишь яснее многих из нас, Бинбиникгабеник. Именно за это я тебя люблю — а потому ты не должен пострадать. Я не давала покоя родителям, пока не добилась разрешения отправиться к тебе с отрядом кануков.
— О, Сискви, — с тоской сказал он, — тысяча тысяч самых крепких троллей не смогут спасти нас в эти ужасные времена, но иметь тебя рядом лучше, чем тысячу копий.
— Опять лесть, — рассмеялась она. — Но такая замечательная!
Рука об руку они шли дальше по снегу.
Провизии не хватало, но в дереве недостатка не было: внутри Дома Прощания пылал большой костер, и от дыма почернел потолок. При обычных обстоятельствах Саймона огорчило бы такое отношение к священному месту ситхи, но сегодня вечером он видел в этом необходимость — смелый и радостный жест во времена ускользающей надежды. Он посмотрел в сторону круга людей, собравшихся возле огня после того, как они закончили ужинать.
Многие поселенцы вернулись в свои палатки и пещеры, люди устали после долгого дня и неожиданного праздника. Некоторые тролли также ушли, одни чтобы присмотреть за баранами — ну что могут знать обитатели нижних земель о баранах? — другие отправились спать в пещеры, где им приготовили ночлег. Бинабик и Сискви сидели с принцем за высоким столом и негромко разговаривали, их лица были более серьезными, чем у остальных, передававших друг другу драгоценные меха с вином. После недолгих колебаний Саймон решил подойти к группе возле костра.
Леди Воршева покинула стол принца и направилась к выходу — герцогиня Гутрун шла вместе с ней, аккуратно придерживая за локоть, так мать пытается успокоить импульсивного ребенка, — но когда Воршева увидела Саймона, она остановилась.
— Вот ты где, — сказала она и поманила его к себе.
Растущий в ней ребенок уже изменил фигуру Воршевы и стал заметен всем.
— Миледи, герцогиня. — Возможно, следовало им поклониться, — подумал Саймон, но вспомнил, что они видели его поединок с Джеремией.
Он покраснел и поспешно склонил голову, чтобы они этого не заметили. По голосу Воршевы он понял, что она улыбается.
— Принц сказал, что тролли являются твоими союзниками, Саймон, — или мне следует называть тебя сэр Сеоман?
Стало только хуже, и Саймон почувствовал, как сильно у него горят щеки.
— Пожалуйста, миледи, называйте меня Саймон. — Он бросил на нее осторожный взгляд и только потом выпрямился.
Герцогиня Гутрун рассмеялась.
— Да помогут тебе небеса, парень, не надо так нервничать. Давай отпустим его к остальным, Воршева, — он еще молод, и ему не хочется рано ложиться спать, пусть немного выпьет и похвастается.
Воршева бросила на нее внимательный взгляд, но выражение ее лица тут же смягчилось.
— Я лишь собиралась сказать… — Она повернулась к Саймону. — Я хотела бы получше тебя узнать. Я думала, что наша жизнь после того, как мы покинули Наглимунд, была странной, но когда Джошуа рассказал мне, что довелось увидеть тебе… — Она снова рассмеялась, немного печально, и положила руки на живот. — Но я рада, что ты привел к нам помощь. Я никогда не видела никого, подобного этим троллям!
— Но ты же знаешь… м-м-м-м… Бинабика довольно давно, — сказала Гутрун и зевнула, прикрыв рот рукой.
— Да, но знать одного маленького человека совсем не то же самое, что увидеть целый отряд таких, как он. — Воршева повернулась к Саймону, словно просила о помощи. — Ты меня понимаешь?
— Да, леди Воршева. — Он улыбнулся, вспоминая. — Когда я в первый раз увидел город, где живет народ Бинабика, — сотни пещер на склоне горы, раскачивавшиеся веревочные мосты и множество троллей, молодых и старых, — да, это совсем не то же самое, что разговаривать с Бинабиком.
— Именно так. — Воршева кивнула. — Ну, я вновь тебя благодарю. Быть может, однажды ты расскажешь мне о своих приключениях. В последнее время я иногда плохо себя чувствую, а Джошуа обо мне беспокоится, когда я выхожу из дома и гуляю… — Она снова улыбнулась, но теперь с горечью. — В общем, будет приятно, если
