Значит, машина Лейтона сработала — и, в очередной раз, не так, как предполагал старый ученый. Блейд потер подбородок, уставившись невидящим взглядом в океанский простор. Не подлежало сомнению, что компьютер опять забросил его в очередной мир Измерения Икс — а шестой раз за два с четвертью года. Что ж, эти странствия становились для него все более привычными, хотя накапливавшийся опыт отнюдь не уменьшал опасности. Но сейчас Блейд не думал о ней; скорее, он даже испытывал некое облегчение, предпочитая сражаться с людьми, зверями и непогодой, чем с теми чудовищами безумия, которыми компьютер Лейтона мог населить его рассудок. Он старался не думать о боли в затылке; постепенно это неприятное ощущение слабело, превращаясь в едва заметное покалывание.
Блейд спрыгнул с камня и, увязая по щиколотки в мягком песке, направился к скалам. Он полагал, что очутился на острове, чудесным образом перенесенном в иной мир с картин Гогена, но в этом следовало убедиться. К тому же, на полотнах великого француза присутствовало и многое другое — цветы и плоды, туземцы, туземные хижины и туземные женщины… Да, женщины! С золотистой кожей, великолепными телами, пухлыми чувственными губами и призывным взглядом темных и страстных глаз… Блейд облизнул вдруг пересохшие губы и ускорил шаги.
Скалы оказались невысокими — около тридцати-сорока футов, — и были покрыты трещинами и уступами, так что подъем не представлял труда. Блейд не помнил, как называлась слагавшая их горная порода; соответствующий термин вертелся в голове, но никак не желал всплывать на поверхность. Он попытался сосредоточиться, но покалывание в затылке стало сильнее, словно предостерегая его от чрезмерных умственных усилий.
Вершина выбранного им утеса оказалась плоской и засыпанной тонкими каменными пластинками с довольно острыми краями. Блейд старался двигаться осторожно, чтобы не поранить ноги; потом нагнулся, выбрал довольно большой осколок в форме наконечника копья и зажал его в кулаке. Вот и оружие! На первый случай сойдет — если местные аборигены окажутся не столь дружелюбными, как те, которых рисовал Гоген.
Он огляделся, медленно поворачиваясь на все четыре стороны света. Остров, конечно же — остров! И небольшой! Этот клочок тверди земной представлял из себя классическое кольцо атолла с круглой лагуной в центре, и Блейд мог обозреть свои новые владения из конца в конец. Итак, в наличии имелось: лагуна диаметром с треть мили; окаймлявшее её кольцо суши шириной ярдов четыреста и длиной по внешней окружности мили две; изнутри и снаружи — ленты нешироких песчаных пляжей, за которыми вздымались утесы, точные подобия того, на котором стоял Блейд; между ними — скалистые холмы, поросшие деревьями. Вероятно, эти были такие же утесы, на которые ветер тысячелетиями наносил почву; теперь их голые темные вершины торчали над морем зелени. Кое-где во впадинах блестела вода — след прошедших дождей, наполнявших естественные водоемы; в этих местах кроны деревьев казались более густыми и пышными. Островное кольцо было разорвано на юге довольно широким проливом, соединявшим лагуну с океаном. В целом островок напоминал червя, свернувшегося кольцом в луже голубой воды и отрастившего на спине миниатюрный каменный хребет.
Коралловый риф? Блейд задумчиво поскреб в голове и бросил взгляд на свой каменный кинжал. Нет, эта порода совсем не походила на известняк… Где же он очутился?
Впрочем, геологические подробности большого значения не имели. Гораздо важнее, что здесь есть вода и зелень, а значит, можно рассчитывать на фрукты. Учитывая, что рядом океан, прибрежная зона которого наверняка кишит рыбой, с голода он не умрет. Холод тоже ему не угрожает — островок явно расположен в тропиках. Люди? Вообще какие-либо разумные существа? Он не видел ни малейших признаков их присутствия — ни дыма костра, ни хижин или шалашей, ни лодок на песчаных пляжах, ни троп, протоптанных в лесу. Нужно проверить более тщательно… Остров невелик, укрыться здесь негде, и любое живое создание рано или поздно выйдет к прудам с пресной водой. Оттуда и надо начинать поиски.
Внезапно Блейд ощутил жажду. Он еще раз осмотрел островок, запечатлевая в памяти расстояния и основные ориентиры. Со своей скалы он насчитал три пруда, располагавшихся довольно симметрично: один — на юге, почти у самой оконечности каменного червя; другой — на западе, третий — почти в самом центре острова. До срединного водоема было всего ярдов двести, и Блейд двинулся было к нему, однако, не пройдя и половины склона, влез обратно на скалу.
Он встал посередине, распростер руки в стороны, и торжественно произнес:
— Властью, дарованной мне Её Величеством королевой Великобритании и спецотделом МИ6А, я, полковник Ричард Блейд, достигший сих берегов одиннадцатого октября в год одна тысяча девятьсот семидесятый от Рождества Христова, нарекаю эту землю Кориваллом — в честь своей неверной возлюбленной Зоэ Коривалл И да простит её Господь, как я простил сию леди в душе своей.
Затем, весело насвистывая британский гимн, он начал спускаться по склону. Радостное чувство переполняло его и, если не считать слегка ломившего затылка, он чувствовал себя преотлично. Действительно, первый раз за все свои странствия он попал в мир, где ему абсолютно ничего не угрожало — ни человек, ни зверь, ни непогода.
В Альбе, минут через пять после прибытия, его стали травить собаками… Кроме того, он почти потерял память и долгое время не мог вообще разобраться, что произошло и где он очутился. В Кате машина забросила его прямо в центр военных действий, перед армией из тысяч свирепых воинов-монгов, штурмовавших Великую Стену… В Меотиде… Ну, там творилось такое, что лучше и не вспоминать! Берглион встретил пришельца ледяным дыханием снежной тундры, а Тарн — древней, невероятной и пугающей техникой. Эти силовые завесы… и Хончо, ньютер, пленивший его вскоре после появления в том мире…
Блейд вздрогнул и остановился. Конечно, все, о чем он думал, что вспоминал, соответствовало действительности. Однако его нынешние размышления отражали лишь половину правды — более горькую и неприятную. Да, он терпел лишения и проливал кровь, свою и чужую, в каждой из пяти открывшихся ему реальностей. Но было там кое-что еще… теплые робкие губы Талин, нежное тело Лали Мэй, колдовские глаза Аквии… и Зулькия, рыжекудрая Зулькия, зачавшая от него первого императора Тарна! Даже проклятая богом Меотида в своем роде представляла определенный интерес… В конце концов, он сумел договориться с этими амазонками…
Он оглянулся, словно ожидая, что из лесной чащи сейчас выскочит и бросится ему на грудь не то Талин, не то Зулькия — или, на худой конец, недавняя подружка Дорис, — и шумно перевел дух. В полусотне шагов перед ним лежал пруд, вытянувшийся между склонов двух невысоких каменистых гряд; вода была темной, на её поверхности покачивались огромные белые цветы, обрамленные блестящими кожистыми листьями. От пруда веяло свежестью, и Блейд, присев на корточки у темной поверхности, вволю напился.
