— Ты полагаешься на свои чувства и ощущения?
— Чувствующие люди доверяют своим ощущениям.
— Джелерак твой собрат по Черному Знанию, — сказал Хогсон. — И все-таки он несимпатичен тебе?
— Разве все чернокнижники любят друг друга? Или все солдаты? Или жрецы? А разве тебе самому приятны все белые чародеи? Везде все то же самое. Я с уважением отношусь к его талантам и к некоторым его достижениям, но сам он беспокоит меня.
— С чего бы это?
— Мне никогда раньше не приходилось встречать человека, который, по-моему, возлюбил зло ради самого зла.
— Странно слышать это, от такого как ты.
— Для меня Знание, это не цель, а средство. И я сам себе хозяин.
— Но все-таки оно воздействует на тебя.
— Это уже мои трудности. Дилвиш задал вопрос. Кто-нибудь собирается на него ответить?
— Я, — сказал Хогсон. — Нет, мы не имеем никакого стоящего плана, позволившего бы нам выбраться отсюда. Но у нас есть общее намерение на тот случай, если это все же произойдет. Мы хотим добраться до незачарованного места и оттуда, объединив наши силы, направить их в русло, по которому расходятся волны Силы Туалуа, чтобы разрушить поддерживающие Замок чары. Приглашаем тебя принять в этом участие.
— К чему же все это приведет? — спросил Дилвиш.
— Мы точно не знаем. Возможно, Замок рухнет, и в суматохе нам удастся скрыться.
— Каменные стены обычно отличаются прочностью, — сказал Дилвиш.
— Скорее всего Замок устоит и будет просто разрушаться от времени. Я отклоняю ваше приглашение, потому что я должен буду заниматься совсем другими делами, когда выберусь отсюда.
Гальт презрительно фыркнул.
— И, полагаю я, это произойдет совсем скоро? — спросил он.
— Да. Но сперва мне хотелось бы узнать, видел ли кто-нибудь из вас Джелерака. Он здесь? Где в Замке находится его жилище?
Ответа не последовало. Дилвиш обвел их взглядом, и все они по очереди покачали головами.
— Будь он здесь, — заявил Одил, — мы все уже были бы покойниками, и то в лучшем случае.
— Что касается его жилища, — сказал Гальт, — наше знакомство с Замком носит весьма ограниченный характер.
— Кто та женщина, — спросил Дилвиш, — которая помогала доставить меня сюда?
Снова раздался общий смех.
— Ты даже ее не знаешь? — спросил Вейн.
— Это королева Семирама из древнего Джандара, — объяснил ему Хогсон, — возрожденная из пепла самим Джелераком, чтобы она служила ему здесь.
— Я слышал легенды и баллады о ее красоте и коварстве… — сказал Дилвиш. — Трудно поверить, что она действительно находится здесь во плоти, возрожденная Силой этого человека. Говорят, что мой предок был одним из ее возлюбленных.
— Кто он был? — спросил Хогсон.
— Сам Селар.
В этот момент Лорман стал причитать и греметь цепями.
— Увы! Увы! Это опять началось, а я так и не понял, что это кончалось! Мы обречены вдвойне, ведь у нас была такая возможность, и мы упустили ее! Увы!
— Что… В чем дело? — спросил у него Хогсон.
— Все кончено! Мы погибли! А ведь это было бы так просто!
— Что? Что?
Но престарелый чародей только всхлипывал, а потом начал изрыгать проклятия. Высоко над ними в сгустившемся под потолком сумраке появилась туча, и из нее повалил бледно-голубой снег.
— Кто-нибудь понимает, о чем он говорит?
Все покачали головами.
Лорман вскинул костлявый палец, показывая на противоестественный снегопад.
— Вот! Вот! — завопил он. — Это только что началось опять! Я чувствую волны Силы Туалуа. Некоторое время их не было, а мы не обратили на это внимания! Мы могли бы воспользоваться своей магией! Мы могли бы выбраться отсюда!
Он заскрежетал остатками своих зубов.
* * *
Дверь в гостиную, выходившую в большой зал, медленно приоткрылась, и в комнату проник сумеречный дневной свет. Из-под притолоки показалась массивная голова, покрытая черными кудрявыми волосами, и в комнату вошел неимоверно мускулистый человек гигантского роста. Обнаженный по пояс и в короткой черно-голубой юбке, опоясанной широким кожаным ремнем, с которого свисали огромные ножны. Он неторопливо повернул голову и поднял ее, подрагивая ноздрями. Бесшумно, на полусогнутых ногах, он подошел сперва к вымазанной грязью кушетке, потом направился в дальний угол комнаты. У него были ярко голубые глаза и густая борода, такая же кучерявая, как и его шевелюра.
Он подошел к двери справа от себя и медленно отворил ее настежь. Потом он оглядел большой зал. Перевернутое стеклянное дерево на потолке горело, но то был не огонь. Пол поблескивал, как поверхность водоема. Где-то поблизости что-то тикнуло. В зеркальных стенах зала отражалась бесконечная пустота. Понюхав спертый воздух, он шагнул вперед. Больше в зале никого не было.
Когда он уже шел по залу, слева от него прозвучал короткий музыкальный аккорд. Двигаясь с удивительным для своих размеров проворством, он повернулся, шагнул вперед и наполовину выдернул лезвие из ножен.
Снова повторилась музыкальная фраза, раздавшаяся где-то в высоком и узком ящике, вертикально стоявшем в нише справа от той двери, в которую он вошел. На нем, под самым верхом, был круглый циферблат с дюжиной цифр и две стрелки, показывающие в противоположных направлениях. Музыкальный перезвон продолжался, и он приблизился; разглядывая сквозь декоративную стеклянную панель видневшуюся часть механизма, он стал отсчитывать про себя удары, и улыбка раздвинула его большой рот. Часы пробили семь раз и музыка смолкла, а он понял откуда до него донеслось тиканье. Он заметил, что маленькая стрелка показывает на седьмое число. Внимательно рассмотрел изображения солнца и луны во всех их фазах, нарисованные на циферблате. Внезапно он сообразил, что они означают, и, восхитившись простотой и изяществом механизма, с трудом удержался от довольного смеха. Потом беззвучно опустил свой меч в ножны и отвернулся.
В зале что-то переменилось, или все дело было лишь в освещении? Теперь он казался более сумеречным и мрачным, и ему почудилось, что чьи-то незримые глаза наблюдают за тем, как он идет по полированному полу. Тот запах, который он уловил еще в гостиной, смешивался с другим, сильно его тревожившим.
Высоко под потолком раздалось потрескивание и вспыхнул свет. Вокруг него, и в зеркалах заметались тени…
Зеркала. Он провел перед глазами своей огромной волосатой рукой. На какое-то мгновение показалось, что в зеркале справа появилось что-то, чего не было в зале — какое-то крупное темное пятно странной формы. Видение тут-же исчезло, но он пошел дальше, уже не отводя глаз от того места, где оно могло находиться.
