гуще, когда руки сжали мои предплечья. Он легко поднял меня и усадил на край туалетного столика. – И не прикасаться к тебе.
Тепло, которое было раньше, вернулось, танцуя по моей коже.
– Что… если я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне?
Его глаза вспыхнули интенсивным бледно-голубым светом.
– Видишь ли, в этом-то и проблема.
– Но почему?
Он запустил пальцы в мои волосы, убирая пряди с лица.
– Потому что мы не должны, Трин. Это все усложнит. Посмотри на сегодняшний вечер – мы не обращали ни на что внимания. Бес мог забрать тебя. Ты могла пострадать.
– Но я цела.
– А я – нет, и этого не должно было случиться, – пристальный взгляд Зейна искал мой. – Мне следовало быть лучше, Трин. Знаю, что происходит, когда я не погружаюсь в игру с головой. Мы хорошая команда…
– Это так, – вмешалась я, сжимая пальцами край туалетного столика. – Из нас получилась чертовски хорошая команда.
– Вот почему это плохая идея.
– Думаю, это чертовски хорошая идея.
Его смех был натянутым.
– Конечно, ты так думаешь!
– Я не твой отец…
– Господи, надеюсь, что нет.
Мои глаза сузились.
– И не Лейла, – сказала я, и что-то грубое промелькнуло на его лице, исчезнув прежде, чем я поняла, что это. – Тебе просто нужно научиться работать в многозадачном режиме.
– И это все? – Зейн рассмеялся.
Я кивнула.
– Даже если я научусь это делать, ты через многое прошла. – Его рука скользнула вверх по моей шее. Кончики пальцев прошлись по линии подбородка. – Я старше тебя.
– Да ладно. Ты едва старше меня.
Густые ресницы опустились, и он провел пальцем по моей скуле, вызвав во мне мелкую дрожь.
– Ты приехала сюда, чтобы найти Мишу, и ты доверяешь мне свою защиту, пока ты здесь. Это кажется…
– Правильным, – услужливо подсказала я. – Потому что именно так я себя чувствую. – Мои щеки вспыхнули. – Это кажется правильным, Зейн. Ты хочешь сказать, что все другое – это неправильно?
– Нет. Я этого не говорю. – Его ресницы приподнялись, и светлые глаза впились в мои. – Ты хочешь поцеловать меня снова, не так ли?
Каждый мускул моего лица напрягся.
– Да, хочу…
Зейн поцеловал меня.
Сначала это был нежный и красивый поцелуй. Губы Зейна коснулись моих один раз, а затем второй, после чего поцелуй стал глубже. В нем не было ничего неуверенного. Поцелуй был обжигающим и требовательным: грубое сочетание сдерживаемой потребности и взрывного желания.
Зейн притянул меня к самому краю туалетного столика, подошел ближе и прижался своим телом к моим ногам. Когда он поцеловал меня снова, я была бездыханная и оголенная, словно провод под напряжением. Я обвила ногами его поясницу и скользнула рукой вниз по груди, помня о заживающей ране. Его рука двигалась вниз по моей спине. Кажется, я пьянела от его поцелуев.
Потом он поднял меня, отступая назад, – и я вцепилась в его плечи, в мягкие пряди волос. Он прикусил мои губы, когда врезался в стену, и я рассмеялась в ответ на его поцелуй. Каким-то образом мы добрались до спальни, а потом он уложил меня на кровать и навалился сверху: его тело было большим и теплым.
Протянув руку, я коснулась лица Зейна. Он повернулся, ткнулся носом в мою ладонь и вздрогнул. Когда его глаза открылись, я могла поклясться, что они светились.
Долгое время никто из нас не двигался и ничего не говорил, и я поклялась Богу, что если Арахис решит появиться прямо сейчас, я найду способ вернуть его к жизни, чтобы затем просто убить.
Арахис не появлялся, но неподвижность Зейна начинала меня беспокоить.
– Зейн?..
Он с трудом сглотнул.
– Есть кое-что, о чем я должен тебе сказать.
– Что? – я провела пальцами по изгибу его щеки.
Он вздернул подбородок, целуя кончики моих пальцев.
– Я… никогда раньше этого не делал.
Мои пальцы замерли. Все мое тело замерло, когда до меня наконец дошло.
– Ты имеешь в виду… этого не делал?
– Ну, я делал это. Делал… всякое, но у меня не было секса. – Его взгляд нашел мой, и появилась легкая усмешка. – Теперь ты выглядишь так, словно потеряла дар речи.
Я моргнула.
– Извини. Просто я в шоке. Ты – это ты. Красивый, умный, добрый, забавный и…
– И раздражающий?
– Да, но…
– И властный?
– И это тоже, но…
– Но я все еще этого не делал, – закончил он.
– Почему? – спросила я и тут же почувствовала себя полной идиоткой. – Прости. Мне не следовало спрашивать об этом.
– Все в порядке. Я… просто не успел.
Несмотря на шок, я испытала некоторое облегчение.
– И я.
Медленная улыбка тронула его губы, настоящая – такая, которая может разбивать сердца и восстанавливать их.
– Не знаю, к чему это ведет, – сказала я, следя за изгибом его плеча. – Просто ты мне нравишься, Зейн. Ты мне действительно нравишься, и это не имеет никакого отношения ко всему остальному, что происходит. Я хочу тебя, но мы… не обязаны это делать.
– Нет, не обязаны, – он наклонил голову и поцеловал уголок моего рта, затем снова заговорил: – Но есть и другие… вещи, которые мы можем сделать.
На этот раз, когда Зейн поцеловал меня, он пил с моих губ, пил мои стоны. Большим пальцем он провел по моей щеке, – его прикосновение было легким, как перышко, но я беспокойно пошевелилась. Похоть покалывала мою кожу, когда он провел кончиками пальцев по моему горлу, по плечу. У меня вырвался тихий вздох.
Я не лгала, когда говорила, что Зейн мне нравится – что он мне очень нравится, и ощущение этого немного пугало. Он был первым парнем, к которому я испытывала настоящее влечение. И даже нечто большее. Его сила и доброта, его убеждения, даже те, которые меня вначале шокировали, его сообразительность, его врожденная забота – все это каким-то образом делало Зейна… человеком для меня.
Что-то еще оставалось на задворках моих мыслей: чувство близости, ощущение того, что части пазла наконец встали на свои места.
Это просто казалось правильным.
Зейн чувствовался правильно.
Медленно он провел рукой вниз по центру моей груди.
– Даже не представляешь, как долго я думал об этом.
Я положила руку ему на бок, двигая ее к спине, разминая напряженные мышцы. Он опустил ладонь на мое бедро и потянул меня вниз, вдоль кровати. Затем поднялся надо мной, выставив одну руку, чтобы поддерживать свой вес. Используя колено, раздвинул мои бедра, а затем опустился сам. Твердые линии прижимались к мягким, и когда он начал двигаться медленно и волнообразно, я ахнула и напряглась от удовольствия.
– Это хорошо? – спросил
