Я выскочил из клетки и вне себя от бешенства стал размахивать кулаками. Кто-то ойкнул и тут же рухнул, а еще кто-то завопил:
— Эй, кто меня ударил?
Тут уж все стали толкаться, пихаться, орать и лупить друг друга наугад, не соображая, что происходит. А я раздавал удары направо и налево, и после каждого удара кто-то валился на пол. Внезапно вдребезги разлетелось окно, и внутрь проник слабый луч света. Я подошел поближе к освещенному пространству, и тут раздался отчаянный вопль:
— Спасайся! Спасайся! Горилла вырвалась!
После этого начался какой-то кошмар. Все бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног, дико вопя и матерясь. В гуще этой свалки стоял я и угощал плюхами всех, кого мог достать.
— Вам хочется драки, да? — вопил я. — Ну, тогда получите на дорожку!
Толпа зрителей как стадо быков врезалась в дверь, разнесла ее в щепки и вихрем вылетела на улицу — во всяком случае те, кто еще был в состоянии летать. Многих в этой свалке искалечили, но, честно говоря, большинство пострадало от моих кулаков. Этим гадам, видите ли, захотелось посмотреть, как прольется кровь — чужая, а не их собственная, — и ради этого нужно было принести в жертву Майка, моего единственного друга на Востоке. Я готов был всех поубивать!
Толпа с дикими криками припустила вниз по улице, я выскочил следом, но споткнулся о невинного прохожего, сбитого удиравшими зрителями. Когда я поднялся на ноги, негодяи были уже далеко, хотя шум панического бегства еще не затих.
Огонь моей ярости поутих, оставив один пепел. Я чувствовал себя старым, больным и смертельно уставшим. Нагнувшись, чтобы помочь человеку подняться, я увидел, что это капитан английского судна, стоявшего под разгрузкой в порту.
— Скажите, — спросил он, делая глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание, — вы не Стив Костиган?
— Да, это я, — признался я без энтузиазма.
— Замечательно! — воскликнул он. — Вас-то я и искал! Мне сказали, что это ваша собака.
Я вздохнул:
— Ага. Белый бульдог. Откликался на кличку Майк. Где вы нашли его тело?
— Тело? — удивился англичанин. — Тело! Эта зверюга полчаса гоняла четверых китайцев с гориллой по всему порту, а потом загнала их на такелаж моего судна. Заберите его оттуда. Мне эти шутки ни к чему!
— Старина Майк! — обрадовался я, подпрыгнув от счастья. — По-прежнему самый боевой пес в южных морях! Показывай дорогу, друг. Мне не терпится сказать пару ласковых этим бедным жертвам. Против гориллы я ничего не имею, но за полсотни баксов, которые сперли у нас с Майком, китайцы ответят!
ГЕНЕРАЛ СТАЛЬНОЙ КУЛАК (перевод с англ. С. Соколина)
Когда я вышел на ринг боксерского клуба «Дворец удовольствий», настроение у меня было неважное. Пришлось срочно приехать в Гонконг из Тайнаня, даже Майка я оставил на «Морячке», которая должна была прийти в порт не раньше чем через две недели.
Но Сопи Джексон — тот парень, которого я разыскивал, — исчез бесследно. Его не видели уже несколько недель, и никто не знал, что с ним стряслось. Тем временем деньги у меня закончились, и я согласился на поединок со здоровенным боксером-китайцем по прозвищу Желтый Тайфун.
Он был любимцем спортивной публики, и «Дворец» в тот вечер был до отказа забит зрителями — белыми и китайцами, — причем некоторые принадлежали к высшим слоям общества. Пока я ждал в своем углу удара гонга, мое внимание привлек один китаец. Европейская одежда сидела на нем безукоризненно, и казалось, что он проявляет живейший интерес к происходящему. Но, в общем-то, публика меня не интересовала, я хотел лишь одного — закончить бой как можно скорее.
Желтый Тайфун весил триста фунтов и был на голову выше меня, но большая часть его веса размещалась вокруг пояса, а руки и плечи не выдавали в нем обладателя мощного удара. И потом, неважно каких размеров китаец — просто он не боец.
В тот вечер у меня не было настроения демонстрировать эффектный бокс. Я попросту подошел к противнику вплотную, дал ему поработать руками, пока не заметил брешь в защите, и затем ударил правой. Он грохнулся с такой силой, что помост закачался. На этом поединок закончился.
Не обращая внимания на крики разочарованной публики, я прошел в раздевалку, накинул на себя шмотки и, достав из кармана брюк письмо, в сотый раз прочитал адрес.
Оно было адресовано мистеру Сопи Джексону, бар «Америкэн», Тайнань, и отправлено адвокатской конторой из Сан-Франциско. Покинув борт «Морячки», Сопи встал за стойку в баре «Америкэн», а когда наше судно снова зашло в Тайнань, оказалось, что он уже месяц как ушел оттуда, и владелец заведения показал мне пришедшее на имя Джексона письмо. Хозяин сказал, что Сопи отправился в Гонконг, но адреса его не знал, поэтому я и отправился на поиски. Мне казалось, что в письме содержится что-то очень важное. А вдруг кто-то оставил Сопи состояние?!
Оказалось, что в Гонконге, как и во всем Китае, происходят беспорядки. В горах собрались тысячи бандитов, называвших себя революционерами. Кругом говорили только о Юн Че, генерале Ван Шане и генерале Фэне, который, по слухам, был белым. Пошли слухи, что Юн и Фэн объединились против Вана и теперь ожидали серьезного столкновения. Иностранцы срочно покидали страну. Белому моряку, не имевшему в Гонконге ни друзей, ни знакомых, ничего не стоило потеряться из виду. Я еще подумал, что эти желтые дьяволы могли убить Сопи как раз, когда он мог разбогатеть.
Я засунул письмо в карман и вышел на освещенную фонарями улицу, размышляя, где бы еще поискать Сопи. И тут рядом со мной возник незнакомец — тот самый щеголеватый китаец в европейском костюме, что во время матча сидел в первом ряду.
— Ведь вы — моряк Костиган, правда? — спросил он на безупречном английском.
— Да, — ответил я, немного подумав.
— Я видел, как вы сегодня дрались с Желтым Тайфуном, — сказал он. — Удар, который вы ему нанесли, мог бы свалить быка. Вы всегда так бьете?
— А почему бы и нет? — ответил я.
Он внимательно оглядел меня и кивнул, словно согласился с самим собой по неизвестно какому поводу.
— Давайте зайдем сюда и чего-нибудь выпьем, — предложил он, и я последовал за ним в забегаловку.
Там сидели одни китайцы. Они взглянули на меня, точно снулые рыбы, и вновь принялись за чай и рисовое вино в крохотных чашках, похожих на яичную скорлупу.
Мандарин, или как он там у них называется, провел меня в комнату, дверь которой была задрапирована бархатными портьерами, а стены — шелковыми обоями с драконами. Мы сели за эбеновый столик, и слуга-китаец принес фарфоровый кувшин и чашки.
