- Так быстро? – изумленно переспросил Жейк.
На что Лаккомо сделал условный жест на скрытую камеру и дверь позади него распахнулась. Родной дъерк тут же испарился. Уходя, командир поправил свой безупречный китель и повернулся, сказав через плечо:
- Лазурный Престол не любит ждать.
Глава 2. Связь
Тория.
- Что-нибудь еще, Ваше Величество?
Аккуратные руки помощника сняли последнюю золотую брошь с шелкового лазурного воротника Лоатт-Лэ и положили ее на черный бархат в треугольную секцию древнего сундучка к остальным элементам.
Стоя в центре комнаты, Эйнаор терпеливо дождался, когда финальная деталь его королевской статусной «брони» покинет одежду и открыл глаза. Помощник, почти вдвое младше правителя, как раз бережно защелкнул церемониальный сундучок, стоящий рядом на стеклянном столике. Там уже покоились другие элементы традиционного наряда. Сложенные и застегнутые зажимами шелковые ленты с ручной вышивкой танцующих журавлей и крупные золотые диски, еще недавно снятые с груди правителя. Так похожие на отражающие зеркала, нанизанные на ленты, но со временем помутневшие от словленных проклятий, так и не налипших на Королевское Величество.
- Нет, Мино, на сегодня всё. Дальше я сам.
Юноша учтиво кивнул и забрал покрытый тончайшим золотым узором сундучок. После чего мягко переставил его на крышку резного белого комода рядом с другими шкатулками на всевозможные случаи выхода. Большинство из них перешло Эйнаору по наследству от предыдущих правящих предков. Шкатулка для встречи с главами кланов, шкатулка для выхода в народ, шкатулка для послов и даже черный, никогда не вскрываемый им массивный сундук с ювелирным оружием. По рассказам, он передается из рук в руки со времен самого Аронлеяра зачарователя, и древние руны на кольцах и заколках до сих пор хранят ДНК чужой крови. Эйнаор преданно берег этот особый сундук, но без нужды не прикасался к жутковатым острым узорам костяных стенок сундука. Всегда оставался риск о них оцарапаться.
Помощник, тем временем, тихо, без суеты вернулся к столику, забрал с него последние ленты и пояса королевского одеяния и отправился к гардеробной, чтобы сложить все по местам. Где тяжелые тканевые балахоны верхней накидки уже висели на манекене и, не нуждаясь в очистке, ожидали нового дня и следующего важного приема.
С наступлением вечера Эйнаор наконец-то позволил себе расслабиться. Верный помощник со скромным именем Мино, выращенный здесь во Дворце под личным присмотром Лоатт-Лэ, быстро закончил копошиться за стеной и покинул покои, едва слышно отчитавшись гвардейцу у входа о состоянии правителя. На сегодня всё. Эйнаор шумно выдохнул, как только дверь его покоев закрылась с мягким щелчком. Больше за вечер его никто не потревожит. В столовой зоне его под металлическим колпаком уже поджидал горячий ужин, но, как и все последнее время, аппетита у младшего близнеца не было, и за стол он не торопился.
Ссыпавшись в кресло в просторной спальне, Эйнаор откинул голову назад на спинку, пренебрежительно стащил ненужный золотой обруч и устало прогреб пальцами немного отросшие волосы. Последнее время все сильно пошатнуло его покой. То брат со своими полиморфами, то его проблески старых снов и воспоминаний. Хуже была только последняя ночь, когда Лаккомо гостил здесь и так яростно с кем-то обжимался во сне, что Эйнаор едва было не поверил…
Лоатт-Лэ ворчливо скривился, закрывая глаза. Сама мысль, что брат здесь больше не живет, а гостит, вызывала у него раздражение. До сих пор. После стольких лет с момента его подъема в космос. Но если первые десять лет Лаккомо старался жить на Тории половину дней в году, то потом все изменилось, и он все больше задерживался на своем корабле. Окончательную черту подвела кончина отца. После нее, Лаккомо стал заезжать на родину на несколько дней в году, и Эйнаор уже привык к такому режиму.
Как вдруг эти из-за этих сраных полиморфов Лаккомо вновь зачастил на Торию, вновь заставил брата с ним активно сотрудничать и вновь у них появилось общее дело. Эйнаор не мог отделаться от мысли, что старший брат как тот корабль, разом занял своим необъятным бортом все доки в голове. Его вновь стало очень много в размеренной жизни торийского короля. И установившийся шаткий баланс в сознании Лоатт-Лэ вновь начал давать слабину.
Не удивительно, что у короля ухудшился сон и почти пропал аппетит. Даже Мино начал жаловался, что церемониальный наряд приходится утягивать на несколько размеров, чтобы он сидел на теле правителя как подобает. Этак скоро такими темпами он превратится в отражение своего брата – похудеет, начнет седеть несмотря на близость к Истоку. Лицо вот уже осунулось за последнюю пару месяцев.
Даже прошлые мимолетные теплые беседы таяли в памяти по сравнению с той ночью и скоротечным отбытием на корабль. С тех пор Эйнаор стал еще более нетерпим к окружающим. С еще большей паранойей относиться к обитателям Дворца. И еще более жесток с кланами.
Даже сегодня он отказал на прошение главе рода Тойо – одному из крупнейших и влиятельных кланов на Тории. Глава рода изволил явиться к нему лично при всем параде, чем проявил наивысшую степень уважения. Более того, он прибыл с подношениями и дарами ему и всем членам королевской семьи. А все для того, чтобы сообщить, как плодовиты их женщины рода, но как мало в последние десятки лет они рожали под лучи Светила мальчиков. Из всего выходило, что клан Тойо приносил глубочайшие соболезнования и извинения, но он не мог удовлетворить потребности столицы и флота в рабочих руках.
Эйнаор соблюдал весь церемониал до последнего жеста и буквы, приветствуя важного гостя, одну из опор Престола, как подобает Лоатт-Лэ. Но на дарах, среди которых не было подношения его брату терпение Эйнаора начало давать сбой. А после заявленного про мальчиков - треснуло окончательно. Пропуская велеречивый поток патоки в словах главы клана, Лоатт-Лэ, не дрогнув лицом, негодовал за почти два часа потраченного времени, которое можно было свести к короткому посланию: «Простите, но не можем».
Даже не дослушивая до конца весь протокольный монолог, от которого вязли все мысли, Эйнаор перебил главу клана жестом руки.
- Тогда готовьте для флота девочек, - отчеканил Лоатт-Лэ, крепко сжимая закругленные подлокотники трона.
На сказанное ахнула вся приезжая свита.
- Позвольте, Ваше Величество, - попытался улыбнуться в украшенные бусинами усы старый глава клана. – Незачем портить девушек. Они бы стали прекрасными женами и матерями для других сынов войны. Не по традициям им самим вставать за штурвал.
- Не по традициям? – вспыхнув гневом и даже покраснев в щеках, ледяным тоном спросил Эйнаор и встал с трона.
Вся свита, как подобает, тут же склонилась в пояс, как напружиненная. Кроме главы клана Тойо.
- Значит, по традициям Тории суждено гибнуть и задыхаться в противостоянии с собственными колониями? По традициям – терять силы под гнетом чужаков? – голос Лоатт-Лэ звенел по залу, отдаваясь колкими иголочками в головах слушателей. - Или вы предпочтете отдать своих дочерей в жены ссыльным иномирцам, когда они ступят на нашу землю? Или интервентам с других планет Федерации? Лишь потому, что они вовремя не защитили наш мир наравне с сыновьями?
Глава рода стоял, не дрогнув и не сводя взора со спускающегося по ступеням короля. Эйнаор остановился, не делая лишь последнего шага. Но Тойо был выше Лоатт-Лэ, и их рост сровнялся.
- Забота о колониях и приведение их к покорности это роль Аллиет-Лэ, - напомнил старый ториец, тихонько сцепив пальцы в замок, отчего богатые нефритовые перстни щелкнули друг о друга. – Его словом и волей должно призывать все силы кланов на мобилизацию. Где же он сейчас, коль Тории грозит истощение и варварское заселение иномирцами?
- Моим словом и волей должно заботиться о благополучии нашего народа как требованиями, так и лишениями, - звонко отчеканил Эйнаор. - И я велю Вам, Сэн Тойо, привести на службу пять тысяч душ до конца Сезона Дождей. Как мальчиков, так и девочек. Стены Академии для них будут равно открыты. В противном случае как Лоатт-Лэ я буду вынужден поднять вопрос о вашей неблагонадежности Престолу.
