пальцы ее не смогли охватить его. Еще не рассеялась муть перед очами, но то, что ладонь вместо гладкой глянцевитости коры юного деревца ощущала трещиноватую шероховатость старого дерева, лучше всего свидетельствовало о том, что чудо произошло.
Девушка открыла глаза. Громада собора смутно белела в сумраке бледной ночи. Могучие дерева тихо шелестели молодой листвой. Нет, это не были те самые деревья, что росли внутри церковной ограды три века назад. Благословенные императором липы давно сгорели в печах в лихие годы смут и войн. Кроны, осенявшие сейчас Асю, поднялись над землею не более восьми десятилетий назад, но сейчас это было неважно. Главное, что выглядели они иначе, чем в ее время. Девушке стало страшно. Она стояла в древесной тени, не смея шагнуть навстречу неведомому миру грядущего. Взор ее скользнул по острым пикам чугунной ограды, по каменному парапету набережной, по темному силуэту причудливого здания, воздвигнутого прямо посреди речного русла. Лишь в следующее мгновение Ася поняла, что это – не здание, а корабль. Короткие мачты его не имели парусов, да и выглядели слишком уж ненадежно. Даже будь на них паруса, как бы они сдвинули такую громаду?
«Нет-нет, – спохватилась девушка, – не нужно торопиться с суждениями». Что она знает об этом чуждом для нее столетии? Может быть, просвещение в этом веке достигло такого величия, что открыло способ мчать корабли без ветрил? И вообще, нечего жаться к дереву, словно тать ночной. Если уж решилась перескочить пропасть веков, так иди, всматривайся, вслушивайся, внимай. Иначе грош цена твоей решимости обрести свободу. Ася отлепилась от дерева, служившего ей опорой, и шагнула к воротам, которые, к счастью, оказались не заперты. Несколько робких шагов, и она очутилась на набережной. Приблизилась к каменному парапету, с тревогой и любопытством глядя в тусклую даль. Там, где Малая Изветь впадала в Большую, девушка увидела еще один корабль. В отличие от первого, этот двигался. Как и подозревала Ася – без парусов. Тяжкий рокот разносился от этого чудесного корабля. Множество ярких и, более того, разноцветных огней усыпало его надстройки и мачты.
За спиной Аси раздался похожий звук, только тише. Она обернулась. Ослепительные снопы света полоснули ее по глазам. Девушка невольно заслонилась рукой, но все же успела заметить удивительную приземистую повозку, освещенную изнутри и снаружи, что пронеслась мимо и канула в серебристых сумерках бледной ночи. Не успела Ася опомниться от этого дивного видения, как мимо пронеслась еще одна такая же чудная карета, а за нею и третья, и четвертая. Ни лошадей, ни возниц, ни лакеев на запятках. Все эти повозки, как и корабли на реке, двигались за счет неведомой страннице во времени внутренней силы. Не дикарями было населено грядущее, а скорее – волшебниками. Оставалось лишь надеяться, что не все они были такими, как Брюс. Не зная, куда ей направиться, девушка зашагала вслед за диковинными каретами.
Они спешили к громадному железному мосту, крутой аркой переброшенному через простор Большой Извети. Здесь Ася впервые встретилась с потомками. Шумной говорливой толпой поднимались они на настил моста, отгороженный от широкой его части, отданной во власть шумливых повозок. Одевались потомки странно. Юбки женщин и девушек были до неприличия коротки, а на мужчинах было что-то вроде кюлот, но с широкими, свободными штанинами. Ни париков, ни шпаг, а из верхнего платья лишь кургузые камзолы. Из карманов потомки то и дело вынимали плоские табакерки, направляли их то на себя, то на знакомых, то на простор реки и неба. При этом табакерки вспыхивали изумрудными и рубиновыми огоньками, озаряя веселые, улыбающиеся лица, на которых не было ни толстого слоя пудры, ни кокетливых мушек.
Глава четвертая
Суббота
Ветроград-XVIII
Потомки, завидев незнакомку в старинном наряде, радостно обступили ее со всех сторон, обращаясь к ней со странными просьбами. Они просили разрешения сделать с ней… Что?.. Язык Туманного Альбиона Анна Болотная знала плохо, но произносимое людьми грядущего века слово напоминало аглицкое myself – себя! Эти веселые люди хотели, чтобы она позволила им сделать с ней… себя?! И при этом вытягивали перед собой руки с удивительными табакерками. Причем в отполированных донышках появлялось отражение ее самой и владельца или владелицы табакерки. Мгновенный отблеск в драгоценных камушках, и отражение на миг чудесным образом застывало. После чего потомки благодарили озадаченную девушку и отходили в сторонку. Некоторые звали ее присоединиться к своей веселой стайке, но Ася качала головой и продолжала путь. Ее влекла не бледная ночь, а сам город, чьи озаренные непривычно яркими огнями громады рисовались на противоположном берегу.
Триста лет назад дворцы на Императорской линии еще только возводились. Тут и там высились строительные леса, за паутиной которых не видно было стен и колонн. Сейчас же эти некогда великолепные резиденции высших сановников империи выглядели погрузневшими и постаревшими, словно отставные генералы. Причудливые башенки печных труб четко рисовались на полотне серебристого неба. Окна были темны, словно эти громадные здания давно уже покинуты их хозяевами. Чем ближе была гостья из прошлого к противоположному берегу Большой Извети, тем сильнее разгоралось в ней любопытство. Она уже поняла, что будущий мир полон удивительных механизмов, куда более изысканных и сложных, чем заводная кукла-флейтист, которую князь Пустовойтов приобрел однажды в Верхней Саксонии. Изменились и нравы. Люди стали более раскованны и непосредственны. Платья они носили странные. Совершенно не стеснялись голого тела. И ничем не подчеркивали своего положения в пирамиде сословий. Различия в общественном положении, если таковые все еще сохранялись в этом веке, на глаз определить было невозможно.
Неужели идеи Фурье и ему подобных философов победили и люди разрушили сословную лестницу? Кто же сейчас управляет страной? Какой-нибудь Совет? А как же император? Отрекся ли он от престола добровольно или был свергнут во время мятежа черни? Неплохо было бы завладеть книгой, написанной каким-нибудь современным Плутархом, с изложением событий, что последовали за эпохой, в которую Анне Болотной посчастливилось родиться, но об этом можно будет позаботиться позже. Сейчас ей хотелось впитывать самый воздух грядущего. Воздух, кстати, был довольно странный. Кроме привычных Асе ветроградских миазмов, вроде запаха застоявшейся воды, гниющей древесины и выливаемых служанками нечистот, чувствовался аромат скорее приятный, но в больших количествах вызывающий головокружение. Впрочем, насчет нечистот странница во времени ошибалась. Никто не выливал под ноги зазевавшимся прохожим помоев. Да и улицы были сплошь замощены камнем – иногда обычными булыжными торцами, а иногда каким-то ровным, почти без трещин покрытием, словно кто-то зарыл в городскую землю исполинский плоский валун.
Поражал Асю и свет, льющийся не только из уличных
