проблему кардинально решить?
— Так проклятие то наложенное на младенца грудного не снимается нихрена. С ним до смерти живут.
— Ты в это веришь?
— Я это знаю.
— И кто у тебя до смерти с проклятием дожил?
— Пока никто, но я про себя имею в виду.
— Блин. У тебя представления — сплошные предрассудки. Родовые проклятия снимаются ещё как. Это я тебе, как святой рыцарь могу сказать. Правда, дело это дорого обходится. Но нет препятствий блаженным. И вот ты, вся такая умная, взяла и отдала за ведьмину силу любовь?
— Да когда живёшь без любви, ну, вообще без, то есть не любишь даже себя… ну как не любишь? Просто ровное ко всему отношение, то — привыкаешь. И верить в то, что она когда-нибудь придёт — перестаёшь. Поэтому я и отдала веру в любовь в качестве платы.
— Я, так понимаю, о том, что любовь — это форма бытия души, ты тоже не в курсе?
— Какая ещё форма?
— Такая. Любовь, это опять же к декрету. Без любви ни плодиться, ни размножаться не получится. Просто у одних на это очень много душевной силы уходит, а у кого-то совсем почти нисколько. Но она всегда так проявляется.
— Что ты хочешь мне сказать? — ведьма уставилась на Безудержного.
— То и хочу. Он — есть ложь и отец лжи. Тебя разве этому не учили? Как ты можешь обмануть того, кто сам есть обман?
— Но ведь он же принял оплату? — недоверчиво пробормотала ведьма.
— Он принял оплату, потому, что получил своё.
— Что — своё?
—Душу! Душу твою, он, бессмертную получил.
— Да как так-то?
— А вот так. Тебя развели и кинули. Любовь — это форма отражения души. А вера в любовь — это сущность женская. Без этого женщина не женщина, так, ходячая оболочка.
— Но я ведь не обозлилась, не подличаю направо и налево. Мне так же неприятно кому-то делать больно и вообще…
— Так ещё не вечер. Всё со временем приходит. Без души нет любви. А человек без любви не может. И тем более — женщина. Если притяжение одного полюса прекращается, то начинается притяжение другим полюсом. Всё меняется на противоположное. Вместо любви приходит ненависть. У одних раньше, у других позже. От человека зависит. Но человеку нужны сильные чувства. Организму они потребны. Он, организм, в них нуждается. А если нет чувств одного заряда, организм начинает замещать недостаток, сильными чувствами противоположного заряда. Понятно излагаю?
— И что же теперь? Я стану стервой?
— Станешь. А откуда, думаешь, вообще такой термин появился? Именно, от продавших душу ведьм.
Безудержный смотрел в красивые зелёные глаза ведьмы, и видел в них своё отражение.
— Допустим, что ты прав. Значит так и тому и быть. Но, пока я ещё не стала стервой, мы же можем дружить?
— Ты предлагаешь дружбу?
— Можно и не дружбу. А просто общаться мы можем?
— А что, тебе не с кем общаться? У тебя же настоящая красота, за тобой все бегать должны добровольно.
— Так и бегают. Только толку-то от этого.
— В смысле?
— Да им всем только одно подавай. А я не такая, хоть это и звучит смешно от ведьмы.
— И чё? Совсем-совсем не о чём, кроме как про это, с ними и не поговорить?
— В том-то и дело. Вот с тобой сейчас знаешь, как приятно разговаривать? Хоть ты и говоришь немного жёсткие для меня вещи. Но это лучше, чем выслушивать пошляков всяких озабоченных.
— Ладно. Ты интересная. Я таких ведьм ещё не встречал. Я подумаю. На счёт дружбы. Тем более, что я уже не в ордене. А просто странствующий рыцарь. Можно и от устава немного отступить. Да и живут тут у вас по иным правилам. А на счёт того, что я сказал, ты уж извини. Возможно, для тебя это прозвучало грубо и жёстко, но это правда. А от правды никуда не деться.
— Да ничего, забей. — Чай хочешь?
— Да не, спасибо большое. Было всё очень вкусно. Большое тебе спасибо. Я, наверное, уже пойду. Ладно?
— Жаль. Но я тебя не держу. И никаких зелий не подсыпала и не подливала, если что, — пыталась шутить ведьма. Но было видно, что прощаться ей не хочется. — А завтра суббота, ты завтра не занят?
— А ты видела, что у меня на плаще изображено? Так что по субботам я иногда работаю, — отшутился в ответ рыцарь, — у меня назавтра с братством боевой поход запланирован.
— А ты быстро с нашими солдатиками сдружился.
— Так — боевое братство. Мы с ними одно дело делаем.
— Ты не обольщайся, но на ведьм тут охотишься только ты. На наших солдатиков ведьмы сами охотятся. А чё за поход, если не секрет?
— Не секрет. Идём прокачивать уровень. Должны же и они когда-то начать на вас охотиться.
— И ты их тренировать будешь?
— Буду. Это долг чести, так сказать.
— А потом все вместе на меня начнёте охотится? Да?
— А что поделаешь? Ты — ведьма. Ты свой путь избрала. У тебя ещё есть шанс стать раскаявшейся грешницей. Но для этого необходимо претерпеть. А ты ещё не готова.
— Претерпеть? Это уж точно. Пока, вроде, мне не так уж и плохо. Вот когда совсем плохо станет, тогда, наверное, и начну раскаиваться. Только, ты, если на меня охотиться станешь, можешь это делать не очень больно?
— Это уже от тебя зависит. Я силу применю адекватно ситуации. Ладно. Я пойду. Ещё раз спасибо за угощение. И, да. На счёт бассейна, я подумаю.
— Ха, он ещё думать будет, — рассмеялась ведьма.
— Подумаю, где на абонемент денег нарыть.
— А абонемент-то тебе зачем?
— На тебя можно смотреть бесконечно.
— Ой, ну спасибо, — ведьма почти покраснела, польщённая.
— Тогда, доброго тебе вечера. С меня причитается. Как только разбогатею, отведу тебя в ресторан.
— Ловлю на слове!
Ведьма проводила до двери рыцаря:
— Провожать не буду, хорошо?
— Да ты уже проводила.
—Это как?
— А вот так. Я напротив тебя живу, — и хитро улыбающийся рыцарь достал ключи от двери. — А почему — Семиглазка?
— Потому, что фамилия — Семиглазова.
— А! Ну, пока. Ещё увидимся.
Глава 4. Мал лут, да дорог
Вопрос прокачки во взводе стоял остро. Да что там взвод, весь техникум был заинтересован в прокачке. Но существующий беспредел со стороны ведьмовского круга любой кач превращал в квест, сравнимый по сложности, с мочиловом супербосса.
До того, как на смену старому директору, которому вообще всё было пофиг, и который следил только за тем, чтобы никто не нарушал дисциплину и
