Миновав общую залу, Конан прокрался дальше.
И наконец перед ним предстала невысокая резная дверь. Узор в виде сплетенных змей сразу не понравился киммерийцу и заставил его насторожиться. Ну кто еще захочет жить за дверью, которую охраняют змеи, пусть даже не живые, а изображенные на мягкой ореховой древесине! Только колдун.
И Конан прикоснулся к дверной ручке.
Дверь зашипела, змеи ожили и повернули к варвару маленькие плоские головы.
— Ох, какой я плохой! — обратился к ним Конан. — Я ужас какой плохой! Злой и жестокий варвар — вот я кто!
С этими словами он вытащил из ножен острый, как бритва, кинжал и срубил сперва одну плоскую голову, а затем и другую. Истекая ядом, головы упали на пол и покатились по каменным плитам коридора. Они лязгали зубами и пытались ухватить варвара за ногу, но Конан ловко увернулся от них. Спустя мгновение головы затихли, а извивающиеся на двери длинные, точно хлысты, тела, обвисли. Из них потекла черная кровь. Конан отошел в сторону, чтобы случайно не наступить в образовавшиеся лужи. Он не сомневался в том, что и кровь у этих змей ядовитая.
Обуваться он не спешил. Скоро придется бежать, карабкаться — если он поскользнется и упадет, смерть почти неминуема.
Конан толкнул дверь плечом и вихрем ворвался в комнату.
Там было темно, только горела в углу маленькая масляная лампа. Она была заправлена каким-то отвратительным маслом, которое выделяло при сгорании гнусный удушливый запах.
На низкой кушетке в углу, возле лампы, лежал Велизарий — высокий, худой мужчина со смуглым лицом, на котором выделялся огромный мясистый нос. Казалось, он спал. Широкие ноздри его раздувались, жадно втягивая запах, исходящий от лампы. Конан сделал еще один осторожный шаг по направлению к колдуну и тут заметил, что в темном воздухе над спящим колеблются какие-то странные полупрозрачные фигуры. Киммериец замер. Тени то свивались, сплетались между собой, образуя чудовищные единые существа с несколькими головами и десятком рук, то разлетались по комнате, выворачивая себе конечности в болезненном танце. Их призрачные пустые рты были распахнуты в бездну, и в самой глубине этой бездны, как показалось Конану, различаются еще тысячи горящих глаз и разинутых в беззвучном крике ртов…
Колдун спал, и Конан видел его сны.
Неожиданно у киммерийца закружилась голова. Лампа выделяла какое-то наркотическое вещество, понял варвар. Оно и вызывало эти жуткие видения, делало их зримыми, почти осязаемыми.
Если Конан помедлит здесь еще немного, зелье начнет оказывать свое действие и на него. Неизвестно, как долго сможет сопротивляться ядовитым испарениям крепкий организм варвара.
Нужно действовать — решительно и немедленно!
Конан потянулся к баклажке с горючей жидкостью.
В этот миг колдун открыл глаза и устремил их взгляд прямо на варвара.
— Кто ты? — спросил он странным, сдавленным голосом, исходившим из самой его утробы.
Конан вдруг понял, что колдун разговаривает с ним, не разжимая узких, посиневших от судороги губ.
— Я твоя смерть, — ответил Конан, вытаскивая из баклажки пробку.
— Ты умрешь вместе со мной, — равнодушно, ровно проговорил колдун. — Я заберу свою смерть с собой.
— А вот это мы проверим! — воскликнул Конан.
Видения колдуна заметались по комнате, встревоженные. Среди бесплотных теней киммериец вдруг заметил новую, которая появилась только что в призрачной толпе и, видимо, послужила причиной общего беспокойства. Эта новая тень была рослой, жирной, с огромным животом и ногами, похожими на стволы столетних деревьев. Физиономия существа была отвратительной: с гигантскими клыками, торчащими из пасти, с расползшимися по лицу кривыми, слезящимися глазками… И неожиданно Конан понял, что видит перед собой собственный образ — таким, видимо, вторгся киммериец в больное, наполовину отравленное, спящее сознание Велизария.
Брюхо? Толстенные ноги? Слезящиеся глазки? Да это какой-то омерзительный обжора! С чего проклятый колдун взял, что Конан-киммериец выглядит — или будет когда-нибудь выглядеть! — вот так?! Ненависть вскипела в варваре жаркой пеной. Возможно, тяжелое сложение, которым отличался киммериец, и допускает, что к старости он растолстеет… Если доживет до старости… Если позволит себе сидеть сиднем, ничего не делать, а только лопать и лопать… Но ведь этого никогда не случится!
И Конан решительно облил колдуна с головы до ног горючей жидкостью.
В тот же миг видения исчезли, растворились, как будто были нарисованы, и их смыло потоком воды. Скрылась и образина, представлявшая Конана. Колдун заворочался на своей тахте, застонал, закряхтел. Глаза его закрылись, чтобы распахнуться вновь — теперь уже свободные от затуманенности видениями.
— Кто ты? — вскрикнул он. Больше не колдун во власти ядовитых испарений магического масла, но перепуганный человек. — Кто ты такой?
— Твоя смерть, — просто повторил варвар. — Довольно ты злодействовал, Велизарий.
— Что тут такое? — Барон провел руками по бокам, нащупал липкое жирное масло. И в то же мгновение вспыхнул, как факел.
Этот горящий сгусток материи был еще жив. Он вскочил с тахты, которая моментально превратилась в костер, и заметался по комнате, завывая, как одинокий, истерзанный тоской волк.
Занялись стены комнаты. Конан, не дожидаясь остальных «чудесных превращений», бросился бежать вон.
Он пронесся по коридору как раз в тот миг, когда из общей залы один за другим выскакивали потревоженные воины. Звенело оружие, гремели крики, стучали сапоги по каменным переходам. Весь замок ожил. Но пламя стремительно распространялось по магическому творению Велизария, и никакие человеческие усилия не могли преградить ему дорогу. Один за другим воины оставляли свои попытки загасить пожар и начинали спасать собственные жизни. Но одни оказались заперты огнем в комнатах и погибали там, задыхаясь от дыма и жара, другие, охваченные огнем, катались по полу и умирали от ожогов, третьи выпрыгивали из окон и разбивались на каменных плитах двора.
Были, впрочем, и такие, кто уцелел. Но таких оказалось очень немного.
Кашляя и обливаясь слезами, Конан мчался по коридорам, и огненный шар гнался за ним, как живое существо, намереваясь поглотить собственного создателя. Баклажка давно была брошена, огонь пожрал ее, не заметив. Он просто уничтожал все. В этом был смысл его бытия. Таким создали его вендийские мудрецы. Таким сотворил его таинственный сорок первый элемент волшебного состава.
Во все эти премудрости не вдавался киммериец, когда летел, преодолевая по три-четыре ступеньки за раз, вниз, в гадкое вонючее подземелье.
