Говорили, что можно обозначить другие часы, повернув что-то в главном механизме, но никто — ни царь, ни нынешняя царица — этого пока пи разу не сделали.
Кроме деревьев и птиц, в саду были маленькие пруды, в них плавали рыбы, которые непрерывно шевелили плавниками и двигались. Рыб не нужно было ни кормить, ни заводить — они плавали сами по себе. Садовник объяснял, что двигается вода, подчиняясь скрытым среди кораллов и камней лопастям, а рыбы устроены так, что плавники у них шевелятся от течения воды.
Отец сидел в кресле из витого дерева. Его тонкие пальцы свисали с подлокотников, кожа была серой, словно пергамент. Он безучастно смотрел вниз. Губы застыли в гримасе улыбки. Двигались только глаза. Нижняя половина его лица была парализована — он не мог ни говорить, ни есть. Его кормили через трубку, вводя в пищевод жидкую кашицу.
— Я рада вас видеть, отец! — воскликнула Аринна, опускаясь перед ним на левое колено и целуя руку. Пальцы его чуть заметно шевельнулись.
— О, отец! Сегодня я видела странный сон, пересказывать который не решаюсь. У меня было такое чувство, что кто-то близкий обманывает меня, и что я тоже лгу. Ложь опутала меня в этом сне, отец. Я боюсь. Неужели это правда? И неужели мне предстоит что-то неприятное, ужасное?
Отец запрокинул голову и закрыл глаза.
— Ты не хочешь слушать, отец? Ты осуждаешь меня? Я не должна была тебе ничего говорить? Если это так, кивни, если я ошиблась, качни головой. Сделай, как было прежде между нами условлено! Отец, ответь мне хоть чем-нибудь!
Аринна почувствовала раздражение и на мгновение закрыла глаза, чтобы мысленно сказать себе, что нужно быть спокойной — отец не обязан понимать, ее с полуслова. Она несколько раз вздохнула, прежде чем открыть глаза.
Что-то в окружающем было не так. Аринна вскочила и собиралась крикнуть стражей тайных покоев, но слова застряли у нее в горле. То, что она увидела, было настолько невозможным, что она отнюдь не сразу приняла это за реальность.
— Да кто вы такие? — грозно спросила она. Голова механического пса валялась возле ног
человека в зеленой одежде. За ним стояли мрачные личности, одна другой отвратительнее. Они разглядывали царицу с нескрываемой похотью, они буквально раздевали ее глазами. Так на нее еще никто не смотрел.
— Убирайтесь! — крикнула царица. Они захохотали.
Человек в зеленой одежде медленно подошел к ней и дотронулся до ее плеча. Аринна возмущенно отдернула руку.
— Да что вы себе позволяете! Стража! — вскрикнула царица.
— Я рад, что вы так бурно воспринимаете мое появление, — сказал человек. — Меня зовут Ривал, и я думаю, мы теперь долго, очень долго будем вместе…
— Стража! — повторила Аринна, но никто не отозвался.
— Я буду вашей стражей, — заявил Ривал. — Я буду охранять ваши сны и ваше земное тело. Я буду вам опорой в пути и повозкой, которая доставит вас туда, куда вы захотите. Разумеется, при одном-единственном условии — вы станете моей супругой…
Аринна едва не задохнулась от возмущения. Лицо ее покраснело, как закатное солнце.
— О, нет! Я не тороплю вас с ответом. Недельку я подожду. Может быть… — сказал Ривал. — Унесите старика.
Двое воинов взяли кресло с отцом Аринны и потащили его. Он сидел безучастно. Руки его безвольно лежали на подлокотниках.
— Отец! — вскрикнула Аринна. — Вы не посмеете! — Она сделала шаг за отцом, но Ривал встал на ее пути и покачал головой.
— Посмеем, — молвил он. — Вы теперь в моей власти. Вы будете жить здесь, пока не станете более благоразумной. Вам будет приносить лучшую пищу, лучшие напитки, но вы ни с кем не сможете общаться. Любой, с кем вы заговорите, кроме моих людей, будет немедленно убит. Вы также не сможете покинуть сад. И изо дня в день вы будете слушать пение этих мертвых птиц и видеть свет, отражающийся от серебряных листьев.
— Мой народ не потерпит!… — начала было Аринна.
— Он потерпит. Мы объявим ему о днях удаления. Никто ничего не заподозрит. По крайней мере, некоторое время.
Дворец тайных покоев стал темницей для единственной узницы — царицы Аринны. Она не понимали, почему бездействует стража Тайных покоев, куда смотрит министр. Она ждала, что затянувшееся безумие обернется шуткой, что вот-вот войдет министр Линфань и скажет, что виновники наказаны и определены в сумасшедший дом пожизненно.
Она ждала, что проснется и обнаружит, что все это было сном. Но проходили часы, утро сменялось вечером, ночью… и снова настало утро. Аринна проводила время между сном и явью, то засыпая, то просыпаясь. Яства остались нетронутыми.
Солнце совершило полный круг. Аринна встала у окна и увидела среди деревьев тень идущего человека.
— Линфань! — позвала она. Но она обозналась.
Это был Ривал. Он поднялся по ступенькам дворца и вошел в покои царицы. Взглянув на нетронутые яства, он с неудовольствием покачал головой.
— Где мой отец? — спросила Аринна. — Я хочу видеть его.
— Зачем? Разве он что-нибудь может решить? Он же парализован, и речь позабыла его. Он не поможет тебе ни в каких решениях. Благословения на наш брак он тоже вряд ли даст, так же как и запретить этот союз он не сможет. Он — ничто.
— Нет! — возразила Аринна. — Для меня он не ничто!
Ривал усмехнулся.
— Ничто и не ничто слишком близко стоят друг к другу. Тебе это известно. Не обманывай себя. Обещаю, что и я буду говорить тебе только правду.
Аринна уткнула лицо в ладони. Она чувствовала, как в горле образовался тугой комок, словно она проглотила мышь. Она не могла ничего больше сказать.
— Я жду, — заявил Ривал. — И я не намерен ждать слишком долго. Учти, что я привык добиваться своего. Я не остановлюсь даже перед тем, чтобы убить твоего отца.
Ривал взял персик и откусил от него. Сок потек по его завитой бороде.
— Зря вы отказываетесь… — заметил он. — Я ведь для вас старался. Для своей единственной возлюбленной, которую ценю не меньше собственной жизни.
— А как вы цените собственную жизнь? — спросила Аринна, с отвращением глядя на Ривала.
— Достаточно высоко. Но ты, как и моя жизнь, — в полной моей власти. Я могу поступить с тобой как с рабыней, я могу засечь тебя до смерти, могу снять с тебя кожу и натянуть на свой боевой барабан, могу отдать тебя солдатам, чтобы они пользовались тобой, пока ты дышишь, могу заживо зарыть тебя в землю или сжечь. Так что выбор у тебя невелик — либо позорно умереть, либо законно разделить со мной ложе!
— Нет, — сказала Аринна. — Я лучше выйду замуж за паука.
Она произнесла эти слова мягким, нежным голосом, которым разговаривают с непослушным ребенком, увещевая его. Глаза Ривала сузились и стали колючими, как шипы черного дерева. Он резко повернулся и порывисто вышел, хлопнув дверью, Золотая статуэтка бога грозы, стоявшая на столике рядом с дверью, упала и покатилась по полу.
