Война Пяти Колдунов попросту явилась последней каплей. Огонь и землетрясения, бури и чудовища – все это обрушилось на Тум. Смертью и разрушением обернулась эта война, война, в которой не было победителя. Юльен и его неизвестные приспешники – противостояли легионам, драконам, отрядам джотуннов, обычно невосприимчивым к колдовству. Юльен побеждал их и обращал в бегство или натравливал на своих хозяев и их союзников. И так тридцать лет. А потом все разошлись по домам.
Еще и за это Инос не любила историю: у всех этих важных событий никогда не бывает достойного конца.
Легенды говорят, что оттуда живыми не возвращаются. Теперь уже там никого не осталось и не за что сражаться. Путешественники-одиночки рассказывали, что там полным-полно дичи.
Или же путешественники не возвращались.
Целые армии завоевателей проходили иногда беспрепятственно по этим землям, а иногда таинственно пропадали. Попытки заселить Тум всегда заканчивались неудачей, колонисты или бежали, охваченные необъяснимым ужасом, или растворялись в безвестности.
А домовых никто не видел вот уже тысячу лет.
Герцогиня Краснегара Кэйдолан была встревожена.
Уютно завернувшись в два полотенца, она сидела на жесткой подушке в жаркой и переполненной бане и вежливо выслушивала жалобы Каменной Кишки с одной стороны и Кровавой Слюны с другой.
Сейчас ее не особенно волновало, что эта позабытая Богами горная деревушка считалась наиопаснейшим бандитским гнездом во всем Зарке. Если где-то и замышлялось зло, то оно должно было обойти стороной женскую баню, и почти наверняка несчастье случится (если, конечно, оно случится) после того, как караван уйдет из деревни.
В этот момент ее не волновал даже шейх Элкарас, который, возможно, является слугой волшебницы Раши (а может, и не является). К слову сказать, его долголетие, счастливая судьба, охраняющая от всех напастей, укрепляли ее подозрения, что шейх – колдун. Эта вторая возможность была куда опаснее первой.
Нет, Кэйд тревожилась из-за Иносолан: та явно что-то задумала. Инос была скорее человеком дела, чем созерцателем. Кэйдолан приучилась ожидать худшего, когда племянница находилась в таком настроении, а в нынешней ситуации это может обернуться катастрофой. Инос не выносит, когда ее опекают или запрещают ей что-нибудь.
Каждый вечер после того, как мужчины отужинают, женщины Зарка отправлялись в баню. Там они сбрасывали платья и чадры и усаживались в кружок на подушках, положенных прямо на кафельный или глиняный пол. Они говорили о детях, о мужьях, о здоровье, о проблемах мужей. Часто играли в тали. Кое-где женские бани представляли собой хижину, выстроенную вокруг грязного очага, но были и большие просторные постройки, хорошо оснащенные для отдыха и общения.
Мужчины, конечно, тоже собирались в подобных заведениях, чтобы потолковать о серьезных вопросах: торговле и политике, здоровье и бедности, лошадях, собаках, верблюдах и женщинах. Приезжих принимали всегда с радостью. В разобщенных поселениях Империи караваны любили не только за то, что они возили необходимые товары. Они были также разносчиками новостей и сплетен. А в унылой однообразной жизни селян так мало радостей.
Баня в оазисе Высокие Журавли не отличалась ни удобством, ни обширностью, однако народу в нее набилось много. Вокруг жаркой печки собралось не меньше сотни женщин и девочек. Сквозь толстые стены не проникала дневная жара, зато и остывала баня долго – окошки были наглухо забиты. Лампы дымили и мигали, гудели насекомые, приглушенно звучали голоса. В темных углах хныкали малыши.
Кровавая Слюна в который уже раз принялась объяснять, почему она так плохо спит, рычала и храпела, пытаясь в деталях изобразить бабушку Каменной Кишки. Кэйдолан вежливо кивала, улыбалась или хмурилась, когда того требовал рассказ, стараясь при этом не выпускать из виду Иносолан.
Принцесса сидела среди молодежи в пятне тусклого света лампы. Она распустила волосы. Верхняя половина ее лица загорела под жестоким пустынным солнцем, нижняя осталась светлой, скрываемая чадрой. Из-за этого лицо Инос напоминало маску.
Конечно, первым делом им задавали обычные вопросы, возникающие у всех местных из-за светлой кожи и светлых глаз, зеленых у Иносолан и голубых у Кэйдолан. Сегодня Инос предложила простейшее объяснение: джотуннская кровь в роду примешалась так давно, что подробности неизвестны. Местные с пониманием вздыхали. Иногда Инос добавляла мрачные подробности про длинные корабли или вместо этого изобретала эльфийских предков. После особенно тяжелых переходов она выдавала истории, в которых фигурировали и эльфы, и сцены изнасилования, причем в самых невероятных сочетаниях.
Баня в Высоких Журавлях была вполне сносной. Женщины, как заметила Кэйдолан, одевались лучше, чем во многих других поселках. Никаких драгоценностей, разумеется, но белье и полотенца из хорошей ткани. Оно и понятно: оазис находился всего в трех днях пути от большого города, не то что деревушки в самом сердце пустыни. С другой стороны, здесь не было никакого производства, которое могло бы обеспечить процветание – Азак говорил об этом нынешним вечером.
При мыслях о султане Кэйдолан вдруг поняла, что в бане о нем не упоминали. А ведь он был заметной фигурой. И вообще Охотников на Львов окружал романтический ореол. В другие вечера какая-нибудь девица непременно принялась бы забрасывать вопросами его предполагаемую жену. Но не здесь, в Высоких Журавлях. Эта невнимательность могла бы порадовать Иносолан, но странно нарушала обычное течение вечера.
Сама принцесса не сделала до сих пор ничего необычного, не бросала никаких таинственных замечаний.
Приближалось время ложиться спать. Молодые женщины уже начали одеваться, готовясь выйти к своим нетерпеливым мужьям и выполнить непременные вечерние обязанности. Каменная Кишка принялась разглядывать свой педикюр, сделанный одной из ее внучек. Кровавая Слюна заснула посреди своих жалобных излияний по поводу бессонницы. Кэйд поднялась с подушек. Она застегнула сандалии и надела чадру. Потом подошла поближе к молодежи.
Иносолан посмотрела на тетку и натянуто улыбнулась.
Раздался звонок, разорвавший сонную атмосферу бани. Кэйд от неожиданности вздрогнула и села. Инос зевнула.
Одна из женщин выглянула за полог и, оглянувшись, стала выкрикивать имена. Названные женщины спешили уйти или натянуть на себя одежду. Все они были местные. Гостьи тоже засобирались: если местные мужчины пришли за женами, значит, вскоре начнут приходить и караванщики – торговцы, охранники, погонщики верблюдов.
Кэйд с трудом подавила зевок. Она заметила, что Иносолан выжидающе смотрит на Яртию, молодую жену Четвертого. Вот оно, начинается, что бы это ни было. Яртия высыпала из мешка на пол таблички для тали.
