— Нас ведь тоже было двое! — усмехнулся атлант, обнимая девушку.
— Брось, милый, — проворковала Лио, теснее прижимаясь к возлюбленному, — все решил твой первый удар. Я же от страха и шевельнуться не могла, только видела перед собой разинутую пасть и ждала, когда эта дрянь бросится на меня. — Она вспомнила пережитое и невольно вздрогнула. — Шарга верно сказал, это были не просто собаки. Если бы у зверюги от потери крови не подломились лапы и он прыгнул на меня…
— Но откуда вообще они взялись на Дуур-Жаде? — спросил сам себя рассудительный Барус, однако все посмотрели на него, потому что он, даже не подозревая, сказал нечто очень важное.
— Это-то как раз просто, — ответил Кулл и невесело усмехнулся:- Недругов у всех нас достаточно, сами знаете… — Он обвел друзей взглядом. — Правда, таких, кто будет мстить втихаря, почти нет, но гут мне, можно сказать, повезло.
— Ты думаешь, это Ридо? — спросил Шарга.
— Кто ж еще? — Атланту это, как видно, было ясно. — У него хватило злости и денег снарядить пять галер для охоты на «Богиню Морей»! Что ему стоит натаскать двух псов? Впрочем, — атлант помрачнел, — не это главное.
— А что же?
— Как ни странно, до сих пор Дуур-Жад оставался самым безопасным местом в мире. Вы ведь знаете, сходя на берег, мы даже оружие не берем, как бы показывая этим, что не имеем дурных намерений. А теперь что получается?
— Брось, Кулл, тебе это не идет, — усмехнулся Шарга. — Я не помню, чтобы ты кого-то боялся.
— Да разве ж речь идет о страхе? — искренне удивился атлант. — Дуур-Жад должен оставаться Дуур-Жадом — местом, где любой может отдохнуть, отсидеться, поставить посудину в док, наконец! А если по улицам придется ходить со взведенным арбалетом, то кому нужно такое убежище?
— Кому это не нравится наш славный город?
Никто не заметил, как дверь бесшумно отворилась и в «Оке Бури» появился новый посетитель. Харм Хусс собственной персоной стоял на пороге и с усмешкой смотрел на спорщиков. Плотно сбитый, широкий в плечах, сильно сутулый, он производил впечатление необыкновенно сильного человека.
— Ты, как всегда, вовремя, старый пират. Присаживайся. — Кулл жестом пригласил камелийца к столу.
— Какой я теперь пират? — спросил он, кряхтя усаживаясь в кресло. — Старый моряк на покое.
Пираты заулыбались. Всем было известно, что после смерти Сурхана камелиец занял его пост и теперь заправляет всей жизнью на Дуур-Жаде.
— Тебе еще плавать да плавать, — заметил Кулл. — Не понимаю, отчего ты решил осесть?
— Отчего? После нашего с тобой братания — прости, что дергаю за больную струну, — у меня резко пропал вкус к бурной жизни пирата. Потянуло на покой. Впрочем, кто-то должен ведь присматривать и за Дуур-Жадом. Кстати, мне показалось или ты действительно поносил наш гостеприимный город?
Лио удивленно посмотрела на Кулла. Она, конечно, слышала невероятные рассказы о былом соперничестве атланта и камелийца, которое закончилось тем, что Харм Хусс ушел на покой, но никто, не говорил о братании ее возлюбленного с некоронованным королем Дуур-Жада — столицы Кровавого Братства!
— Ну было дело, — отозвался Кулл, наливая в кубок Харма вина, — это, пожалуй, чересчур, но появились некоторые сложности.
— Я весь внимание, — посерьезнев, сказал камелиец и, отхлебнув вина, удовлетворенно кивнул.
— Собственно, неприятность одна — барон Ридо.
— Расскажи мне о нем, сынок, — мягко попросил Харм, снова прикладываясь к кубку.
— Давняя это история… — Кулл поморщился, начиная рассказ. — Лерия была его рабыней. Он купил ее на одном из невольничьих рынков Грондара и вез домой. Она должна была стать украшением его гарема. Я тогда разбойничал со своими людьми на севере Турии на границе пустыни Обжигающих Песков. Горы давали мне и моим людям надежное убежище. Мы совершали молниеносные набеги на караванную тропу и возвращались в горы. Так вот, я отнял у него товар, а главное, забрал женщину. Он ползал передо мной на коленях, вымаливая жизнь. Он был настолько омерзителен, что я не стал убивать его, а отпустил поганца и еще троих его людей, и, как оказалось напрасно. Вернувшись в Валузию, он прилюдно поклялся отомстить мне. Долгие годы он охотился за мной, пытаясь выполнить клятву, но все, что ему удалось, — это убить Лерию.
— Мягкое у тебя сердце, сынок, — с усмешкой заметил Харм, — а излишняя доброта в нашем деле — непозволительная роскошь.
Пираты, сидевшие за соседними столами, встретили его шутку одобрительным гоготом, но почти сразу посерьезнели, не смея надолго прерывать его даже смехом. Чувствовалась в старом камелийце какая-то скрытая сила, от которой находившиеся рядом люди становились сильнее, отважнее и в чем-то даже благороднее, как это ни странно. Впрочем, и Кулл ни в чем не уступал ему, да и другие капитаны. В той или иной степени каждый обладал задатками главаря и мог сплотить вокруг себя людей. Однако находились люди, у которых этот дар оказывался особенным. Таким человеком был Харм Хусс, и боялись, хоть и искренне уважали, только его…
— Не люблю я бессмысленного кровопролития, — пожал плечами Кулл. — Убить врага в бою — это одно, а добить поверженного противника — совсем иное, и мне это не по нраву.
— Во всяком деле есть исключения, — наставительно изрек камелиец, — и сдается мне, что эту падаль все-таки стоило прирезать.
— Наверное, ты прав, — согласился Кулл, — но сделанного не воротишь. Барон Ридо оказался мстительным мерзавцем, но до сих пор он старался настигнуть меня только на своей территории да на море, а теперь перебрался на Дуур-Жад. Нынешней ночью два пса подстерегли нас с Лио.
— Ну и что?
— Так ведь мастафов на Дуур-Жаде отродясь не бывало, — пояснил атлант. — Только мелкие шавки.
— Я так понимаю, что теперь их снова нет? — усмехнулся камелиец. — Значит, все вернулось на свои места?
— Не совсем так, — вмешался в разговор Барус. — Кулл этого еще не знает. Охотясь за ним, собаки загрызли Зино, подружку Зонги, а его самого кто-то треснул камнем по затылку.
— Девушка осталась жива?
— От нее вообще мало чего осталось, — хмуро ответил капитан.
— Что ж вы мне не сказали про юнгу? — Атлант вскочил. — Где он?
— Наверху, у Марло, — ответил Барус. — Не торопись. Парень до сих пор без памяти. Ему здорово досталось.
В это мгновение в таверну ввалилась орава пиратов. Шесть человек что-то с трудом тащили на трех наскоро сооруженных носилках. Они молча прошли на середину зала, положили свою ношу на пол и откинули пологи полотнищ. Кто-то присвистнул, кто-то ругнулся сквозь зубы, кто-то смотрел молча.
— Якорь мне в глотку, — прошептал Шарга, — там они выглядели малость поменьше.
Два огромных мертвых пса заняли все свободное пространство, а человек, лежавший между ними, казался просто жалким заморышем по сравнению с исполинскими собаками.
