Он остановился, чтобы перевести дух и осмотреться, и невольное восклицание восторга вырвалось из его груди. Повсюду, куда ни кинь взгляд, простирались увенчанные ледяными шапками, словно драгоценными камнями, горные хребты.
Снег переливался под лучами солнца, искрился, и даже казалось, что пел. Внизу, почти под самыми ногами Ниуна, бежала быстрая речка, которая, будто серебряная нить, отделяла белые хребты от небольшой зеленой долины. Ниун долго стоял, любуясь красотой, пока вдруг его взгляд не наткнулся на россыпь черных камней, видневшуюся неподалеку от реки. Он быстро, не забывая при атом об осторожности, спустился в долину.
Подняв один из камней, кузнец принялся рассматривать его. Очень похоже на уголь, но только необычайно твердый. Может, это и есть то, что он искал? Ниуну очень хотелось верить, что так оно и есть, а к тому же он все равно больше не встретил по пути ничего хоть отдаленно напоминающего эти камни. Недолго думая он раскрыл специально взятый мешок и принялся складывать в него свою находку. Набив мешок до отказа, Ниун выпрямился, взвалил тяжелую ношу на плечо и побрел
Любоваться красотами на сей раз он не стал. Все силы ушли на то, чтобы и самому спуститься с гор, и драгоценную поклажу не потерять. Обратный путь занял значительно больше времени, чем подъем, и Ниуну снова пришлось заночевать у кромки леса на месте своей бывшей стоянки. К счастью, никакие звери не беспокоили его, и за ночь он выспался и набрался сил.
Лишь поздно вечером Ниун подошел к своему дому. Его выбежала встречать жена, а следом за ней показался и старик.
— Ну как? Нашел? — спросил он, хотя уже понял, что Ниун вернулся не с пустыми руками.
— Что-то нашел. Посмотри.
Старик достал из мешка несколько камней, повертел их в руках, попробовал разломить и кивнул:
— Это они. Завтра загрузишь печь. Вот увидишь, все получится. Заходи скорее в дом. Маев накроет на стол, а я пока расскажу тебе все, что вспомнил.
Когда рано утром Маев открыла глаза, Ниуна рядом уже не было: он убежал в кузницу. Ему так не терпелось поскорее приступить к делу, что он едва дождался, когда солнце встанет над горизонтом.
Быстрыми и уверенными движениями Ниун очистил печь от древесного угля и аккуратно выложил ее теми камнями, которые принес с гор. Где-то в глубине душа кузнец сильно сомневался, что камни будут гореть, но когда огонь мгновенно охватил, их, сердце Ниуна заколотилось так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Прогрев печь, он бережно положил в нее кусок железа, который дал ему старый колдун. Раскалить до цвета солнца, стоящего над пустыней, и остужать до цвета царского пурпура», — так сказал ему вчера отец Маев. Но Ниун никогда не видел пустыни и плохо представлял, какого цвета солнце светит над ней.
Подумав немного, он решил, что солнце — всюду солнце. Какого оно может быть цвета? Золотое. Или бледно-желтое.
Когда металл раскалился настолько, что на него стало больно смотреть, Ниун взял щипцы, вдруг почувствовав, как от волнения подрагивают пальцы, сильным рывком выхватил металл из печи и бросил его на наковальню. Затем он взял молот и резко опустил его на расплавленное железо. И оно поддалось!
Ниуну хотелось петь от радости. Наконец-то он победил упрямую железку! Теперь главное — не забыть на слова, услышанного от старого кузнеца. Сначала он выковал прут на длину будущего клинка, а оставшийся металл отложил в сторону. Из него получится еще один меч. Если Покран говорил правду, и клинок будет обладать всеми свойствами, которые он назвал, то Ниун сделает второй меч — для себя. Или на продажу. Ему, наверное, цены нет.
Затем он раскалил обычное железо, с каким привык работать, и сделал еще один прут. Это заняло совсем мало времени, так как металл показался Ниуну на редкость мягким и податливым. Разогрев оба прута, он ловкими движениями переплел их и снова сунул в печь. Теперь осталось хорошенько поработать молотом — и чудо-клинок готов.
Напрасно колдун запугивал его трудностями. Да, раскалить твердое железо было очень и очень непросто, но теперь, когда оно наконец-то стало податливым, для опытного мастера остался пустяк. Сколько клинков уже вышло из-под его молота, и еще ни разу никто не пожаловался на оружие, купленное у Ниуна.
Настроение у кузнеца было приподнятое, работа ладилась, он уже почти видел, как изумится старый грубиян, когда поймет, что с его заказом мастер расправился так же легко, как с горстью лесных орехов.
Он представлял себе, как слава великого умельца побежит вперед, как эхо по горам, и к нему начнут стекаться люди со всей Киммерии, чтобы получить необыкновенное оружие. И пусть трепещут враги! Новые мечи, которые будет делать Ниун, расправятся с их клинками и доспехами, словно с трухлявым деревом…
Ниун все накалял и вновь ковал клинок, накалял и ковал, накалял и ковал… К концу дня ему даже показалось, что на лезвии уже начинает проступать тот самый волнистый узор, о котором говорил колдун. Еще несколько дней работы — и можно пускаться в путь. Вечером старый кузнец поинтересовался: — Ну, как идут дела?
— Все хорошо, отец. Трудное железо, куется непросто, но я все равно одолею его. Главное, я вижу — клинок уже получается.
Старик кивнул, задумался и вдруг охнул и даже всплеснул руками:
— Прости меня, дурня! Я забыл… Ох, дырявая голова! Как же я мог запамятовать-то!…
— Что ты забыл, отец?
— Колдун дал тебе травы7
— Да. Только я не знаю, зачем они. Какие-то его магические штучки, наверное… — Ниун недоуменно посмотрел на старика.
— Вовсе нет. Надо было бросить щепотку травы в печь, когда в ней калилось твердое железо. А потом, когда ты уже начинаешь работать молотом, надо посыпать клинок смесью порошка из этой травы и порошка из угля.
— Прости меня, отец, я с большим почтением отношусь к твоему опыту и к твоим знаниям, но на сей раз тебя, похоже, подводит рассудок. Где это видано, чтобы железо посыпали каким-то порошком?
— Я не знаю, зачем это делается, но это нужно. Иначе клинок не станет таким, как ты говорил. Это точно.
Ниун не стал спорить. Он подумал лишь, что, к сожалению, старость есть старость и что старческие причуды не должны мешать делу.
Утром, опять чуть свет, он отправился в кузницу, приказав Маев не мешать ему и даже не носить еду и не звать к обеду. Ему хотелось поскорее закончить работу.
Работа спорилась, и раздумья о словах старика про порошок, мучившие Ниуна, вскоре забылись. Он думал теперь только о том, какой необычный клинок у него получается. К вечеру, однако, меч не был готов. И к следующему вечеру тоже. Прошла неделя, началась другая. И только к ее концу Ниун приступил к закалке. Накануне он попросил охотника из их селения убить для него вепря, и тот выполнил просьбу.
