Адриан Коул - Мятеж в Зандагаре

Те из Красных убийц, кто не мог биться на площадках, выпускали смертельным потоком стрелы и копья, целясь в глаза и горло — самые уязвимые места врага. Шипение и стоны агоний мешались в героической защите стен глубокой ночью. Переговоров не было, никто не кричал о сдаче с обеих сторон. Человек бился с рептилией, упорство и ярость смешались. Луна жадно смотрела вниз, освещая воинов бледным светом.

Кулл, сломав шею одному огромному врагу, на мгновение бросил взгляд за стены. Холодный озноб пробрал его — он увидел концы осадных лестниц, поднимающихся вверх. Он крикнул, предупреждая об опастности, и немедля группа Красных убийц заняла внешнюю стену, отталкивая назад лестницы с бесчисленными рептилиями. Зандагарцы стояли неподвижно, пристально глядя перед собой словно спящие. Некоторые гибли от стел рептилий, даже падая молча. Тем не менее обезумевшие рептилии пытались прорваться вверх по лестнице. В двух местах они, убив валузийцев, прорвались к зубчатым стенам. Сталь звенела о сталь, и кровь густо забрызгала стены. Брул лишился копья и ловко бился мечом. Он вонзил его в живот противника, затем пинком отшвырнул тело и занялся следующей рептилией, вонзив лезвие в личину врага.

Кулл бился теперь одновременно топором и мечом, так как напор стал гигантским. Лики разделяли какие-то дюймы. Красные убийцы, дравшиеся рядом с Куллом, били окровавленным оружием, стараясь помочь остановить ужасную волну. Внизу на площади рептилий словно прибыло. Ворота были распахнуты, но рептилии все еще пытались взобраться на стены. Сотни их пали от стрел и копий защитников, но джунгли извергали их все новые тысячи. У Кулла на сердце было тяжело. Хотя его воины держались на верху и занимали легко обороняемую позицию, их превосходили числом самое малое один к десяти. Шла проверка выносливости, и она не могла длиться вечно. Множество храбрых воинов уже погибло.

В башенке выше зубчатых стен Горвик с мрачным удовлетворением смотрел на зверинный штурм рептилий, удерживаемый Куллом и его отважными воинами, — но они не смогут продержаться всю ночь. Если бы Горвик бросил сейчас своих воинов в битву, то он, возможно, изменил бы ее течение, повернув его. Но это было ему не нужно. Он мечтал о троне Кулла. Союз с обитателями джунглей станет первым большим шагом на пути к трону. Он улыбнулся, увидев, как зарубленный Красный убийца, упал со стены.

— Они не смогут противостоять такому напору долго, — раздался вкрадчивый голос Ксолдива, возникшего словно из пустоты рядом с погруженным в свои мысли князем. Он смотрел на бойню бесстрастно, осторожно придерживая раненую руку.

— Нет, — согласился Горвик. — Они все погибнут к утру перед восходом солнца.

— Когда все валузийцы погибнут, лишь часть тел будет в оранжево-синих цветах Зандагара. Много ваших воинов погибло сегодня вечером. Но этого мало.

Горвик озадаченно глянул.

— Когда ваш народ вернется из храма солнца, они должны увидеть, что победа досталась дорогой ценой. И хотя Кулл и его воины мертвы, они должны увидеть, что и мы понесли большие потери. Если ваши люди подумают, что Кулла предали, они могут повернуть против вас.

— Я не боюсь женщин, стариков и детей.

— Вы должны. Они не владеют оружием, но имеют другие возможности. Они могут навредить разными способами. Лучше обмануть их. Когда вы двинетесь в Валузию, чтобы занять трон, вам будет нужен каждый, прикрывая ваши тылы.

Горвик, не отрывая глаз от сражения, кивнул.

— Вы мудры.

Ксолдив цинично улыбнулся, снова убедившись, что он может дергать за любую нитку свою марионетку, получая отличный результат. Он видел дикие дела на зубчатых стенах. Трупы разорвут и скинут вниз. Все великие короли, правители Валузии или даже великой Атлантиды, — все они падут. Стоит желать большей власти, чем простой трон, и он, Ксолдив, получит самый большой выигрыш. Он зло улыбнулся, как те рептилии, которых он использует.

Покинув погруженного в мысли Горвика, Ксолдив спустился в самые глубокие тайники цитадели, глубоко вниз, под землю, в огражденное пространство с высокой температурой. Здесь, в огромной камере, высеченной в скале чуждыми существами столетиями ранее, чем первые разумные существа вышли из моря, он остановился, глядя в бездонный провал — зияющую черную рану темноты в сердце земли — настоящий туннель в другие измерения за пределами мира. Громким голосом Ксолдив начал произносить, искривляя губы, первобытные слова, давно не звучавшие утерянные на протяжении тысячелетий.

Он мрачно улыбнулся самому себе, ощутив в безграничной темноте легкое колебание.

Он быстро закончил чтение, затем перешел в другую небольшую комнату. Здесь он взял необходимые ему флаконы и книги. Он окропил содержимым флакона воздух большой камеры. Читая из книг мощное заклинание, Ксолдив указательным пальцем чертил в воздухе символы. Звучно произнося вызов, он смотрел в яму. Темнота вздохнула и с мерзкой чувственностью завибрировала. Из глубины донесся гортанный звук, лопнувший вверху, словно пузырь в огромном и кавернозном болоте.

Ксолдив выкрикнул последние слова, затем, развернувшись на каблуках, поспешил прочь от ядовитых паров ужасного места.

— Челюсти западни захлопнулись, — закряхтел он, найдя секретный проход, ведущий во дворец. — Я отомщу всем. Куллу с его валузийцами, Горвику с его подданными и невольной орде рептилий. Все должны погибнуть. Все должны умереть у ног Ксолдива. Никто не избежит ужасной смерти, когда он поднимется вверх, пересечет бездну и потребует их всех.

Кулл ненадолго прервался ровно на мгновение, чтобы вытереть с лица кровь и пот. Груды убитых устилали пол рядом с ним. Еще несколько его воинов бились у стен, пытаясь откинуть лестницы с осаждающими вниз. Рептилии тучей роились со всех сторон. Кровь сочилась из ран, мечи поднимались и падали все слабее, силы воинов медленно падали. Воины менялись местами, и пока одни бились, другие, стоя позади, отдыхали хрипло и тяжело вдыхая благодатный воздух. Брул отказывался смениться, каждым своим метким ударом в сердце убивая рептилию. На площади высились курганы павших с обеих сторон, и по телам некоторых еще пробегали судороги агонии.

Горвик, равнодушно смотревший на мрачную картину, с криками убийственной ярости первым ощутил нечто странное, ползущее в ночи. Он почувствовал небольшую вибрацию, словно первый намек на то, что нечто во дворце становится не так: земля дрожала в слабой попытке обрушить стены. Он нахмурился, отмахнулся от странной дрожи, но она началась снова, и далекий булькающий звук принудил его спешно покинуть балкон. Вернувшись в комнату, он почувствовал дрожь более отчетливо.