Маквиджик и Бикельбрин поспешили присоединиться к развлечению. Даже Пергвик, прижав к голове берет, который удерживал на месте его скальп, побежал следом.
— Ты вангардец? — спросил брат Джонд Кормика, который поддерживал его, пока они шли по льду.
— Много лет назад был им, — ответил юноша. — Потом служил в часовне Абеля. Я участвовал в экспедиции отца де Гильба.
— Я почувствовал, что на тебе платье абелийца! — Слепец радостно улыбался своей догадке.
— Я больше не абелиец, брат.
Джонд остановился и в непонимании повернулся к Кормику.
— Я изгнан, — пояснил юноша. — Потому что подверг сомнению ограничения.
— Какие же?
— Абелийская церковь отворачивается от традиций и волшебства, которые существуют помимо нее и ее магии самоцветов, — честно ответил Кормик. — А в мире столько прекрасного! Существует истина гораздо более всеобъемлющая, чем та, которую мы себе представляем.
Брат Джонд загадочно хмыкнул. Было непонятно, оскорбил его Кормик или заинтересовал.
— Девушка, которая сражалась в замке вместе с нами, альпинадорская шаманка, — продолжал Кормик.
— Я так и понял.
— Я люблю ее.
— Хм…
— В ней есть истинная, небесная красота. В нашем друге по имени Брансен она тоже живет.
— Разбойник!.. — кивнул Джонд. — Да, он уникальный человек…
— Обладающий божественной силой.
Брат Джонд покачал головой, не желая делать такого логического перехода.
— Похожей на ту, которая содержится в самоцветах, — объяснил Кормик.
— Я видел, как он лечит наложением рук, — кивнув, ответил Джонд. — Его владение собственным телом просто поразительно. Но он пока еще не божий человек. Подозреваю, это потому, что сама сущность Разбойника делает его таким. Всю жизнь наш друг Брансен заботился лишь о самом себе. В нем нет чувства плеча, понятия общего блага. Нет, не так, — быстро поправился он. — Просто они не успели развиться. Но я возлагаю на него большие надежды, если, конечно, он сам себя не убьет в скором времени.
Кормик взглянул на Брансена. Тот бежал к расщелине вместе с поври. Замечание Джонда было весьма справедливым, как и его собственные слова, сказанные Милкейле.
— Мы отвезем тебя в Пеллинорскую часовню, к даме Гвидре, — пообещал юноша.
— Я мог бы замолвить словечко за брата Кормика.
Юноша вздрогнул, услышав, как назвал его Джонд. Он не сомневался в том, что это самое словечко окажется полезным, просто не знал, хочет ли обратно.
— Знаешь, а ведь они сбежали, — заявил парень. — Отец де Гильб и другие монахи с острова Часовни, нашей церкви здесь, в Альпинадоре. Они не присоединились к варварам и поври, вместо этого бежали на юг, в направлении Вангарда.
Брат Джонд начал что-то отвечать, видимо, желая найти оправдание их поступку, но остановился, вздохнул и покачал головой. Кормик понял, что действия собратьев расстраивают его уже не впервые. Он не стал заострять на этом внимание, просто взял Джонда под руку и повел дальше.
— Ты же давно об этом мечтал, приятель, — удивился Маквиджик, глядя в упор на Пергвика.
Голова гнома была перевязана белой тканью, поверх которой он надел берет.
— Раггирс был мне братом, — ответил он, опустил глаза и пнул камень. — Мы поклялись, что если одного из нас убьют, то другой будет сторожить Сепульхер и заботиться о малыше. Он ведь мне тоже вроде как брат, понимаешь?
— Да, все так, — согласился Маквиджик. — Но я не собираюсь ждать, пока он снова вырастет. Это озеро мне уже поперек горла!
— Я и не прошу тебя ждать. Вы с Биком как раз все разведаете, — ответил Пергвик и смелее взглянул на друга. — Криминиг и другие так и сказали. Мол, уйдем на юг, когда от Маквиджика придет весть, что нам есть где поселиться. Сдается мне, Митранидун уже всем надоел.
Маквиджик кивнул и похлопал Пергвика по плечу.
— Ну, бывай. Рад буду снова тебя увидеть.
Пергвик осклабился и радостно закивал, но старший гном предостерегающе поднял руку.
— Не тряси так головой!
— А то мозги вывалятся, а у тебя их и так негусто, — добавил Бикельбрин, тащивший за собой большой мешок с припасами.
— Это еще откуда? — спросил Маквиджик.
Бикельбрин указал в сторону, где стояли Кормик, Брансен, Милкейла и брат Джонд, все с такими же мешками.
— Варвары, — ответил он. — Они не слишком довольны девчонкой, но понимают, что она спасла их дома.
— Значит, нам всем будет проще, — заметил Маквиджик.
— Еды точно будет больше, а насчет остального — поглядим.
Гномы потрепали Пергвика по плечу и направились к товарищам.
В ту же ночь шестеро путешественников покинули ледник, держа курс строго на юг. Следующие два дня погода стояла теплая, тролли по пути не встречались. Несмотря на усталость после битвы с Бедденом и раны, кстати, хорошо обработанные сородичами Милкейлы, группа прошла довольно большой путь. Даже слепой брат Джонд ступал бодро, дружески беседуя с двумя поври.
— Вернешься к жене? — спросила Брансена Милкейла на третий день пути.
— Как только доставлю вот это. — Он потряс небольшим мешком, привязанным к сумке, в котором лежала голова старца Беддена. — Тогда мой путь открыт, как и обещано.
— Уплывешь в дальние края?
— Как можно дальше.
— Куда?
Этот вопрос заметно озадачил Брансена.
— Ты бежишь к чему-то или от чего-то? — спросила Милкейла, когда к ним подошел Кормик.
— Одно другого не исключает, — отозвался Брансен.
— Но разница важна.
Брансен пожал плечами, показывая, что с этим можно поспорить.
— Ты обладаешь удивительными талантами, столь важными в это трудное время, — добавил Кормик.
— Все времена трудные.
— Значит, каждому времени нужны свои герои, иначе все будет потеряно, — сказала Милкейла.
— Всеобщий путь не касается каких-то отдельных людей, — фыркнул Брансен.
— Такой взгляд на жизнь мне кажется несостоятельным, — заметил Кормик.
— Я проверил его на собственном горьком опыте.
— Небо преподнесло тебе великий дар. Разве ты никогда не хотел заставить его служить всеобщему благу? — удивилась Милкейла.
Брансен вспомнил, чем заслужил в Прайде прозвище Разбойника. Он воровал богатства владыки, а затем раздавал добычу бедным крестьянам, влачившим жалкое существование под его пятой. Гарибонд рассмеялся, но тут же осекся, осознав, что даже тогда он делал людям добро не ради него самого, а из желания самоутвердиться.
— Мы только что спасли народы Митранидуна, — напомнила Милкейла.
— А последствия ощутит весь Вангард, — добавил Кормик. — Ты не можешь отрицать, что мы немного изменили мир к лучшему. В твоей сумке лежит окровавленная голова. Может быть, в веках она и не будет значить ничего особенного, но живущим здесь и сейчас стало легче.
