в кожу, словно рой разъяренных ос.
– Сего. – Прорезавший пустоту голос обращался к нему.
Фармер?
– Сего, – повторил голос уже громче.
Кто-то сжал запястье.
Над ним стоял Мюррей.
– От этой привычки, малыш, надо избавляться.
Снова медотсек? Нет. Тренировочный зал.
Из-за стены доносились шум, крики. Бои продолжались; на экране в другом конце зала сражались Сол, Дозер и Джоба. Шел второй раунд, и соперником «Драконышей» выступали «Богомолы».
Джоба бился против Кори Шимо. Сего нужно быть там, подсказывать товарищу…
– Что… что случилось? Мы победили?
Он помнил, как вошел в круг против Грифина. Из того, что было дальше, в памяти не сохранилось ничего.
– Да, ты победил, – тихо сказал Мюррей. – Но цена…
Сего поднял руку к лицу, нащупал синяки на щеке, большую гематому на лбу. Открытых ран вроде нет. Он осторожно поднялся со скамьи.
Ноги работали, но все, что выше, как будто состояло из лоскутов, которые могли вот-вот расползтись.
– Твоя подруга, даймё… маленькая такая… Она заходила, помогла привести тебя в порядок. Когда я выносил тебя из круга, ты выглядел похуже, чем сейчас.
Ксеналия. Сего улыбнулся, представив ее нахмуренное лицо.
Ксеналия, наверное, была шокирована, увидев его в разобранном состоянии.
«Гривары всегда находят способ навредить себе».
Мюррей, однако, не улыбнулся.
– Хотя, если сравнивать с Грифином, почти отлично.
– О чем ты? – спросил Сего. – Что там произошло?
– Ты действительно ничего не помнишь? Не помнишь бой?
– Нет. Помню только, как стоял в ониксовом круге. И больше ничего. Темнота.
Мюррей молчал, испытующе глядя на мальчика пронзительными желтыми глазами.
– Ты… победил, – повторил гривар.
Только теперь Сего понял: случилось что-то очень плохое. Мюррей держится как-то странно и говорит с Сего, словно с чужим.
– Мюррей-ку, скажи мне, что происходит.
Старый гривар тяжело, по-медвежьи вздохнул, но промолчал.
И тут Сего увидел себя на экране. «Обзор» повторял заключительный эпизод его поединка с Грифином. На экране Сего сидел на Грифине. Оба бойца были в крови, но Грифин лежал неподвижно, с закрытыми глазами, а Сего снова и снова бил его кулаками.
Мюррей поспешил выключить трансляцию. Сего молчал, уставившись в пустой экран.
– Ты стал там другим. С тобой что-то случилось. Даже после зуммера… ты не мог остановиться. Думаю, причина в ониксовом круге. Черный свет…
У Сего все сжалось внутри. Грифин…
– Ты хочешь сказать… Нет, этого не может быть. – Он не узнал собственный дрожащий голос. – Он умер?
– Нет. Но почти, – прошептал Мюррей. – Его поместили в ванну в медотсеке. Не дают мозгу отключиться, хотят определить, сможет ли Грифин восстановиться.
Сего закрыл глаза. Он не хотел ничего больше видеть. Его худшие страхи стали явью. Он ничем не лучше Шиара. Он такой же жестокий, такой же бессердечный, как Кори Шимо.
Перед глазами встало лицо Сол. Девушка смотрела на него, как на зверя.
Он и есть зверь. Он не может себя контролировать.
Мюррей схватил Сего за плечо и тряс до тех пор, пока тот не открыл глаза. По щекам паренька потекли слезы.
– Ты не виноват, малыш.
– Как же – не виноват?! – закричал Сего. – Ты видел это! Я не остановился! Он потерял сознание, а я продолжал его бить!
– Ты не виноват, – тихо повторил Мюррей. – Тебя создали таким. Все это время… ты сдерживался.
Сего замер от неожиданности.
– Создали? Что значит… создали?
– Я обещал все выяснить, и у меня есть для тебя кое-какие ответы. Но ты должен знать, что от этого ничего не изменится. Ты все тот же…
– Говори!
– Я узнал, почему ты так хорошо выступил на Испытаниях. Почему смог так долго сидеть в черном свете симулятора. Причина в том, что тебя сделали там. Ты родился в черном свете.
– Этого не может быть. Я родился на острове… – У Сего затрепетало сердце.
– Они называют это «Колыбелью». Даймё… Их смотрящие создали программу развития гривара с самого рождения в симуляционной среде. Они изолировали группу гриваров и подключили к симулятору, чтобы запрограммировать, превратить в идеальных бойцов.
И Сего поверил. Вспомнил, как в медотсеке, увидев плавающего в ванне Марвина, он почувствовал, что и сам побывал в такой же.
Может быть, он знал об этом даже раньше. Когда скитался по закоулкам Подземья, ослепленный незнакомым светом, ослабленный многолетним бездействием. Его вырастили в трубе.
Неужели все это время он просто блокировал воспоминания? Или смотрящие позаботились о том, чтобы он не узнал? Запрограммировали его, как мех, для выполнения специфической функции?
Побеждать. Убивать.
– Значит, Фар… старый мастер… он тоже часть сима? На самом деле его нет?
– Боюсь, что нет, – сказал Мюррей.
– И… мои братья. Сайлас и Сэм. Они выросли на острове вместе со мной… – Сего не договорил.
Мюррей медленно покачал головой.
Стена вдруг содрогнулась от грома аплодисментов. Зазвенел зуммер. Мюррей снова включил трансляцию. Второй раунд боев закончился. Сол и Дозер победили, они стояли в своих кругах. Джоба лежал у ног Кори Шимо.
Не ответив на вопросительный взгляд Мюррея, Сего направился к выходу в соревновательный зал.
– Что ты собираешься делать? – крикнул вдогонку Мюррей.
– То, для чего меня создали, – ответил Сего.
Глава 22
Дом
Торопливая суета осени сменяется холодной тишиной зимы. Пронизывающий весенний ветер сменяется горячим дыханием лета. Хотя гривар помнит каждое время года по его прикрасам, это иллюзия. Истина – это постоянный переход, изменение без памяти.
Раздел первый, Пятьдесят пятая заповедь Кодекса боя
Мюррей вернулся на трибуну, заняв свое место рядом с Дакаром Пуджилио.
– Выпьешь, Пирсон? – заплетающимся языком предложил командор, протягивая стакан с пенной шапкой.
– Тут одной выпивки мало будет. – Мюррей покачал головой. – Мне нужно нечто большее, чем просто выпить.
Пуджилио откинулся на спинку стула, положив ноги на плечи сидевшего перед ним зрителя. Лицеист пятого уровня обернулся; возмущенное выражением исчезло с лица, как только он обнаружил, что на него смотрит начальник Общественного правосудия.
– Какой-то ты, Пирсон, беспокойный стал. Смотри, борода уже поседела. – Дакар пригладил свои длинные усы. – И где веселая ухмылка, что мелькала в выпусках «Обзора»? Вот были времена – никаких забот.
Мюррей молчал, поглядывая на Сего, который готовился к следующему бою. С тех пор как Мюррей впервые увидел мальчишку в круге у Талу, тот вытянулся на несколько дюймов и набрал около тридцати фунтов мышечной массы. Отросшие черные волосы падали на глаза. А вот поза осталась прежней – Сего стоял, выпрямившись в полный рост и опустив руки, как будто не собирался участвовать в поединке.
Мюррей знал: прежним Сего никогда уже не будет.
Он больше не будет смотреть на мир любопытными глазами и спрашивать, почему нужно сражаться. Теперь этот парень знает, за что он бьется и почему. Теперь он часть Системы. Часть коррупции, политики, трусости. Часть хитрой игры Каллена Олбрайта и скаута Сайдека. Часть слепого патриотизма командора Мемнона. Часть вечного плана даймё по перекраиванию мира на свой вкус. И во все это Сего оказался замешан сильнее, чем кто-либо, ведь именно для этого он и был создан. Вот только парень невиновен. Он не заслужил такой судьбы. Просто у него не было иного выбора, как
