Все еще всхлипывая, Маритана покорно спрыгнула с облучка, присела на корточки, подставила шею. Сварог старательно принюхался и как-то так не удержался, легонько лизнул в шею.
Маритана отстранилась, попыталась улыбнуться сквозь слезы:
— Вы уж, господин граф, язык не распускайте, хоть вы сейчас и собака…
— Да тебя б зубами цапнуть… — фыркнул Ортаг. Добавил деловито. — Ладно. Раз такое дело, останавливаемся на привал. Вон полянка подходящая. Будем ждать.
— Вы уж найдите, пожалуйста… — с тоской сказала Кайя.
Сварог кивнул, повернулся и затрусил по обочине, склонив голову к земле.
…Большой Тракт уже виднелся впереди, не далее чем в полулиге, когда в неизменный за все время фон — земля, трава, хвоя, временами конский навоз — ворвалась новая нотка: знакомый запах молодой свежей кожи. Резко остановившись, Сварог принялся раздвигать мордой высокую траву. И вскоре обнаружил ожерелье, потеря лежала себе преспокойно, сбившись в комочек. Осторожно забравши его в пасть вместе с оборванными травинками, радостный Сварог пустился в обратный путь.
Очень быстро сообразил, где он сможет пойти напрямик, чтобы срезать дорогу на парочку лиг. Он хорошо помнил, как они ехали и где, да вдобавок смотрел карту вместе с Ортагом: фургонам пришлось далеко обогнуть гряду невысоких лесистых холмов, потому что именно так изгибалась почти заброшенная проселочная дорога — да и не одолели бы кони эти склоны. Зато Сварог без труда мог двинуть напрямик — туда в гору, зато обратно под гору, точно, на пару лиг короче будет…
К холмам он и свернул. Заблудиться не боялся: не такие уж вокруг и лабиринты, а ориентироваться на местности он прекрасно научился еще в прошлой жизни. По-настоящему опасных зверей вроде каталаунских тигров или горных медведей в округе, говорили, не водится, вот лигах в тридцати к полуночи — да, появляются…
Он и не заблудился. Примерно там, где и рассчитывал, вновь вышел на полузаброшенную дорогу, где в траве четко виднелись свежие колеи от колес фургонов. Неспешной трусцой пустился в обратный путь — он не то чтобы вымотался, но немного приустал. Десять лиг туда, обратно на пару меньше, зато пришлось в гору взбираться…
Еще издали ему в нос ударил тяжелый запах крови — и он, не рассуждая, понесся бегом. Поляна, фургоны…
Из пасти у него невольно вырвался горестный вой.
Кровью пахло вовсе уж тяжело, удушливо. Еще издали он увидел, что обе лошади лежат в оглоблях неподвижно, словно мертвые… да они и есть мертвые. Ортаг застыл навзничь, остановившимся взглядом наблюдая небо — лицо совершенно спокойное, видимо, все произошло неожиданно и моментально — ну да, напротив сердца торчит железное оперение короткого арбалетного болта… совсем рядом ничком лежит Патек, с таким же болтом в левой лопатке…
Сварог разжал пасть, и никому уже не нужное ожерелье упало в траву…
Совсем скверно на душе стало, когда он чуть подальше, уже в чащобе, обнаружил Кайю и Маритану. Вот их убили не сразу, далеко не сразу. Сварог, если прикинуть, отсутствовал часа два с половиной, а за это время…
Их, безусловно, расспрашивали, и сразу видно, как — люди, не знавшие жалости и не стеснявшиеся в средствах. Потом изнасиловали, обеих…
Он ничего не мог с собой поделать — стоял, расставив передние ноги, подняв голову к небу и выл. Бессильная ненависть захлестывала так, что в глазах темнело. Если только ему удастся вернуться в человеческий облик, все тайные полиции королевства, сколько их ни есть, будут, оставив прежние дела, ловить Одо и Сувайна, а потом Баглю позаботится, чтобы они подыхали очень медленно и очень невесело… Да, так и будет, но кого ты этим вернешь? Кого вообще вернула с того света самая изощренная месть, хотелось бы знать?
«Бог ты мой, и ведь это не в первый раз», — в тоскливом, горестном смятении подумал он. Случалось уже, что хорошие люди гибли, если подумать беспристрастно, исключительно из-за того, что он незваным и непрошеным вторгся в их жизнь… ну, правда, без злого умысла и не забавы ради — на пути к очередному, изволите ли знать, героическому свершению. И ведь сейчас даже этим не оправдаешься, он просто-напросто бежал, скрывался.
Усилием воли он заставил себя успокоиться, рассуждать холодно и трезво. И принялся бегать вокруг удушливо пахнущей кровью поляны.
Довольно быстро по следам и запахам удалось многое восстановить: несколько всадников подъехали чащобой довольно близко, оставили коней на одного из своих, подкрались к полянке, где никто такого визита не ждал — и началось… Это не простые разбойники, конечно — в фургонах никто даже и не пытался рыться, у мужчин не вывернуты карманы, не срезаны кошельки… Да и с какой стати обычным разбойникам убивать лошадей — они сами по себе неплохая добыча, коневодства в этих местах нет, лошадей завозят издалека, и они в цене… Погоня его все-таки достала — ну, предположим, не его самого…
Он вернулся к дороге. Всадники, судя по следам, галопом ускакали в ту сторону, куда он недавно уходил. Очень похоже, то ли Маритана, то ли Кайя не выдержали и рассказали все — и невозможно их за то винить… Наверняка так и было. Не вздумай он срезать дорогу — возможно, столкнулись бы нос к носу…
Доскакав до Тракта и не найдя его нигде, они, конечно, вернутся. Вряд ли это недотепы, наподобие горожан с вилами — явно кто-то гораздо более опасный, хорошо вооруженный, хваткий, умеющий ориентироваться в лесу. Не егеря ли Сувайна? Очень может быть…
Стоя на дороге, он прислушивался — нет, стука копыт пока не слышно, лесная тишина безмятежна. И все равно, они обязательно вернутся. Собак с ними нет, ни единого собачьего следа… а впрочем, иногда охотники возят собак на седле, чтобы не вымотались прежде времени, даже специальные короба есть, к седлу притороченные… А если вдобавок с ними нечто вроде той «крысы»… Они постоянно опаздывают, не так уж и надежно то, чем они для поисков располагают, но все равно, медлить нельзя. Карту Ортага, весьма подробную, он запомнил хорошо. На полуночный закат, и лучше бездорожьем, чащобой, лиг через десять будет Большой Тракт, и не так уж далеко до гланской границы, а если еще в паре мест срезать путь…
Не в силах еще раз взглянуть на женщин, он опустил голову и двинулся чащобой, тихонечко подвывая от бессильной ненависти и лютой тоски.
…Сварог вынырнул из тяжелого, неспокойного сна, ощутив натуральное удушье — шею словно петлей стиснуло, но это не человеческие руки и уж тем более не звериные лапы, никто на него не навалился, не держит…
Машинально, еще не открыв глаз, он поднял руки к горлу, что есть силы рванул душившее, лопнувшее с треском — ага, мелькнуло в сознании, платок с деньгами — отбросил, вздохнул жадно, полной грудью…
