Печаль и тоска заполнили собой весь окружающий мир — этот отвратительный мир, полный жизни и мучительного тепла, источаемого чудовищным жарким светилом на болезненно голубом небе. Почему я здесь? Что им от меня надо? Подчиняться? Убивать? Где туманы и холод? Где мрак и трупы? Полусгнившие тела, растлевшая плоть, такая аппетитная под острыми клыками… Где это все? Неужели мой родной мир потерян для меня навсегда! Неужели обречен я на вечную обитель в этом несносном мире, где жизнь заполняет собой все вокруг. Как это тяжело! Как это больно! Как здесь тоскливо…
* * *
Вульф открыл глаза и огляделся по сторонам. Солнце взошло, и большинство воинов уже проснулись, готовясь к завтраку и заключительному дню пути. В его душе осталось неприятное ощущение после того странного сна, который опять приснился ему в эту ночь. Вульф уже начал забывать несколько снов, которые снились ему много дней назад, но этой ночью переживания чужеродного существа вернулись в его сознание, оставив после себя горький осадок.
Отряд находился уже недалеко от Уппланда. Все с нетерпением ждали окончания долгого пути. Дружинники Асгейрера, Вульф, Сигурд и остальные жаждали вернуться в главный лагерь в Свергарте, который успел стать для них домом, а гаутам натерпелось поскорее достичь этой цели и отдохнуть после долгого путешествия из Гаутланда, которое волею обстоятельств оказалось гораздо дольше и тяжелее, чем они предполагали. Конечно, требовалось время, чтобы оправиться от потрясения, вызванного недавним сражением с преследующими их великанами и карликами. Это сражение унесло жизни больше пятидесяти воинов, и еще тридцать пять человек лежали тяжело раненные на повозках и телегах. Среди них был и Сиггейрер — князь гаутов, у которого все тело было покрыто ожогами. Альфина также была среди раненых. Она так и не пришла в сознание. Вдобавок ко всем ожогам и ранениям, полученным вовремя перестрелки с ётунами, она потеряла все свои силы и, как сказал Хельги, была сейчас на волосок от смерти. Сам вардлок также лишился почти всех своих сил и выглядел так, будто не ел дней десять-пятнадцать. Кетиль, Ауд и Эйлими выглядели не лучше. Переправить несколько тысяч человек из одного мира в другой — дело не шуточное. Сам Вульф тоже был не в лучшей своей форме. Ему казалось, что он уже привык к многочисленным ранам и ожогам, которые накладывались друг на друга, не оставляя на его теле почти ни одного живого места. Но, несмотря на все это, и у Вульфа и у остальных раненых (которые находились в сознании) было приподнятое настроение, так как они, наконец, вернулись в родной Мидгарт и приближались к цели своего долгого путешествия — Свергарту.
Вульф встал с расстеленного на земле плаща и побрел к ближайшему ручью, который вытекал из леса и исчезал за стоявшим поблизости холмом. На берегу он встретил старого колдуна и Сигрун, которые сидели у кромки воды, о чем-то беседуя. Неподалеку чуть ниже по течению стояли несколько лошадей, которых привели сюда на водопой. Вульф присел у ручья рядом с женой и принялся жадно пить. От холодной ключевой воды заломило зубы. Вульф побрызгал водой себе на лицо, словно пытался вымыть из памяти неприятные ощущения после сна.
— С добрым тебя утром! — голос старика звучал как всегда хрипло.
Вульф сел на траву, облокотившись спиной о небольшой камень.
— Как самочувствие, Хельги? — спросил он.
— Лучше, чем вчера, — ответил колдун. — Каждый новый день прибавляет мне сил.
— Что правда, то правда, — откликнулась Сигрун, поглаживая свою почти зажившую рану на ноге, — сейчас мне тоже гораздо лучше.
— Мне опять приснился этот сон, — мрачно промолвил Вульф.
Хельги нахмурил седые брови, глядя в бледно-серые глаза ирмин-конунга.
— Мне тоже, — сказал он.
Вульф удрученно покачал головой, а Сигрун приподняла тонкие брови:
— Разве так бывает?
— Бывает, — ответил ей Хельги, — Когда в мир проникает зло в своей первичной ипостаси, многое становится возможным.
Сигрун выглядела озадаченной туманным объяснением вардлока, но Вульф понял, что тот имеет в виду. Испив из Колодца Мудрости, он и Хельги стали восприимчивы ко многому, что раньше было лишь уделом избранных. Теперь они сами стали этими избранными, и черный дракон Нидхёгг говорил с их душами, когда они отправлялись в странствия по таинственному миру сновидений.
— Некоторое время назад у нас появился еще один могущественный враг, — объяснил Вульф Сигрун, — Это — Черный Дракон, или как его еще называют, дракон Нидхёгг.
— Люди говорили, что дракон этот обитает на самом дне Нифльхейма, — задумчиво проговорила Сигрун.
— Это правда, но проклятый Трюм ухитрился каким-то образом приручить его и переправить в Мидгарт. Даже великие боги не знают, как ему это удалось. Но как бы там ни было, Нидхёгг опаснее, чем все великаны вместе взятые, он опаснее даже Трюма, ибо сами Асы и Ваны страшатся его.
— Тяжко будет совладать с ним, — сказала она, озабоченно вздыхая.
— Тяжко? — воскликнул Хельги, — Я очень боюсь, что справиться с ним окажется невозможно.
Все трое погрузились в мрачные раздумья, из которого их вывел зычный голос Асгейрера:
— Эй, вы еще тут?
Вульф посмотрел на него снизу вверх и кивнул головой.
— Нам пора в путь, — сказал Асгейрер, — людям не терпится добраться до Свергарта.
— Ты прав, дружище Асгейрер, — сказал Вульф и поднялся на ноги. — Нам пора.
Они вернулись в лагерь и, немного закусив, вскочили на коней и продолжили путь на север.
На рассвете следующего дня Вульф проснулся от странного ощущения, что кто-то пристально смотрит на него. Он приоткрыл глаза и увидел рядом с собой сокола, который сидел у его лица, аккуратно сложив крылья за спиной, и рассматривал его хищными глазами. Вульф приподнялся на локте и с удивлением обнаружил, что его движение не спугнуло птицу. Сокол продолжал разглядывать его, и Вульфу показалось, что птица плачет. Первые лучи восходящего солнца заискрились в повлажневших глазах сокола.
— Это ты! — прошептал Вульф, узнав в этой птице своего спасителя и убийцу своего брата.
Вместо ответа сокол взмахнул крыльями и взмыл в небо. Сделав круг над пробуждающимся лагерем, сокол устремился на север и вскоре скрылся из виду.
Вульф потряс головой. Он сомневался, видел ли он сон, или это приключилось наяву. С тех пор, как он покинул Свергарт, эта странная птица несколько раз появлялась в его жизни, дважды спасая от верной гибели. Хотя этого сокола Вульф считал виновником гибели Хродгара, он не испытывал к нему ненависть — ведь сокол спасал ему, Вульфу, жизнь. Вновь в его голове возник вопрос, что эта за птица и откуда она взялась. Но это была загадка, которую ему еще предстояло разрешить. Позже, когда отряд продолжил путь, он рассказал об этом происшествии Хельги, на что колдун лишь задумчиво покачал головой и ничего не ответил.
