Через полчаса Идрана снова построила своих воительниц, и отряд тронулся в путь, сопровождаемый окриками возницы, лязгом оружия и тоскливым скрежетом колес. Бреггани шли без остановок почти весь день; к тому времени, когда край солнечного диска коснулся горизонта, они выглядели словно серые привидения и брели, с трудом передвигая ноги.
Начало смеркаться, когда повозка повернула к ровной, заросшей травой поляне, обрамленной приземистыми густыми деревьями, меж которых струился ручей. Было жарко и душно, стояло полное безветрие, и Блейд подумал, что ночью может грянуть гроза. Небо, однако, оставалось чистым.
Отряд остановился; странник с интересом наблюдал, как бреггани натягивают полотнища конических палаток и готовят площадку для костра. Они действовали быстро и умело, напомнив ему воительниц иного мира, безмерно далекого, скользнувшего ярким фантомом по реке времени и канувшего в прошлое. Меотида… Его третье странствие! С тех пор минуло больше семи лет, но мог ли он забыть беломраморный город над синим морем, бешеный скок коней и вьющиеся по ветру волосы прекрасных всадниц?..
Он протер глаза кулаками и повернулся к Нугу.
— Нуг-Ун здоров?
Сенар пришел в себя еще до полудня, но выглядел мрачным и молчал, не делая попыток заговорить. Теперь, поглядывая на суетившихся женщин, он буркнул:
— Нуг-Ун думать.
— О чем же, мой друг?
— Нуг-Ун вспоминать всех плохих сенаров, всех злых самок и голокожих, которых он убить. Хорошо! Много убить! Теперь самки убить Нуг-Уна…
Блейд приподнял бровь, похоже, его волосатый приятель готовился к встрече с вечностью.
Бреггани закончили устройство лагеря и вернулись к повозке. Они вытащили из нее Нуга, поочередно развязали ему руки и ноги и распяли сенара меж четырьмя вбитыми в землю кольями. Блейд с тихим ужасом наблюдал за ними. Не собирались ли воительницы поиздеваться над дикарем, а затем прикончить его?
Нет, кажется, они не питали таких кровожадных намерений; привязав сенара к кольям, женщины отошли от него. Некоторые направились к роднику, смыть дорожную пыль, другие устроились отдыхать на поляне. Две воительницы, сторожившие у повозки, жестами приказали Блейду вылезать. Он выпрямил затекшую от долгой неподвижности спину, потянулся, спустил ноги на землю и без возражений направился к палаткам. Конвоиры подвели его к стоявшему поодаль небольшому полотняному шатру и, попрежнему жестами, велели лезть внутрь. Веревки с него сняли.
Скользнув в палатку, странник без особого удивления обнаружил там Идрану, восседавшую, скрестив ноги, на кожаной подушке. Тусклая свеча, укрепленная в медном подсвечнике, бросала бледный желтоватый свет на ее утомленное лицо; черные волосы были распущены. Заметив, как глаза пленника обшаривают шатер, она усмехнулась, вытащила из-под подушки нож и положила на свои круглые обнаженные колени.
— У меня есть вот это. Но ты силен и ловок, и сумеешь справиться со мной без оружия… — она помолчала. — Так вот, помни о своем приятеле, привязанном снаружи. Кажется, он тебе не безразличен? — Усмешка Идраны стала язвительной. — А может, ты один из тех, кто, как повествуют легенды, способен любить только другого мужчину?
Лицо Блейда было непроницаемым.
— Женщины мне больше по вкусу, — заметил он — Но этот дикарь — мой друг и помощник. Он верно служит мне, и я не хотел бы его лишиться.
— Странное отношение к дикарю… к животному… Этого я не понимаю.
— Может быть, ты находишь это странным лишь потому, что в Брегге давно забыли о верности и дружбе?
Улыбка погасла на лице женщины.
— Не играй словами, чужеземец! Я — Идрана, воительница из клана сестер Меча. Стоит мне шевельнуть пальцем, и твой вонючий приятель попадет на кол. Ясно? — Блейд молча кивнул. — Вот и хорошо. Теперь мы можем поговорить и попытаться понять друг друга. Я…
Она замолчала, снаружи полога раздались шаги. Плотный занавес за спиной Блейда отлетел в сторону, и две бреггани втащили объемистый бурдюк с водой. Они как будто не спешили выходить, мешкая и с любопытством рассматривая пленника, но Идрана так грозно глянула на них, что женщины стрелой вылетели из палатки. Вероятно, она привыкла помыкать подчиненными, подумал Блейд. Опасная женщина, очень опасная. Но — женщина! Это внушало определенные надежды.
Странник бросил взгляд на Идрану: наклонившись, она стягивала свою тунику. Фигура у нее была безупречной, тело — крепким, налитым; под холеной кожей играли сильные мышцы. Отшвырнув пропыленную одежду, женщина потянулась к бурдюку.
— Твои женщины будут молчать? — Блейд многозначительно покосился в сторону входа.
— Даже под пыткой. Все они — из клана Меча, и прекрасно знают, что я их вознагражу.
— Вознаградишь? Каким же образом? И когда?
Идрана подняла бурдюк и плеснула воду на плечи и грудь. Влага заструилась вниз, поблескивая в тусклом свете; на темных твердых сосках повисли крупные капли, и женщина передернула плечами. Полные груди ее колыхнулись, капли сорвались вниз; Блейд облизнул внезапно пересохшие губы. Глядя прямо ему в лицо, Идрана усмехнулась и ответила:
— Скоро. Когда сестры Меча придут к власти.
Она провела по лицу мокрой ладонью, наклонила бурдюк, и вода тонкой струйкой полилась на бедро. Ноги у нее были длинные и стройные. Блейд вдруг понял, что ему все труднее не спускать взгляда с ее лица. Женщина изогнула стан, и груди ее опять волнующе затанцевали.
— Чего же хотят сестры Меча? — спросил странник внезапно охрипшим голосом.
— Я же сказала — власти. — Теперь они лила воду на живот; капельки искрились на темных завитках лона.
— Власть — не самоцель, — буркнул Блейд.
— Клан Меча получит власть над Храмом Жизни и всей Бреггой, а я стану командовать войском… поведу в лес тысячи бреггани… — Вода струилась по ее ягодицам, стекая вниз и впитываясь в сухую землю. — Мы очистим леса от вонючих дикарей! Они будут работать на полях и ломать камень, как положено скоту!
Идрана вылила остаток воды на ноги и выпрямилась — обнаженная, с поблескивающей смуглой кожей.
— Ты, чужеземец, самый странный человек из всех, кого я встречала… — на ее тубах появилась томная улыбка. — Как тебя зовут? Мне надоело беседовать с безымянным.
— Можешь называть меня Блейдом.
— Блейдом? Хорошо. Подойди сюда, Блейд, и мы познакомимся поближе, — Идрана манила согнутым пальцем. У другой женщины этот жест выглядел бы кокетливым и робким, но странник воспринял его как приказ, который сержант отдает новобранцу.
Он встал. Он не собирался делать вид, что остается равнодушным к продемонстрированным только что прелестям. Идрана была на расстоянии протянутой руки. Еще шаг — и стройное крепкое тело прижалось к нему, влажные губы жадно искали его рот и, наконец, впились в него, словно хотели высосать жизнь.
