Снаружи раздались шаги, потом в двери, в четырех футах от пола, раскрылось крохотное — только просунуть руку — окно.
— Блейд!
Это была Идрана. Странник молчал.
— Блейд, ты меня слышишь?
Он плотно сжал губы.
— Хорошо, можешь не отзываться, но запомни мои слова. Все сестры, которые охраняют загон, из клана Меча. Ни одна и близко не подойдет к этой двери! Есть будешь то, что останется после волосатых… то, что передаст твой вонючий приятель… — она сделала паузу. — Может, он все сожрет сам, но пять дней ты продержишься. Потом я снова приду, и мы поговорим. Видел кол у ворот?
Пять дней! Странник мрачно усмехнулся в темноте. Господь за неделю сотворил мир; неужели Ричард Блейд не выберется отсюда за половину этого срока? Нуг жив и сидит снаружи — вот что главное! Он прикрыл глаза, вслушиваясь в звук удалявшихся шагов. Раздался резкий голос Идраны, инструктировавшей стражей, потом ворота загона со стуком захлопнулись, и наступила тишина.
Но ненадолго.
Вначале Блейд уловил какое-то неясное бормотание и шелест; затем — взревывания и глухой стук, похожий на удары по дереву; наконец послышались яростное рычанье, топот и шум свалки. Это длилось минут пять, после чего странник услышал жалобное повизгивание и стоны — Нуг-Ун учил сородичей уму-разуму. Губы Блейда растянулись в улыбке; он привстал, согнув спину, и попытался растворить оконце. Дверка, однако, не поддавалась — видимо, была прикрыта снаружи на засов.
Вскоре рядом с его темницей раздалось сопение, и окошко открылось. За ним стоял Нуг, сжимая в огромной лапе неведомо откуда взявшуюся палку, вид у него был слегка взъерошенный.
— Как дела, приятель? — поинтересовался Блейд, ухмыляясь во весь рот.
Дикарь с отвращением сплюнул на землю.
— Плохие сенары. Драться с Нуг-Уном.
— Ну и?..
— Нуг-Ун отнять палку, бить плохих сенаров. Нуг-Ун показать им, кто вождь! Теперь плохие сенары бояться.
— Это хорошо, — сказал странник, поразмыслив, — Если Нуг-Ун прикажет, сенары нападут на женщин?
Его приятель грустно покачал головой.
— Нет. Они бояться Нуг-уна, но самок бояться больше. У Нуг-Уна — дубинка, у самок — острые палки.
— Нет, так нет, — вздохнул Блейд, распростившись с мыслью спровоцировать бунт и удрать в суматохе.
Нуг ухватил замок мощной дланью и дернул; дверь затряслась. Сенар радостно оскалился.
— Нуг-Ун ломать это, — он снова потряс дверь, — Блейд выходить и бежать. Бежать быстро! Злые самки не поймать!
— Нет, рано. Блейд и Нуг-Ун бегают лучше самок, но их острые палки летят еще быстрее. Подождем ночи. И не сегодняшней, завтрашней.
Он хотел действовать наверняка, а для этого требовалось понаблюдать за караульными.
Нуг в раздумье сморщил низкий лоб.
— Блейд говорить, Нуг-Ун — делать, — наконец изрек он.
— Найди щель в изгороди между бревен, — велел ему Блейд. — Такую, чтобы оттуда были видны городские ворота и дорога. Сиди там, смотри. Если увидишь пятерых женщин — столько, сколько пальцев у тебя на руке, — разгляди их внимательно. Может быть, там будут Вайала и Трайя. Тогда беги ко мне. Понял?
— Нуг-Ун смотреть самку Блейда, — заверил пленника сенар. — Нуг-Ун смотреть хорошо!
Он отошел. Блейд растянулся на земле и закрыл глаза. Странник лежал неподвижно, почти автоматически просчитывая варианты. Взбунтовать дикарей… или хотя бы выгнать их под стрелы бреггани… перебраться ночью через изгородь… интересно, жгут ли караульные факелы?.. соблазнить одну из лучниц… дождаться Трайи… но как она узнает, где его держат?
Незаметно Блейд задремал. Сон его был прерван только один раз, под вечер, когда сенарам принесли еду. Снова послышались рев, визг и звуки глухих ударов, потом сквозь отверстие вверху двери протянулась лапа Нуга с небольшой глиняной чашкой.
— Блейд есть, пить, — произнес он. За чашкой последовал основательный ломоть хлеба. Странник впился в него зубами.
— Нуг-Ун хорошо смотрел? — спросил он, прожевав кусок.
— Да. Не видеть самки Блейда.
Возможно, Трайя собирается проникнуть в город ночью? В этом был свой смысл, если она придумает подходящую историю для стражей, что караулят у городских ворот.
— Темно, — произнес сенар, — Нуг-Ун не видеть, кто идти по дороге.
— Что делают женщины с острыми палками? — спросил Блейд.
— Жечь огонь. Ходить, смотреть.
— Сколько их?
Он увидел в полумраке, как сморщилось лицо Нуга; арифметика не была его сильным местом.
— Меньше руки, — пробормотал он.
— Хорошо. Теперь спи. Утром, как встанет солнце, опять смотри на дорогу и ворога.
Блейд покончил с хлебом, напился и лег. Земля казалась холодной, и тут не было даже клочка соломы, но странник проспал до позднего утра. Пробудился он лишь услышав взволнованный голос Нуга. Сенар снова протягивал ему чашку, прикрытую ломтем хлеба.
— Много самок выходить из города, — доложил он.
— Когда? — Блейд вскочил на ноги.
— Солнце встать, самки выходить. Больше, чем вчера. Три, пять… много раз! Долго! Сейчас тоже выходить.
Покидают город небольшими группами, понял Блейд. Это означало, что Трайя с сестрами проникла в Брегу ночью. Когда же они пойдут обратно?
Странник стиснул запястье Нуг-уна.
— Слушай, приятель, моя женщина в городе. Иди к своей щели, наблюдай за дорогой. Увидишь ее, кричи.
Торцовая стена загона находилась в сорока шагах от дороги, а голос у Нуга был мощный.
— Что кричать? — деловито осведомился сенар.
— Крикнешь: Нуг-Ун! Много раз! Пока она не повернет голову.
— Хорошо. Нуг-Ун! Хорошо! — дикарь казался польщенным.
— Потом иди сюда и ломай дверь. Все понял?
— Нуг-Ун понимать. Блейд выходить, убивать злых самок.
— Там видно будет.
Странник снова растянулся на земле, размышляя о том, как обойтись без кровопролития. Хватит ли у Трайи ума провести всю операцию тихо? До городских ворот было недалеко, и если там заметят, что у загона случилось чтото неладное, возможны осложнения.
Он следил, как луч солнца, падавший в дверное отверстие, медленно ползет по утрамбованному земляному полу. Свет становился ярче, затем, после полудня, начал тускнеть; дело шло к вечеру. С одной стороны, это было неплохо: ночь — верная союзница внезапной атаки и побега. С другой… Разглядит ли Нуг Вайалу в сумерках? Правда, он хорошо видел в темноте…
Мрак еще не успел сгуститься, когда вопль сенара развеял сомнения Блейда. Дикарь ревел, как пароходный гудок на Миссисипи; мощное «Нуг!» сменялось громоподобным ухающим «Ун!», и это оглушительное крещендо повторялось минуты три. Его не услышал бы только мертвый.
