а Алоцзиню. Чудовищу-жэньмо, оставшемуся за пределами «Обратного потока».
– Она несла в руках горшок с грушевым медом в подарок молодому старейшине. Но горшок разбился, и мед забрызгал ее с головы до ног, – мягко поведал Шэн Линъюань. И чем мягче он говорил, тем жестче били его слова. – Наверняка она показалась демонам безумно сладкой…
От ужаса у Сюань Цзи кровь застучала в висках. А между тем Шэн Линъюань неумолимо продолжал:
– Разумеется, случай наделал шуму. Мои поданные требовали, чтобы я наказал Алоцзиня. Из защитников шаманы превратились в мятежников – в тех, кто восстал против людей. Их требовали усмирить. Той же ночью я помчался в Дунчуань, но опоздал: демоны-полукровки вместе с людьми, кто давно недолюбливал Алоцзиня, уже окружили земли шаманов. Когда Алоцзинь присягнул на верность, он передал в дар людям знания многих защитных магических построений и «чар» шаманов, поэтому защита Дунчуаньских земель показалась осаждающим слабой. Вскоре барьер пал, а группа демонов-яо воспользовалась своей удачей. Ах да… слышишь? Вот и оно.
Сюань Цзи задрал голову – «Обратный поток» принес яростные крики «Смерть! Смерть!». Вторя шуму снаружи, своды пещеры задрожали. Посыпались мелкие камешки…
Тихо, будто в полусне, Шэн Линъюань проронил:
– Как бы на моем месте поступил ты?
Сюань Цзи показалось, что бывший император спрашивает не столько у него, сколько у того, кто скрывался за чередой воспоминаний и пристально наблюдал за своими пленниками.
Стоит отметить, что убежище шаманов, куда их перенес «Обратный поток», еще не было погребено под толщей земли и, естественно, ничем не напоминало курган из будущего. Откуда-то сверху лился тусклый свет и падал на лицо Шэн Линъюаня, наполовину скрытое в тени. Этот одинокий луч лишь подчеркивал гармонию черт бывшего императора и его изящные скулы.
Вдруг снаружи раздался отчетливый топот и душераздирающий крик – что-то кричали на языке шаманов. Сюань Цзи резко обернулся ко входу, а Шэн Линъюань прижался головой к ледяному камню пещеры. Видимо, у него снова разболелась голова – куда сильнее, чем прежде.
– Что он прокричал? – быстро спросил Сюань Цзи.
– «Алтарь открыт», – слегка невнятно перевел для него Шэн Линъюань. – «Первыми идут старики и дети».
– Алтарь?
– Для шаманов убежище с алтарем – запретное место, – тихо пояснил бывший император, и его голос практически сразу потонул в людском гомоне и топоте тысячи ног. Шаманы, словно перепуганные животные, бегущие от потопа, всей массой хлынули в пещеру. Они неслись мимо Сюань Цзи и Шэн Линъюаня, проходили даже насквозь и не видели наблюдателей, принесенных «Обратным потоком», потому что одних от других отделяла целая пропасть времени.
Когда гомон и топот стихли, Шэн Линъюань продолжил объяснять:
– У алтаря спрятаны «чары», у которых нет «противоядия», древние секретные техники… все запечатано здесь. И по сравнению с барьером, отделившим Дунчуань от внешнего мира, местные защитные печати гораздо сильнее. Алтарь шаманов посвящен их горному божеству. Надо сказать, они издавна почитали горы и реки и считали горное божество своей матерью, которая надежно хранит свой народ от дурных помыслов и все прощает ему.
У входа в пещеру снова раздался пронзительный крик, но в этот раз перевода не потребовалось. Сюань Цзи и так догадался, что кто-то подгоняет своих сородичей скорее бежать в убежище. Видимо, проторчав столько времени в мире, созданном «Обратным потоком», Сюань Цзи стал не то что понимать смысл древней шаманской речи, но распознавать отдельные слоги, звуки и интонации чужого языка.
Но тут крики и говор шаманов прервал истошный вопль – по пещере стремительно расползся яркий запах свежей крови. Совсем рядом послышался рык демонического зверя. Он был близко, так близко…
Какой-то ребенок из племени шаманов упал прямо в ноги Сюань Цзи. Тот машинально наклонился, стараясь его поднять, но рука прошла сквозь детское плечико. Шокированный своей беспомощностью, Сюань Цзи на секунду застыл, а когда опомнился, поспешно отдернул руку, вскинул голову и спросил у Шэн Линъюаня:
– Дунчуань осажден, барьер разрушен, шаманы прекрасно понимают, что оказались в ловушке и что не смогут дать отпор… Поэтому они укрылись в убежище, так? А ждали они?..
– Меня, – тихо подтвердил бывший император.
Так вышло, что после каждой стычки Алоцзиня с враждебным внешним миром ему на помощь неизменно приходил его старший названый брат. Ведь многие годы Шэн Линъюань просто не имел сил спорить со строптивцем, не умел закрывать на его беды глаза, поэтому всеми правдами и неправдами помогал выйти сухим из воды. Несколько таких случаев превратились в закономерность, и Алоцзинь в какой-то день решил, что помощь братца Линъюаня – нечто само собой разумеющееся.
Вот и теперь он посчитал, что нужно только подождать Линъюаня. Надо просто продержаться до его прихода. Как только он доберется до Дунчуаньских земель, ополчившиеся на шаманов люди отступят, и тогда он, Алоцзинь, расправится со всеми демонами-яо, кто воспользовался бедой его народа.
Можно сказать, что в глазах Алоцзиня братец Линъюань был подобен тому самому горному божеству, кому шаманы посвятили алтарь. Владыка людей будто бы мог все, даже тучи развести руками, и Алоцзинь не просто верил в него, а доверял всем сердцем. Линъюань был для юного вождя шаманов настоящим старшим братом, и тот до сих пор вел его за руку в лунном свете…
– Он ждал меня. Ждал, когда я приду и спасу его.
Впрочем, надо признать, что и сам Алоцзинь, не щадя жизни, сражался бок о бок с воинами своего племени. Он старался выиграть для сородичей время, чтобы они успели добежать до алтаря и укрыться там.
Тем временем некогда мирный Дунчуань со всех сторон пожирало пламя. Жадные языки плясали на равнинах, забирались в ущелья, вырывались из круглых деревянных домов, похожих на грибы. Пожар охватил бескрайние леса и со временем добрался до верхушки горы, где еще недавно собирались шаманы, пели песни, устраивали пляски. Теперь же все потонуло в огне, который обжигал даже высокие просторы неба.
– Старейшина, берегитесь! – вдруг крикнул кто-то.
Услышав предупреждение, Алоцзинь, не оглядываясь, мгновенно соскользнул с коня. И в тот же миг, раззявив огромную пасть размером с целую пещеру, на него кинулся гигантский питон! Послышался глухой удар. Повсюду разлился острый запах крови. Огромная змея не просто бросилась на коня и укусила его, а разом порвала тому брюхо и выпустила кишки. Передние копыта несчастного еще скребли по земле, стремясь унести тело вперед.
Оказавшись на ногах, Алоцзинь не мешкая прокусил себе указательный палец и начертал прямо в воздухе таинственный символ, чтобы затем резко отправить его вперед. Заклинание, выписанное кровью, угодило
