— Так ты ж вроде должен чинить зло, — удивился Олег.
— То другим, — объяснил Иаред. Он начал пятиться, стараясь делать это незаметно. — Но не себе, родному, любимому... Нет-нет, играть не стану.
Томас, уже одетый, переводил взор с одного на другого:
— О чем вы?
— Можешь даже пользоваться чарами, — разрешил Олег. — А я не буду.
На лице Иареда проступило колебание, но еще раз посмотрел на рыжеволосого, поймал взгляд зеленых, как трава, глаз, сказал еще поспешнее:
— Нет!.. Но я помогу, если что хотите. На что хотели играть?
— На коней, — ответил Олег и добавил, — для начала. Мне любого... из рожденных в лаве, а Томасу милее тот, прежний. Как память, что бьют не тех, кто играет, а кто проигрывает.
Иаред попятился, исчез в клубе дыма с воплем:
— Достану!.. Но играть не буду!
Олег проводил его плотоядным взором, в котором было сожаление:
— А жаль... Я бы под орех, голышом бы, он у меня не то, что коней... самого бы поставил... гм... ладно, забудем.
Томас с наслаждением развел плечи, подвигал лопатками. Доспехи как влитые, даже вмятины исчезли. Ремни поскрипывают, перевязь плотно охватывает плечо и грудь, тяжелый меч надежно закреплен за спиной. Ноги упрятаны в железо, теперь сколько угодно спотыкайся, пальцы в кровь не собьет.
Луна выползла из-за туч, мертвенный свет залил острые, как зубы волка, камни. Мир был гол и страшен, Томас смотрел исподлобья, набычившись, рука дергалась к рукояти меча.
Два красных коня с большой высоты неслись в их сторону быстро, крылья уже не хлопали, а только сдерживали напор встречного ветра, гасили скорость. Оба коснулись земли в сотне шагов, дальше не скакали, а тормозили всеми четырьмя, из-под копыт с шипением взвились целые снопы оранжевых искр. Крылья трещали, но оба коня остановились прямо перед Томасом и Олегом.
— Быстро, — сказал Олег напряженно. — Своего коня ждешь?
Он к чему-то прислушивался, Томас поспешно полез на другого коня, запутался в незнакомом стремени, едва не упал, а вдали уже возник тяжелый гул, земля начала вздрагивать. Сильная рука ухватила Томаса за шлем, он вскарабкался в седло, сарацинское по виду, над ухом свирепый голос Олега гаркнул:
— Иаред, ты здесь?
— Здесь, господин, — раздался смиренный голосок.
— Заглядывай при случае. Я твой должник!.. Да и сыграем... надеюсь.
Он повернул коня, ударил пятками, тот завизжал от неслыханного оскорбления, дико завращал глазами. Томас даже отшатнулся, когда рядом крылья ударили с такой силой, что раздался хлопок, будто гигантским кнутом распороли полотно. Тугая волна едва не сбила с седла, а конь с каликой прямо с места прыгнул в воздух. Красные крылья били часто и мощно, но уносился с такой скоростью, что Томас в страхе дернул поводья своего коня:
— Ну, быстрее же!... Вон у тебя какие крылья!.. Ты ж короля все-таки несешь, а не черта горбатого... Неужто допустишь, чтобы тебя обогнали?
Конь оскорблено фыркнул. Томас едва успел пригнуться и вцепиться крепче, как мощным толчком вжало в седло, будто он спрыгнул на него с огромной высоты, на голову и плечи обрушился плотный, как мешки с песком, воздух.
Если бы не доспехи, успел подумать, встречный ветер растерзал бы на клочья. А так только в щели врываются острые, как ножи, струи воздуха, в голове под шлемом свист, что превратился в комариный писк. Потом снова загудело как шмель, наконец Томас сумел открыть слезящиеся глаза.
Они неслись по длинной дуге вверх, а вниз уходила отвесная черная с коричневым стена. Изредка вспыхивало, словно лунный свет отражался в блестящих гранях драгоценных камней, слюды или угля. Слева несся, часто хлопая по воздуху крыльями, яркокрасный конь с Олегом на спине.
Томас проследил за ним взглядом, понял, куда летят, осмелился пришпорить коня. Тот захрипел, крылья застучали как у ветряной мельницы под ураганом, седло заскрипело, сдвигаемое могучими мышцами, далекий уступ начал приближаться.
Томас сжался, за дерзость можно поплатиться, но копыта с грохотом опустились на выступ, рядом замелькала отвесная стена. Затошнило от мелькания, он вцепился в седло и едва не зажмурился, а когда стук копыт почти умолк, открыл глаза и, поспешно соскользнул с коня.
Сверху обдало ветром, конь калики обрушился рядом, пробежал, гася распахнутыми крыльями встречный ветер. Томас крикнул:
— Я обогнал!
— Что? — вскрикнул калика.
Глаза его были дикие. Он соскочил, стегнул обоих коней. Заржав от обиды, сорвались с уступа и долго падали. Томас скорее угадал, чем увидел, как в полной тьме расправили крылья.
— Да быстрее же, — крикнул Олег с досадой, — черепаха ты железная!
Томас всхрапнул от оскорбления как конь, а калика юркнул в малоприметную щель, послышался шорох, оттуда выкатились мелкие камешки. Томас с разбегу едва не застрял, щель ведет круто вверх, пришлось карабкаться на руках и коленях, сверху тоже часто срывались потревоженные камешки, звонко били по железу шлема, начало звенеть в ушах, и он подумал люто, что подобно закоренелому язычнику возненавидит благостные колокольные перезвоны.
Калика что-то закричал впереди. Томас наддал, впереди в лунном свете была широкая долина, поднимались черные дымы, пахло горящей плотью. Ветер донес слабые крики истязаемых. Томас вскричал:
— Я помню!.. Там выход!
— Уже и ты узнаешь места, — проворчал Олег.
Он шел быстро, почти не хромал, по-прежнему держался в тени. Когда на миг выскочил на освещенное лунным светом пространство, вдали раздался слабый крик. Томас насторожился, нащупал рукоять Зу-л-Факара. Калика замедлил шаги, начал затравлено оглядываться, но было уже поздно...
Из щелей выбежали люди. В лохмотьях, обезображенные, двое в остатках доспехов, обгорелых и помятых. Все бросились навстречу:
— Спасители!
— Наконец-то!
— Мы вас дожидаемся...
Один рослый воин, весь обгорелый, пахнет паленым мясом, подбежал, вскинул руку в приветствии. Голос был трубный, привыкший отдавать приказы на поле брани:
— Сэр Томас, я отыскал еще с десяток людей из своего отряда. Мы все в вашем распоряжении!
Калика ошалело вертел головой, а Томас воскликнул:
— А, это вы, доблестный рыцарь?.. И вы, я вам подал руку, чтобы из котла... Но как вы знали... гм... что мы будем возвращаться здесь?
Он не добавил, что они вообще не должны были вернуться, просто повезло, но калика понял, а остальные смотрели влюбленными глазами, захлебывались от счастливых слез.
— Это я сказала, — послышался волнующий женский голос.
К ним подошла неспешно, почти царственно, миниатюрная женщина с копной иссиня черных волос. Злая волшебница, вспомнил Томас, член Семи Тайных, вечный враг сэра калики...
