— Дошло.
Я вспомнил откуда-то изнутри, что происходит с этими мощными железяками под вагонами. Будь ты хоть какой крепкой железкой, а под стальным колесом век твой не шибко долгий. Человек вообще существо безжалостное, ему что башмак в руки дай, что лом, что кувалду. Непременно вещь постепенно погибнет, потому как вся пролетарская ненависть к буржуям, выплескиваемая в наш мир через орудие труда, сожрет это самое орудие в конце концов. Таков огонь душевный у человека. Ну или руки кривые вкупе с дурью, это как посмотреть. Кто-то движок на тракторе запорет, кто-то лом погнет, иному счастливчику вообще доверят ЭВМ в полкомнаты размером упокоить. Кто на что учился.
Первые два часа запах разогретой стали и масла успокаивали как капли валерианы. Еще и стук молотка по бойку с подлязгиванием заклейменных башмаков услаждал мой слух. А потом я заскучал — организму захотелось творчества. Глаза начали шарить по мастерской, за ними пошли ноги, потом добавились ручки шаловливые… В результате, когда пришел главный по лошади, я доделывал крутейшую кожаную портупею для радиостанции с гнездами под флажок, свисток и подвеской под фонарь. Смейтесь или нет, а уровень технического оснащения тут такой, что составитель на смене должен иметь весь этот набор сигнальных средств под рукой. Если рация откажет, он в любой момент должен быть готов подать визуальный или звуковой сигнал, прежде всего на остановку. Потому как безопасность превыше всего. И сменный план. И техника безопасности. И задание от маневрового диспетчера…
— Это чего ты тут сотворил? — дядя Саша мял в руках новенькую сбрую для человека из вкусно пахнущей кожи. Куски и обрезки этого ценного и редкого по советским временам материала валялись, вернее были складированы где попало между мастерской и конюшней.
— Где вы кожи такой классной набрали?
— Да, чепрак знатный, жаль в основном обрезки. Завод техкожизделий подкинул на бедность. Я сбрую Морозке нашему из него лажу.
— Морозко? Это транспорт ваш так зовется?
— Ты от вопроса-то не уходи, не уходи. Кто надоумил такую портупею сварганить?
— Да сам на практике бегал за составителя, страсть как неудобно. — Вру не просто так, а для солидности. Тем более, что никто не поверит мне, что сам придумал. Такой девайс без опыта не сконструируешь. Надо или с народом плотно общаться, или самому бок рацией отбить не один раз.
— Захаркин! Подь сюды, смотри, какую штуку наш комсомолец учудил!
К нам подошел составитель, за какой-то неведомый залет временно переведенный на низкооплачиваемую работу станционного рабочего:
— И чего?
— Ты ж составитель, надевай давай, испытывать на тебе будем изобретение.
— Так тут радиостанция неисправная! Чего я её надевать буду-то?
— Тупой что ли? Нам не надо, чтоб ты своим языком эфир засорял, нужно твоё мнение — удобно в такой сбруе на вагоне висеть будет или нет.
— А, это. Не, неудобно, мне вот тут тянет.
— Так здесь пряжка, давай распустим. А сейчас?
— Да вроде нормально теперь.
— Походи, руками помаши, вон на забор залезь вместо вагона.
— Я к вам в испытатели не нанимался. Стакан нальёшь…
— Ты совсем через свою водку мозги потерял? Ты ж на перевоспитании, забыл уже?
— Ну хоть попробовать стоило. Да нормально всё, можно уже с забора слезть?
— Сиди пока! Свисток достань! Убери. А теперь флажок! Нормально?
— Нормально, только я сейчас упаду, тут гвоздь, он мне в пузо упирается. И тебя посадят за мою безвременную гибель в твоей бригаде.
— Ладно, слазь. По-хорошему, надо еще с фонарем устроить тренировку, но пока светло.
— Ага. А когда стемнеет, ты уже дома дрыхнуть будешь. Летом темнеет поздно, дядь Саш, не мели ерунду.
Рабочий день подходил к концу, а я подходил к кабинету главного инженера. Щупленький Рощупкин с лицом интеллигента, то есть лицом грустного сильно пьющего человека, не очень обрадовался моему появлению, но после разъяснений повертел в руках сбрую с проснувшимся интересом в глазах.
— Ты знаешь, я на вагонах не висел, сказать тебе ничего не могу. Давай к ДээСу сходим.
На железной дороге все профессии имеют буквенные коды, причем чаще всего они не подлежат расшифровке, вернее расшифровываются, но с совершенно дебильной логикой какого-то нерусского человека. Начальник станции — ДС. Буква «Д» означает, что перед тобой работник службы движения, то есть организации перевозок. «С» — означает, что он командует станцией. Тогда шифр «ДСП» — дежурный по станции расшифровывается как помощник начальника станции. Но это не точно, потому как шифр «ДСЦ» — означает маневрового диспетчера, и совершенно непонятно, как объяснить букву «Ц». А еще же есть связисты, чьи шифры начинаются на букву «Ш»; а еще вокзальные с буквой «Л».
Товарищ Шафорост видимо вырос из тех движков, которые понюхали пороху, вернее начинали с низов. Он споро нацепил на себя мою портупею, покрутился перед зеркалом, залез на стул, потом спрыгнул с него и выдал вердикт:
— А что, мне нравится! Отличная вещь! Где видел?
— Нигде. На практике задолбался бегать по щебенке, еще и рацию давали самую говенную. А тут в мастерской кожу увидел, и как озарило!
— Минуточку! — моментально подключился главный инженер — так это ж чистая рацуха! Только с экономическим эффектом сложно будет.
— Можно прикинуть снижение времени подачи сигнала остановки в экстренной ситуации — вставил я умные слова.
— Продолжай.
— Прикинуть коэффициент снижения вероятности повреждения вагонов при маневрах и умножить его на годовой объем повреждений вагонов в рублевом выражении.
— Звучит логично — резюмировал Рощупкин — сразу видно, что у тебя по экономике транспорта пятерка была.
— Вот и чудно, оформляйте с гренадером рационализаторское предложение на двоих. Его премию отдашь автору.
— А мою?
— А твою как обычно, в черную кассу. И не надо равнять себя с голожопым выпускником, сам себя вспомни.
— Да понял, понял. Кадры растишь.
Глава 8 Экзамен экзамену рознь
А ничего, что все эти разговоры прямо при мне ведутся? Это начальники так меня игнорируют или наоборот, демонстрируют лояльность к молодому специалисту? А с другой стороны, чего я волну гоню, мне раскрываются неписаные принципы работы станции. Одно упоминание черной кассы чего стоит. Да и вообще, удачно получилось, аж два раза удачно. Теперь мне в мастерскую входной сигнал открыт, «зеленый на локомотивном светофоре»! И денежка капнет какая-то, когда главный инженер оформит бумажки. У них тут, оказывается, чуть ли не самообслуживание в плане рационализаторской деятельности: сами придумывают, сами принимают, сами себе деньги выплачивают за экономический эффект. Но стараются не наглеть, как я понял. Есть настоящие идеи от работяг из числа активистов, а есть рацухи для галочки для пополнения фонда встречи ревизоров.
Что порадовало, новаторство не осталось на бумаге, по первой модельке сшили еще пяток портупей, так и назвали изделие «портупея составителя», и отдали в народ на тестирование. А еще через три дня подошел начальник станции на рабочее место и попросил сшить пару чехлов для охотничьих ножей. За бесплатно, вернее за «буду должен»:
— Понимаешь, Петр, станция самая большая в регионе, едут регулярно из самой Москвы, в смысле из Управления дороги, и даже из министерства с проверками. Кормить эти банды никаких бюджетов не хватит. А так мы приспособились, в локомотивном депо делают ножи, мы их дарим в качестве сувениров. Так гады еще и морщатся, «почему без ножен?» А кто-то иначе крутится, смежники культурную программу устраивают, по рыбалкам да музеям возят.
— Николай Николаевич, вопрос решаемый, умею я с кожей малёхо работать. Даже рукоять наборную могу кожаную набрать — вообще супер выйдет.
— О как! Отлично!
— Да нет, не отлично. Вам ревизоры всё равно же пишут замечания всякие?
— Ну да, без замечаний они уехать не могут, что за проверка, если ничего не нашел.
