— Но ведь тогда броненосец…
— Он не годен для эскадренного сражения, ни по каким параметрам не годен, как и «Наварин». Модернизация с перевооружением дело долгое, хлопотливое и дорогостоящее, их нужно иначе использовать, для решения тех задач, которые им по силам. Но я забежал вперед по рельсам впереди паровоза. Вернемся к крейсерской войне…
Фелькерзам прикурил папиросу — привилегия флагмана, дань традициям — даже Иессен в его присутствии, даром что контр-адмирал, в одном чине, так сказать, такой возможности не имел.
— У вас будет шесть быстроходных крейсеров, действия на коммуникациях противника от Формозы до Токийского залива. Но это для прикрытия и поднятия шумихи на биржах — котировка акций и повышение страховок для транспортов одно из последствий, не самое важное. Вы начнете планомерно ставить мины везде, где только возможно. Минировать гавани и подходы к ним, набросать мин во внутренних водах, и главное — постоянно обстреливать порты, нападать на любые суда береговой обороны и канонерские лодки, расстреливать их с безопасных для себя дистанций!
— Но против этого министерство иностранных дел…
— Плевать! Пусть японцы прекратят минирование Владивостока и нападения на наши торговые суда, тогда и мы прекратим, может быть, и попозже, слишком попозже, — улыбка на обезображенном лице Фелькерзама стала демонической. Он хрипло засмеялся:
— У вас будет мой приказ, и пока я его не отменю, пусть крейсера топят все, что попадется на пути — рыбацкие шхуны и лодки обязательно. Надо парализовать свободное мореплавание, сделать все, чтобы экипажи японских кораблей и береговые батареи находились в постоянном стрессе, в ожидании внезапного нападения. Напряжения долго не выдержат, и допустят ошибки, на которые мы их подвигаем своими действиями.
— Они двинут свои крейсера к Бонину — там всего два пригодных больших острова, причем без бухт. Шторма придется переживать в море…
— Плевать! У вас высокобортные пароходы с приличной мореходностью — а у японцев небольшие крейсера, где эти показатели принесены в ущерб вооружению и бронированию. Вы легко удерете, тем более с опытными командами это не составит труда. Архипелаг слишком большой, чтобы ваши крейсера там сразу отыскать. Но мы им поможем это сделать!
— Зачем⁈
— А затем, чтобы оттуда вернулось как можно меньше супостатов, в океане часты шторма, пребывание в которых для поврежденных кораблей чревато последствиями. Кто будет ожидать ночной атаки минных катеров или подрыва на мине, в столь далеких водах⁈
— Ах, вон оно что⁈ Вы хотите им устроить там своего рода ловушку? Но шести крейсеров мало!
— В Сайгоне еще десяток пароходов, и половина Добровольного флота. Пусть не такие быстрые, но для обстрела береговых целей и транспортов пригодятся. Экипажи будут иметь изрядный сверхкомплект команды, пригодятся и для новых крейсеров, и для гарнизонов, и для призовых партий, что поведут трофеи во Владивосток. Учтите, у нас экипажи шести потопленных кораблей почти в полном составе, и два частично — и все офицеры и матросы жаждут выйти в море и отомстить.
— Я понимаю, Дмитрий Густавович, и сделаю все возможное!
— И невозможное тоже, Карл Петрович. А мы тут займемся своими делами, которые сильно не понравятся «моему другу» Хейхатиро Того, но об этом скажу попозже. Судя по всему, мы видим дымы пароходов Энквиста. А вот оттуда, несомненно, подойдут японские крейсера — мы их опередили на несколько часов. Но Уриу с Девой упрямы, их корабли мало пострадали. И учтите — я не сомневаюсь, что подойдет «Ивате». А с нами только крейсера Шеина — вот этими силами и предстоит отвоевать целый месяц!
Глава 30
— Я же говорил, Карл Петрович, что японцы упертый народец⁈ Все не уймутся, лезут в драку и лезут. Что же — получат показательный урок!
— Головным «Ивате» под адмиральским флагом, а дальше малые крейсера Уриу — «Нанива», «Токачихо» и концевым «Акаси». Все старые знакомые по приснопамятному бою, — Иессен заскрипел зубами, рассматривая в бинокль японские крейсера. И рассмотрев другие корабли, подытожил:
— Авизо, или иначе торпедная канонерская лодка «Чихайя» и три контр-миноносца английской постройки, позади следует вспомогательный крейсер, если я не ошибаюсь.
— Вы правы, это все, что осталось на сегодня в японском флоте. Рассуждаем здраво — броненосцам Того сильно досталось, к тому же полуторный боезапас, выпущенный по нам, здорово попортил орудия, несколько двенадцатидюймовых пушек превратились в обрубки. Так что через месяц, не раньше, в строй вернуться могут, и это при оптимальных для самураев раскладах, — Фелькерзам всматривался в бинокль, хотя здоровенный корпус транспорта «Анадырь», на несколько тысяч тонн большего водоизмещения, чем флагманская «Россия», мешал наблюдению.
— Что касается броненосных крейсеров, то «Якумо» получивший торпеду, и нещадно избитый «Ниссин» вне игры пару месяцев. «Идзумо» и «Адзуму» я видел третьего дня — вид у них был неважнецкий. Так что появиться сегодня они не смогут — времени просто не хватит ни при каких расчетах. Это нужно было дойти до порта, исправить повреждения, загрузится углем и рвануть с места, учитывая, что до этого долго носились двое суток, стреляли и получали в ответ снаряды. Они вне игры недели на три, если пессимистично посчитать, никак не меньше, но может быть больше. И это очень хорошо, Карл Петрович — у нас «Ослябя» и «Россия», и за три недели можно многое натворить, если к делу подойти творчески и с вдохновением!
Фелькерзам хищно оскалился, лизнул языком изуродованную, ставшую «заячьей» губу. Бороды и усов не имелось, а лишь безобразная щетина, торчащая клочьями из обожженной кожи — шимоза всю растительность выжгла, и личину изуродовала, как у Гуиплена.
— Поиграем в панику и прятки немного — пусть думают, что за нами гонятся, силенок потратят. А там устроим гонки по морю — кто не убежит, тот попадется. Пусть эти волки на своей шкуре почувствуют, каково в овец превращаться. Как бы вы их атаковали, Карл Петрович?
— Попробовал бы догнать «Ивате», — осторожно произнес Иессен, — на «России», и замедлить ход, чтобы «Ослябя» догнал. А там вдвоем постараться уничтожить вражеский корабль.
— Хм, ладно. Но ведь тогда крейсера Уриу убегут, — Фелькерзам усмехнулся. — Одной «Светланой» им бой не навяжешь, а «камушки» ходоки изрядные, даже после долгого похода, но совсем не бойцы, чтобы с «Нанивой» драться один на один — у них пушки 120 мм, а на японцах 152 мм. Только огребутся понапрасну. Зачем нам такое «мочилово»⁈
— И что вы предпримите, чтобы избежать этого самого, кхм, «мочилова» — какое странное слово. Ведь оно означает стирку, как мне кажется?
— И не только стирку — «замочить» можно врага! Своеобразный синоним убийства в жестокой форме.
— Понятно, и как вы будете, ваше превосходительство, устраивать это самое «мочилово» японским крейсерам?
— «Россия» и «Светлана» имеют превосходство в скорости над ветеранами китайской кампании. Догоняют за три часа и топят. «Камушки» ловят «Чихайю», «вспомогала», и по возможности, «дестройеры». «Ослябя» за «Ивате» не гонится, зачем попусту бегать? Пусть идет вместе со всеми и добивает «подранков». «Ивате» в спокойном море просто уйдет от «России», Карл Петрович, и даст возможность убежать крейсерам Уриу. И мы, погнавшись за журавлем в небе, останемся без синицы в руках, зато с дятлом в заднице, и массой нехорошего послевкусия.
От слов Фелькерзама Иессен смутился, все же такой странный юмор командующего был непривычен, куда понятнее обычные «загибы». А Дмитрий Густавович, словно ничего не заметив, продолжал говорить:
— Мы будем теперь воевать совсем иначе — боевые корабли должны не охотиться на транспорты и рыбацкие шхуны. Этими лоханками у нас будет, кому заняться, и в самом скором времени. Цель «Осляби», «России» и «Громобоя» одна — безжалостное уничтожение японских бронепалубных и вспомогательных крейсеров, потому и нужно перевооружить, чтобы залпы для врага стали убийственные. Их у японцев осталось меньше десяти, и если мы их еще сократим, хотя бы на треть, то некому будет гоняться за нашими вспомогательными крейсерами. А действия последних и будут поддерживать 1-й и 2-й боевые отряды, как только мы отремонтируем броненосцы и «Громобой». И не искать генерального сражения, а ловить врага на ошибках и стараться бить по частям!
