– Язычники, я, рыцарь короля Эринфрид фон Хаммер, вызываю на поединок любого из вас! Дайте честную схватку, сволочи! Не трусьте!
Призыв германца вряд ли кто понял, ибо для пруссов и киевлян это дикая тарабарщина человека, который вот-вот будет убит, и его тело обглодают лесные звери. Но я речь рыцаря разобрал, и в них мне послышалась такая боль настоящего воина, не желающего погибать от стрелы, что в моей душе его вызов нашёл отклик. Он хотел смерти в бою и надежду на последнюю победу, и я решил, что должен дать ему этот шанс, пусть призрачный, ибо он слабее, но уж какой есть.
Рукоять Змиулана, словно поддерживая моё решение, ткнулась в ладонь, и я прошёл через строй воинов. Арбалетчики уже были готовы выстрелить в храброго германца, но я поднял руку и произнёс:
– Этого убью сам!
Стрелки отступили, после чего вокруг рыцаря и подранков быстро образовался круг из пруссов. Варяги и русичи в это самое время сгоняли в кучу пленных и обыскивали фургоны, а бойцы Поято стали зрителями поединка. Ну а сам Эринфрид фон Хаммер понял, что ему дают возможность сразиться в одиночном бою, расплылся улыбкой и двинулся на меня.
Рыцарь был опытным поединщиком, шёл легко и красиво, вроде бы шажки маленькие, но стремительные. Расстояние между нами небольшое, метров шесть-семь, и вскоре мы скрестили мечи. Гвардеец на секунду замер и попробовал поймать мой взгляд, но вокруг полутьма, в которой мелкие детали не разглядеть, и его клинок метнулся в мою голову. Я удар отбил, и он отступил. После этого рыцарь попытался вновь атаковать, и опять неудачно. Снова произошёл размен ударами, и противник стал ускоряться. Отлично поставленные и хорошо отработанные удары посыпались на меня градом, Хаммер показал своё мастерство. Удар! Отбив! Выпад! Финт! Стальные клинки мелькали вокруг двух людей, и завороженные блеском мечей воины что-то выкрикивали. Но вскоре гвардеец стал выдыхаться. Он не мог выдержать яростного темпа и уже понимал, что его смерть близка. Играть с ним в честный поединок стало неинтересно, и мои дружинники в очередной раз убедились, что их вождь крут и силён, а раз так, то пришла пора заканчивать этот бой.
Меч Хаммера поднялся в чётком и красивом вертикальном замахе, и я метнулся на него. Всего один шаг на противника. Нырок под его руку, и Змиулан вонзается под рёбра крестоносца. Булат проходит между рёбрами человека, и остриё поражает сердце германца. Кисть на себя, рывок и отход в сторону. Тело гвардейца, ещё несколько секунд назад сильное и ловкое, заваливается на бок, и на траву падает выпавший из ослабевшей руки меч. Дружина приветствует меня радостными криками, а я кивнул в сторону вставших спина к спине подранков и, направляясь к повозкам, бросил:
– Убить!
По моему приказу раздаётся двойной звук: «Дза-нг! Дзанг!» Арбалеты бьют в упор, и тела ещё двух католиков падают наземь. Впрочем, это фиксируется самым краешком глаза, и вскоре я забываю о поединке и расстрелянных крестоносцах, ибо пришла пора узнать, что же находится в фургонах и кем являются сопровождаемые рыцарями люди.
Возле обтянутых парусиной повозок находился Ранко Самород, с ним десяток варягов. Они стоят полукругом, перед ними пленники, как я уже сказал, типичные зажиточные горожане в камзолах на голое тело или без них. От этих людей исходил страх, липкий и неприятный. Почти каждый был готов на всё, лишь бы его не пытали, дали ему возможность жить и дышать воздухом. Слово «честь» для них пустой звук, и поймать таких граждан – мечта любого полевого разведчика, информация есть, и допрос идёт легко.
– Что в фургонах? – спросил я Ранко.
– Бочонки со свиным жиром.
Для чего современные вояки используют животные жиры, особенно свиные, я знал. Конечно, для поджога вражеских крепостей и для осадных мин, которые дают настолько сильный жар, что его даже каменные стены не всегда выдерживают, лопаются и разваливаются. Поэтому, уже представляя, кто передо мной, я выдернул из толпы пленников мордастого полноватого мужичка лет сорока пяти, с которого потоками стекал пот, отвёл в сторону и стал задавать вопросы.
– Как тебя зовут?
– Эрвин Бергер, – быстро ответил германец.
– Откуда ты?
– Из Ахена.
– Эти, – кивнул я в сторону остальных пленников, – тоже оттуда?
– Только половина, а остальные из Трира и Страсбурга.
– Куда двигался ваш обоз?
Бергер втянул голову в плечи и выдохнул:
– Нас направили в армию герцога Генриха Льва.
– Для чего?
– Мы фортификаторы и знаем, как правильно брать крепости.
– Этим вы должны были заниматься в войске крестоносцев?
– Да. Готовится осада Дубина, и король Конрад послал нас на помощь герцогу.
– Это всё?
– Нет. – Фортификатор замялся.
Я без злобы пнул его сапогом по коленной чашечке и поторопил:
– Живее отвечай.
Католик скривился от боли и торопливо зашептал:
– Помимо осадных работ нам предписано осмотреть и разметить места, в которых необходимо построить новые замки и пробить дороги. И ещё я знаю, что нашему начальнику выдали карты венедских земель с предварительными набросками и пометками по будущему строительству.
– Кто у вас старший?
– Мэтр Карл Штрах.
– Он в толпе?
– Да.
– Карты у него?
– Да.
– Ваша группа одна такая?
– Нет. Ещё две отправились в войско короля.
– Иди. Позже ещё поговорим. – Пинком я отправил пленника к остальным.
И подозвал Саморода и рассказал ему, кто попал к нам в руки. Варяг меня выслушал и покачал головой:
– Вон оно как. Значит, крестоносцы считают, что могут не одолеть нас за один раз и думают о строительстве укреплений. Хитро придумали. Опору для себя на наших землях готовят. Гады!
– Именно, что гады, Ранко. Но они не придумали ничего нового. Так же поступали римляне, когда на кельтов и галлов давили, и так же наступали саксы двести лет назад, когда на землях вагров основали Марку Биллунгов. Сначала натиск. Затем строительство крепостей, замков и складов. Потом сбор сил, зачистка территорий и новый рывок. Стратегия «Дранг нах Остен», как она есть.
– Это понятно. – Варяг согласно мотнул головой и посмотрел на пленников: – С этими-то что делать будем?
– Найдёшь карты, которые у них есть, а пленников вместе с полусотней варягов и лесовиками отправим в Аркону, где с ними жрецы потолкуют и к делу приставят. Это ведь не шваль подзаборная, а люди с понятием о своём ремесле.
– Да, Вадим, наверное, ты прав. А с грузом как поступим?
– Просто. Возьмём караван, который пойдёт утром, и вместе с ним всё сожжём. Жир на вражеские телеги и – гори-гори ясно.
– Понятно.
Ранко вновь отправился к пленникам, а я огляделся. Трупы германцев уже уносили в лес. Наши лошадники осматривали рыцарских коней и мощных тягловых животных, часть из которых мы заберём с собой. Другая группа воинов собирала в кучу оружие, доспехи, украшения имперских аристократов и кошельки мертвецов, хоть что-то с собой, но заберём.
В моих указаниях никто не нуждался, и взгляд скользнул по тёмному небосводу. Скоро утро и новый бой. Врагов будет сотни три, а то и больше, а в обозе, который мы собираемся разгромить, около восьмидесяти повозок. Драка будет серьёзная, не чета неожиданному ночному налёту, но крестоносцы не ожидают, что мы находимся на тракте, да ещё и днём, так что дело сделаем. Правда, потом придётся срочно идти на соединение с Вартиславом и выдумывать новую каверзу для врагов. Однако это ничего, по дебрям бродить и от погони уходить нам не привыкать.
Глава 14
Верхняя Саксония. Лето 1147 от Р. Х.
После ночной битвы с венедскими налётчиками, во время которой Седрик фон Зальх показал себя с самой лучшей стороны, жизнь молодого рыцаря изменилась. Генрих Лев запомнил его и приблизил к своей особе. Седрик покинул отряд архиепископа Адальберта, который отпустил воина с миром, и в земли проклятых бодричей Зальх вошёл уже как человек герцога. Воинов под его рукой не было, но зато он постоянно находился рядом с Генрихом и выполнял его поручения. Лицо рыцаря стало узнаваемым. Каждый человек в войске крестоносцев знал, кто он такой, и Седрика это устраивало, ибо, когда армия Льва соединилась с отрядами маркграфа Конрада Мейсенского, рыцарь был представлен отцу девушки, которую он считал тайной дамой своего сердца. Тогда влиятельный имперский аристократ удостоил его беседы и сказал, что у Седрика большое будущее, и эти слова придали Зальху уверенности в себе. После чего у него мелькнула мысль, что мечты свести более близкое знакомство с Гертрудой Мейсенской из эфемерных становятся реальностью.
Впрочем, дела сердечные занимали Зальха постольку поскольку. Шла война, и католики двигались на восток к языческой крепости Дубин. Каждый день случались схватки и подлые нападения венедов, которые прятались в лесах и болотах. Из дремучих чащоб летели стрелы и дротики, на тропах было превеликое множество хитроумных ловушек, а тёмными ночами с моря высаживались ватаги варягов, которые блокировали продвижение транспортных колонн. Приморский тракт был перекопан рвами, которые требовалось засыпать. Кое-где коварные язычники заранее изменили русло мелких речушек и ручьев, и воды размыли древнюю дорогу. Вражеские лесовики вырезали боковые и тыловые дозоры, а перед авангардом постоянно крутилась злая и весьма умелая конница бодричей под знаменем, на котором был изображён бурый медведь.
