Единственная проблема была в средствах доставки — задействовали все четыре быстроходных вспомогательных крейсера, в прошлом пассажирские лайнеры с объемными трюмами для грузов. Каждый мог принять на борт полнокровный стрелковый полк двух батальонного состава, с артиллерийской батареей. Битком набивали, но недаром говорят, что в тесноте не в обиде, тем более переход короткий по времени, и море спокойное.
К ним добавили два бывших германских угольщика, что так же были переоборудованы во вспомогательные крейсера. Но то было от полной безнадежности — они едва выдавали 12 узлов. Зато могли принять уйму лошадей — а ведь без орудийных упряжек пушки не потаскаешь, да и конница нужна будет на равнинах, стоит только горный хребет пройти и выйти на его западную сторону. А там наступай хоть на Пхеньян, или иди прямо на столицу — Сеул, где сидит корейский король Конджон под охраной своей гвардии. А та в свою очередь, под японским караулом из оккупационных войск.
Собрали еще полудюжину пароходов тоннажем поменьше, но больше трех пластунских батальонов и шести конных сотен загрузить не удавалось. Так что транспортная флотилия должна была проделать два рейса, а быстроходные вспомогательные крейсера три, чтобы перебросить весь десантный сводно-стрелковый корпус немаленькой численности. Ведь в него входило 3-я и 4-я стрелковые, 1-я и 2-я кубанские пластунские бригады — 16 стрелковых и 12 пластунских батальонов, плюс два конных полка из кубанских и терских казаков, с пулеметами и скорострельными пушками.
На пароходах должны были прибыть двенадцать сотен обученных военному делу корейцев, что последние года бежали толпами в русское Приморье от «милостивого обращения» с ними японцев. А с ними русские офицеры и солдаты из местных уроженцев, что могли изъясняться на языке соседей — жителей страны Утренней Свежести. И восемь тысяч берданок с патронами для вооружения будущих повстанцев. А то, что они будут, Фелькерзам не сомневался, как и в том, что на всем полуострове вспыхнет всеобщее восстание с партизанским движением…
Русский стрелок с ручным пулеметом «мадсен» (сошки сняты).
Капитан 1 ранга Л. А. Брусилов
Глава 46
— Теперь японцам надо хорошо постараться, чтобы выбить нас из Гензана. Да и сил у них нет таких в Корее, учитывая не то, что не лояльность, откровенную вражду к оккупантам местного населения, как бы не прикрывались они лозунгами «азиатской демократии». Грабят то они похлеще чиновников Коджона, откровенного труса и бездарности на престоле. Если попадет в мои руки — утоплю, а на троне будет сидеть какой-нибудь его выблядок, полностью лояльный к России.
От слов Фелькерзама капитан 1 ранга Брусилов только поморщился — не все следует столь откровенно произносить, все же речь идет о монархе, которого признала императорская власть. Дмитрий Густавович это заметил и усмехнулся, закурил папиросу.
— Хотим мы этого, или не хотим, однако в высокую политику мы с вами должны поиграть, Лев Алексеевич. Корею ни в коем случае нельзя отдавать в лапы самураям — для нас они и так постоянная угроза, но с корейскими землями они станут намного сильнее. И за короткий период так нарастят свои силы, что мы с ними уже не справимся. Россия не должна давать Японии ни малейшего клочка земли на континенте, пусть довольствуются своими островами и захваченной у китайцев Формозой. И это все — Корея должна полностью стать вассальным государством, причем исторически ненавидящим страну Восходящего Солнца. Этого будет вполне достаточно, оборонительный периметр империи будет вынесен за ее восточные окраины, учитывая Квантунскую область и зону отчуждения КВЖД.
— Вы говорили о том с великим князем Николаем Николаевичем, Дмитрий Густавович⁈ Ведь неясно как к такому варианту развития событий отнесется и его императорское величество.
— Вели беседу, и расставили приоритеты — сказавши «А», нужно говорить и «Б», а иначе, зачем прилагать отчаянные усилия к победе⁈ На кону стоит будущее России, проигрыш войны недопустим — поверьте мне на слово, Лев Алексеевич. Если все пойдет как надо, то через две недели японцам даже довоенный «статус кво» покажется выгоднейшими условиями мира. Но нам то он и не нужен — очередная война будет только отстрочена на неопределенное время, лет на десять, не больше.
— Тут правота вашего превосходительства, и с ней я полностью согласен. Зачем воевать с противником, если заключенный мир такой же, как довоенный, или гораздо хуже. Нужно сделать все, чтобы в дальнейшем исключить реванш, а для этого противника нужно всемерно ослабить, и наоборот, всячески усилить собственные позиции.
— Это Петербургу решать — боюсь, что Англия, Франция и САСШ будут всячески давить на заключение невыгодного для нас мира, вроде того, который был заключен в 1878 году. Но тут для дипломатов есть возможность лавирование — главное, обескровить японскую армию на континенте. Тьфу-тьфу, пока вроде все идет хорошо, не хотелось бы сглазить.
Фелькерзам отпил из флакона добрую порцию зелья, зажмурился. Боль угнетала с каждым днем, но продержаться было необходимо. Да и Лев Александрович принимал снадобье от этого знахаря — та же беда у моряка оказалась, хорошо, что на начальном этапе, и старый китаец практически гарантировал исцеление. Все же молодой еще, 48 лет всего, на четыре года младше своего старшего брата, который еще не полководец. Оба в отца пошли, одного из героев войны 1812 года — крепкий был здоровьем генерал. Женился поздно, с избранницей разница в возрасте была впечатляющей — Алексей появился на свет, когда отцу было 66 лет, а матери 28, Лев спустя четыре года родился, между ними Борис, пошедший по статской службе. И порода хорошая — оба брата умные, толковые, знающие и решительные, вот что значит природная «военная косточка».
Наступление трех Маньчжурских армий развивалось успешно — хлипкая японская оборона была прорвана в нескольких местах как гнилой картон, а все потому, что у противника было мало артиллерии и пулеметов — последние сейчас вообще были сильно недооценены военными всех стран. И свою роль сыграл внушительный численный перевес, ведь фактически на каждую японскую первой линии обрушился корпус — против 12 батальонов русские имели от 32-х до 36-ти, при перевесе в артиллерии четыре к одному.
— К Мукдену конный корпус Мищенко прорвался, гвардия и гренадеры за шесть дней сто верст уже прошли — еще семьдесят, и придется древнюю столицу Маньчжурии штурмом брать!
Фелькерзам только головой покрутил, сморщившись — он знал, что в той реальности, удалось собрать столько же войск, только решимость воевать пропала, когда пришло трагическое известие о Цусимском побоище. А потому быстро заключили в Портсмуте при посредничестве американского президента мир, если не «позорный», то чуточку «похабный», с появлением графа Витте, язвительно названного в прессе «Полусахалинским». Но иного выхода у царя не было — либералы и радикалы убедились в слабости власти, проигранная вдрызг война подлила «масла» в революционное пламя. Вернее, щедро плеснули «бензином» — и такое в стране началось, хоть «святых» выноси из горящего дома, в который превратилась империя. И хоть этот «пожар» с немалым трудом потушили, зато следующий пылал четыре года, а с мировой войной так почти все семь лет невзгод и бед выходило.
И такова плата за нерешительность власти, которая имея возможность, не желает напрячься в последний решающий момент для достижения мало-мальски приемлемого результата. А не может потому, что влезла с головой в авантюру, не оценив всех возможных для себя последствий!
Причем ситуация усугубляется тем, что за годы негативного отбора сановников и чиновников, появилась масса генералов и адмиралов, умеющих организовывать парады, заниматься казнокрадством, косных и скорбных умом интриганов, а не военачальников. Причем в самый решительный момент не нашлось одного единственного адмирала, который бы добровольно захотел бы заменить на посту командующего 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского.
