Елизавета Дворецкая
Дракон памяти
Краткое изложение предшествующих событий
Любезный читатель, начинающий эту книгу прямо со второй части! Не хотелось бы утомлять тебя множеством подробностей, в которых так легко запутаться, но во второй части продолжаются линии, начатые в первой, и без знакомства с ними будет нелегко что-то понять. Итак, кто из героев чего хочет от жизни?
Хагир сын Халькеля, последний из знатного квиттинского рода Лейрингов, всей душой мечтает освободить Квиттинг от фьяллей, которые уже пятнадцать лет собирают здесь дань. Когда его вождь, Стормунд Ершистый, попал в плен к полуоборотню Вебранду, Хагир освободил его и даже добыл из кургана Дракон Памяти, старинный кубок, принадлежавший его роду, но потерянный после пожара Острого мыса.
В этом ему помогали Гельд Подкидыш и Фримод ярл с Квартинга. У матери Фримода, фру Гейрхильды, живет воспитанница, Хлейна, девушка неизвестного происхождения. Фримод хочет взять ее в жены, но она полюбила Хагира и мечтает о новой встрече с ним. При этом ей не дает покоя дух давно умершей колдуньи Йофриды, которая непременно хочет передать Хлейне свою премудрость и сама принесла ей чародейный жезл.
В усадьбе Ревущая Сосна Хагира и Гельда поджидало неожиданное открытие – среди рабов здесь живет женщина, в которой Гельд узнал Даллу, вдову квиттинского конунга Стюрмира, и ее сын, которого здесь называют Свартом. Но этот юноша на самом деле сын Стюрмира, Бергвид, а значит, единственный законный наследник квиттинских конунгов. Узнав об этом, Хагир и Гельд забирают Бергвида с собой, чтобы попытаться вернуть ему звание конунга и освободить Квиттинг из-под власти фьяллей.
Вернувшись домой, в усадьбу Березняк, Стормунд и Хагир застали там Ормкеля ярла, от имени Торбранда конунга собиравшего дань. В битве Ормкель был разбит и вместе с остатками своей дружины взят в плен. Гельд увозит пленных, собираясь продать их на торгу Ветрового мыса.
В конце книги помещен Пояснительный словарь и Указатель имен и названий (персонажи, события и так далее).
Близился йоль, но ожидание священного праздника в этот раз вызывало в усадьбе Роща Бальдра гораздо меньше суеты и радостных ожиданий, чем обычно. И раньше случалось, что Фримод ярл отмечал Середину Зимы в другом месте, а в его собственном доме праздник без шумного, веселого, гостеприимного хозяина выходил тихим, бледным, каким-то половинчатым и почти ненастоящим.
Все домочадцы ходили вялые, и Хлейна тоже грустила. Фру Гейрхильда приписывала ее угнетенное состояние тому, что дух мертвой колдуньи не хочет оставить девушку в покое. Отчасти это было верно: почти постоянно Хлейна чувствовала на себе немигающий взгляд, тайком следящий за нею из-за какой-то невидимой грани. Каждую ночь Хлейне снились сны, из которых утром вспоминались только неясные, отрывистые видения. Например, будто какой-то великан, низенький, толстенький, круглолицый, с черной бородкой и хитроватыми глазками, несется в темной пустоте с живым медведем в руках, который кажется не больше кошки. Великан с медведем летит вдоль ствола огромного дерева, как будто падает, но не вниз, а вверх, и у дерева на ветках вперемешку с зелеными листьями растут белые подснежники. Ствол приводит его к какой-то женщине, что сидит на пороге дома, тоже висящего в темной пустоте. Женщина неестественно улыбается, показывая множество зубов, и нос у нее длинный и острый. Нелепые, дикие сны! Хлейна не могла взять в толк, что они означают, но приписывала их Йофриде.
Главная же причина ее тоски крылась в другом. Первые дни она обижалась на Хагира за то, что он предпочел ей Фримода ярла с дружиной, но постепенно обнаружила, что обида вовсе не уменьшила привязанности к нему. По-прежнему она не представляла жизни без него и досадовала лишь на отсрочку, приключившуюся, как ей казалось, по его вине, но главная ее цель оставалась неизменной – быть с ним, и как можно скорее! Ничего она так не желала, как его скорейшего возвращения, и пока ждала с нетерпением хотя бы Фримода ярла, который сможет рассказать ей о Хагире.
Когда у моря закричали, что по фьорду идет Фримод ярл с тремя кораблями, Хлейна выронила веретено и вскочила. Три корабля? Три, как и уходило! Кто же третий? Мелькнувшая догадка тут же превратилась в уверенность, в душе вскипело ликование – Хагир! Он вернулся! Это счастье было и невероятным, и естественным одновременно – в хорошее всегда так легко и охотно верится! Мало ли что там случилось – Хлейна приветствовала бы любое несчастье, любое поражение, если плодом его окажется возвращение Хагира в Рощу Бальдра! Еще миг – и он будет с ней рядом! То, что она в мечтах относила к отдаленному будущему – может быть, только к весне, – свершится прямо сейчас! Они будут вместе, и больше никакие новоявленные конунги и доблестные ярлы не оторвут их друг от друга!
Вместе со всеми Хлейна прибежала на берег. Но, едва бросив взгляд на третий корабль, Хлейна сразу увидела, что это не «Волк», и вскрикнула, как от боли, от горького чувства разочарования. Бежавшие рядом с ней оглянулись, и Хлейна сделала вид, что неудачно ступила на ногу – страдание, отразившееся на ее лице, было самым неподдельным. Дальше она брела еле-еле, с трудом сдерживая слезы жгучей обиды на судьбу. Сейчас она почти ненавидела «Златорогого» с Фримодовыми людьми на веслах и связанными пленниками на днище, и прибытие ярла, которого она еще сегодня утром ждала с таким нетерпением, показалось чуть ли не несчастьем.
Сразу все стало пустым и бессмысленным, захотелось повернуться и со всех ног бежать прочь отсюда, забиться в темную девичью, уткнуться лицом в подушку и спрятаться от всего гадкого света.
Хорошо, что Фримод ярл не успел увидеть ее лица до того, как она справилась с собой: он был бы, пожалуй, оскорблен, что его дорогостоящая и славная победа встречена с таким пренебрежением именно той, которую он так хотел удивить и порадовать.
А сейчас ничто не мешало ему с гордостью показывать добычу, рассказывать снова и снова сагу о битве четырех кораблей и расписывать пышные пиры, которые задавал Стормунд Ершистый у себя дома. Острый мыс и жертвоприношение тоже не были забыты, так что Фримод ярл мог с полным правом считать, что съездил на Квиттинг не зря.
Теперь пиры зашумели и в Роще Бальдра. «Златорогий» стоял в корабельном сарае, но каждый день в усадьбу приходили жаждущие на него посмотреть, и Фримод ярл каждый раз излагал все подвиги заново. И каждый раз, когда он принимался рассказывать, Хлейна откладывала шитье, садилась поближе и не сводила глаз с рассказчика. Ее занимала каждая мелочь, каждое сказанное слово. Фримод ярл млел от такого внимания и не замечал того, что очень быстро заметил Гельд: Хлейну волновали деяния отнюдь не самого Фримода, а только Хагира сына Халькеля.
