Октавия вздрогнула. Ей знакомо было это имя. Она не раз слышала, как его шептали в залах терранских правителей. Абаддон. Великий Враг. Гибель Империума. Среди псайкеров, покорных Императорскому Трону, ходило множество пророчеств о его триумфальной победе в последнее столетие человеческой истории.
— Был среди нас лишь один, — продолжил Талос, — кто мог бы стать преемником примарха и не опасаться предательства братьев. Или, по крайней мере, был один, способный пережить это предательство, — но даже ему пришлось бы приложить массу усилий, чтобы удержать легион от распада. Слишком много разных идеологий. Слишком много желаний и стремлений, противоречащих друг другу.
— Как его звали?
— Севатар, — тихо ответил пророк. — Мы звали его Вороньим Принцем. Он был убит во время Ереси, задолго до нашего отца.
Поколебавшись, она произнесла:
— Меркуций говорил о нем.
— Меркуций приходит поговорить с тобой?
Навигатор ухмыльнулась. Ее зубы были белей, чем у любого из команды, — она провела в рабстве еще немного лет.
— Не только у тебя есть истории, которыми хочется поделиться.
— О чем же он говорит?
— Он твой брат. Причем не из тех, кого ты пытаешься убить. Ты мог бы догадаться, о чем он говорит.
В черных глазах пророка блеснуло какое-то подавленное чувство. Октавия не способна была сказать, веселье это или раздражение.
— Я все еще не изучил Меркуция так хорошо.
— В основном он говорит о Ереси. Он рассказывает мне истории о братьях, погибших при осаде Императорского Дворца, или в Трамасском Крестовом походе против Ангелов, или в следующие столетия. Ему нравится писать о них, описывать их подвиги и их смерть. Ты знал об этом?
Талос мотнул головой. Он понятия об этом не имел.
— Что же он говорил о Вороньем Принце? — спросил воин.
— Что Севатар не был убит.
При этих словах по губам пророка скользнула тень улыбки.
— Забавная фантазия. У каждого легиона есть свои легенды и вымышленные теории. Пожиратели Миров утверждают, что один из их капитанов — избранник кровавого бога.
Октавия не улыбнулась в ответ.
— Когда вы высаживаетесь на планету?
— Братья хотели, чтобы сначала я повидался с тобой.
Она заломила бровь и улыбнулась, сильнее сжав покрывало.
— Чтобы преподать мне урок истории?
— Нет. Не знаю, чего они хотели. Они упомянули о каком-то затруднении. Каком-то недостатке.
— Не понимаю, что они имели в виду. Я устала, но полет сюда был сущим адом. Полагаю, я заслужила немного сна.
— Они сказали, что это касается еще и Септимуса.
Девушка снова пожала плечами.
— Все еще не понимаю. Он не отлынивал от своих обязанностей, так же как и я.
Талос поразмыслил с минуту.
— Вы часто видитесь с ним в последнее время?
Навигатор отвела глаза. Октавия обладала многими талантами, но способность искусно лгать среди них не числилась.
— В последние ночи я нечасто его видела. Когда вы высаживаетесь?
— Скоро.
— Я думала о том, что будет дальше.
Талос поглядел на нее со странным выражением, которого она прежде не замечала. Девушка не смогла определить, что это: удивление, интерес или подозрение. Похоже было, что и то, и другое, и третье.
— О чем ты? — спросил воин.
— Я думала, что мы собирались бежать в Око Ужаса.
Пророк хмыкнул.
— Не стоит так его называть. Только смертные, путешествующие между звезд и боящиеся собственных теней, используют это имя. Мы зовем его просто Оком, или Раной, или… домом. А ты уже достаточно навострилась, чтобы вести корабль по тем оскверненным волнам? Многие навигаторы теряют там разум, да будет тебе известно. Многие суда используют магов как проводников в Море Душ в том числе и по этой причине.
— Это последнее место, куда бы мне хотелось отправиться. — Октавия улыбнулась, прищурив глаза. — Вы уклоняетесь от моего вопроса. Как и всегда, когда я спрашиваю.
— Мы не можем вернуться в Око, — ответил Талос. — И я не уклоняюсь от вопроса. Ты знаешь, почему мне не хочется лететь туда.
Она знала. Или, по крайней мере, у нее была убедительная версия.
— Сны об эльдарах, — произнесла Октавия.
Это не прозвучало как вопрос.
— Да. Сны об эльдарах. Теперь еще хуже, чем раньше. Я не собираюсь возвращаться за собственной смертью.
Октавия какое-то время молчала.
— Я рада, что вы пробудились.
Талос ей не ответил. Он не понимал, зачем его отправили сюда. В течение нескольких секунд он просто осматривал комнату, прислушиваясь к плеску воды, ритмическому гудению корпуса корабля и…
…и двум пульсам.
Первый принадлежал Октавии: мерное тук-тук-тук отдаленных громовых ударов. Второй, приглушенный и спотыкающийся, был настолько быстрым, что почти походил на жужжание. Оба издавало ее тело.
— Я глупец, — сказал он, вставая на ноги под рык доспеха.
— Талос?
Он сделал глубокий вдох, пытаясь перебороть гнев. Его пальцы задрожали, а миниатюрные сервомоторы в костяшках надсадно взвизгнули, когда руки сжались в кулаки. Если бы он не был так измотан, а его чувства не притупились бы, он бы сразу услышал два сердцебиения.
— Талос? — снова позвала она. — Талос?
Он вышел из комнаты, не сказав ни слова.
Как только дверь распахнулась, Септимус понял, что сейчас он, возможно, умрет.
У него было ровно полсекунды, чтобы набрать воздуха в легкие, прежде чем рука сжалась у него на горле, и еще полсекунды, чтобы прохрипеть возражение. Перчатка сомкнулась вокруг его шеи с такой силой, что пресекла всякую возможность дышать, не говоря уже о речи. Рука вздернула его в воздух, где он отчаянно забарахтался.
— Я предупреждал тебя, — сказал непрошеный гость.
Септимус попытался сглотнуть, но только поперхнулся.
В ответ Повелитель Ночи швырнул его через комнату. Раб тяжело врезался в стену и соскользнул на пол грудой содрогающихся мышц и костей. Там, где он ударился головой, черный металл запятнала кровь.
— Я тебя предупреждал, — снова сказал воин.
Комнату наполнил рев сочленений доспеха и звук шагов.
— Разве я неясно выразился? Или моим предостережением можно пренебречь лишь потому, что я пробыл пятьдесят пять ночей без сознания?
Он поднял Септимуса за волосы и швырнул в противоположную стену. Раб снова мешком повалился на пол, на сей раз не издав ни звука. А воин все приближался, все продолжал говорить. Решетка вокалайзера превращала его голос в монотонную речь машины.
