— Да, — повторил Рафен. — Как вы знаете, у нас есть корабль на высокой орбите — «Тихо». Он готов принять вас, лорд, и вашу свиту для обратного пути на Ваал.
— Будем считать, что вы путешествуете в одиночку, брат-сержант, — сказал Сет, протягивая пергамент. — У меня нет никакого желания отвечать на этот вызов. Данте должне лучше понимать мое положение.
Он указал на гололитический экран и схемы, разбросанные по соседним столам.
— Я тут увяз посреди войны. Эритен может быть скрыт от Взгляда Императора в самой заднице, но это — все еще имперский мир и он до сих пор подчиняется имперскому закону! — голос Магистра перешел в рычание. — Я не брошу кампанию просто потому, что мой кузен желает организовать… воссоединение семьи.
— Конклав это куда большее, — ответил Рафен. — Простите меня, лорд, но я боюсь, что вы не понимаете серьезность ситуации. Сбор подобного рода не созывали за всю жизнь моего господина, не собирали с тридцать седьмого тысячелетия и Договора Курса.
— Я знаю свою историю, — ответил Сет, отмахнувшись, — так же, как Данте знает свою боевую доктрину. Теперь иди. Возможно, я смогу наскрести немного людей для символического представительства.
— Это должны быть вы, — настаивал Кровавый Ангел. — Таковы были мои приказы и я не вернусь на Ваал не исполнив их!
— Неужто? — Горн угрожающе шагнул к нему.
Сет жестом велел капитану отойти.
— Скажите мне, тогда. Брат Рафен. Что такое невероятно важное, ради чего Данте послал вас, чтобы отнять мой день, и заставить бросить все дела?
Горло Рафена пересохло, когда он сказал следующие слова:
— Конклав решит будущее Кровавых Ангелов. Переговоры определят, выживет ли мой Орден, чтобы увидеть рассвет следующего тысячелетия.
СКВОЗЬ СТЕКЛЯННОЕ ОКО обсерваториума фрегата «Тихо» Рафен смотрел, как Эритен опрокинулся и исчез вдали за левым бортом, когда корабль покинул орбиту. По правому борту, выше, темный кинжал ударного крейсера «Брут» следил за их отбытием, пилообразный серебряный диск на его борту отражал синие лучи местной звезды. Лазерные вымпелы на другом корабле кратко вспыхнули в приветствии. Заметная разница по сравнению с угрюмым равнодушием, проявленным по прибытии «Тихо» несколько дней назад.
Рафен услышал, как Туркио вошел в обсерваториум, но не обернулся, чтобы приветствовать товарища. Космодесантник кашлянул.
— Разрешите доложить, — произнес он.
— Продолжай, — приказал Рафен.
— Лорд Сет со свитой разместился на жилой палубе. Его офицер, Горн, потребовал…
— Содействуй во всем, — сказал сержант. — Теперь они наши почетные гости. И с ними нужно обращаться соответственно.
— Слушаюсь, сэр, как прикажите, — Туркио сделал короткую паузу. — Также у меня есть доклад с мостика. Капитан сообщает, что навигаторы занялись своей работой и рассчитывают путь до Ваала. Признаюсь, многое из того, что он сказал, выше моего понимания, но суть в том, что эфирные потоки в такой дали менее беспокойны, чем в направлении планет близ ядра галактики. Когда мы войдем в варп, то доберемся до нашего домашнего мира гораздо быстрее.
Рафен кивнул.
— Хорошо. Чем быстрее мы закончим нашу миссию, тем спокойней я буду.
Сержант глубоко вздохнул. Конфронтация с Сетом беспокоила его сильней, чем он был готов признать.
— Все мы испытываем то же самое, — ответил Туркио.
Он снова сделал паузу и Рафен понял, что воин формулирует вопрос.
— Ты хочешь о чем-то спросить?
Туркио махнул аугметической рукой.
— Насчет лорда Сета и Расчленителей… По правде говоря, брат-сержант, я думал, что эта миссия закончится ничем. Мы встретимся с ним и вернемся домой одни. Я полагал, что Сет отвергнет вызов командующего Данте.
— Он так и сделал, — сказал Рафен. — Ты не ошибся.
— Но он здесь, на борту этого корабля, и мы летим на Ваал. Каким образом его убедили? — Туркио нахмурился. — Если я могу это знать, что вы такого сказали Сету, что смогли поколебать его?
— Я сделал то, что мне приказали, — ответил Рафен, отворачиваясь от обзорного стекла. — Я рассказал ему всю правду.
— Всю?
Рафен кивнул.
— Да, брат. Каждую проклятую деталь.
— Он был… разгневан?
— Нет. Если я что-нибудь понимаю, то Сет, кажется, был опечален, — Кровавый Ангел покачал головой. — У Магистра столь скрытный характер, что мне трудно разгадать его, — на миг сержант встретил взгляд Туркио. — Скажи мне, какой настрой сейчас у моих людей?
— Они готовы, лорд, — ответил космодесантник. — Как и всегда.
— Действительно? После того, как мы покинули форпост Расчленителей, мне показалось, что я ощутил… напряженность в воздухе.
Туркио не спешил с ответом.
— Я не видел никаких признаков, сэр.
Рафен почувствовал, что было что-то еще, но не стал допытываться.
— Очень хорошо. Ты свободен, — воин слегка поклонился и вышел, снова оставив Кровавого Ангела в одиночестве. Рафен снова повернулся к окну, положил руку на бронестекло и снова слился с созерцаемой пустотой.
Скоро они вновь окажутся в небесах над Ваалом и затем вновь ступят в священные коридоры крепости-монастыря.
Его мысли омрачились, и в задумчивости Рафен вспомнил арочные стены монастырской палаты собраний, простирающийся вокруг. И ярче всего в памяти горело собственное имя в совете собранном Данте.
— БРАТ-СЕРЖАНТ РАФЕН, можете войти, — сказал Магистр Ордена, подзывая космодесантника, стоящего у высоких медных дверей.
Прежде чем шагнуть дальше, Рафен глубоко поклонился, его одежды прошелестели по каменному полу. Кроме воинов почетной гвардии — их было только двое, чтобы соблюсти протокол, но не более того — все Кровавые Ангелы в зале были без доспехов, облаченные в священные, красные с черным, одежды Ордена.
Он был здесь лишь однажды, вскоре после того, как поврежденная боевая баржа «Европа» вернулась на орбиту, чтобы зализать в орбитальном доке раны, оставленные сражением в у мира-мавзолея Сабиен. В тот день он чувствовал противоречивую смесь эмоций. Гнев и печаль, страх и восторг, напор чувств, которые эхом отдавались в его сердце месяцы спустя. Это место, этот зал, не был самым великолепным или роскошным из чертогов монастыря. И все же он был свидетелем множества событий за время жизни Ордена. Смерть предшественника Данте, Магистра Кадея, поломку звездного лука, изгнание Леоната. Все эти трагедии и многие другие разыгрались в этом зале.
Над противоположной частью зала доминировало возвышение, целиком вырезанное из эбенового базальта, добытого в шахтах Ваала IX. Огромные, как терминаторы, золотые чаши, копирующие форму священного Красного Грааля, стояли по бокам. В них мирно урчало кроваво-красное пламя. Другого освещения почти не было, лишь угрюмо сияли несколько парящих шаров биолюминов. Пламя бросало на стены скачущие тени. Снаружи была ночь, но луны еще только должны были взойти и пролить коричневый свет сквозь витражи в стенах.
