— Вольгрен! — прозвенел ее отчаянный вопль.
Киррикри, смущенный происшедшим, опустился на землю рядом с девушкой:
«Я думал, он собирается заколоть Гайла. Вид у него был совершенно безумный».
— Он умер, — только и сказала Сайсифер. Двое человечков, напряженно прислушивавшихся, не бьется ли сердце в груди юноши, уселись на пятки и мрачно покачали головами, как бы подтверждая ее слова.
На откосе над их головами послышались шаги. То был Моррик Элберон, а с ним несколько стражников.
— Что тут происходит? — громовым голосом осведомился военачальник.
— Моррик! — взмолился Гайл, которого Земляные Люди все еще удерживали в горизонтальном положении. — Сними их с меня!
Элберон начал осторожно спускаться с откоса.
Две влажные дорожки заблестели на щеках Сайсифер в лунном свете. Этого не должно было случиться, это ошибка, кошмарный сон!
— Это был несчастный случай! — продолжал вопить Гайл. — Не позволяй им убить меня за это! Скажи им, пусть освободят меня немедленно!
Элберон сделал было шаг в сторону вопившего Гайла, но девушка остановила его властным жестом:
— Одно движение, и твой драгоценный наследник престола умрет!
Элберон замер на месте.
— Но за что?
Сайсифер повернулась к Гайлу.
— Ты убил его, — бросила она злобно. Ей вспомнилось прикосновение руки Гайла к ее плечу, и от этого гнев ее вспыхнул еще сильнее. — Несчастный случай, как же! Ты сделал это намеренно. Ты хотел его смерти.
Гайл отчаянно замотал головой:
— Пощади! Чего ты хочешь добиться? Разве мало испытаний пришлось на нашу долю в этом проклятом путешествии?
Сайсифер почувствовала, что еще секунда, и переполняющий ее гнев вырвется на свободу. Атмосфера этого проклятого места словно подпитывала любые негативные эмоции, побуждая их разрастаться в приступы неконтролируемой ярости.
— На нашу долю? С тобой?
Голос Киррикри ворвался в ее затуманенный злобой рассудок: «У Вольгрена был нож. Гайлу пришлось защищаться».
— Послушай! — продолжал молить Гайл, уверенный, что его ждет скорая смерть. — Что тебе проку от моей смерти? А сохранив мне жизнь, ты много выиграешь. Подумай об этом, Сайсифер. Я буду Императором. Императором! И ты можешь разделить со мной трон. Подумай об этом!
Элберон набычился, уязвленный таким отсутствием выдержки в предполагаемом наследнике престола. Сайсифер не торопилась прервать вызванное трусостью словоизвержение Гайла.
— Пощади же! Это был несчастный случай, уверяю. Когда здесь все закончится, поедем со мной на Золотые Острова, и ты будешь Императрицей. Хочешь, бери с собой и Брэннога, я сделаю его Главнокомандующим.
При этих словах трусоватого наследника ручищи Элберона сами собой сжались в кулаки. «Ну, это уж и вовсе ни в какие ворота не лезет! Чего он добивается? Неужели он убил мальчишку из ревности?» Элберон давно уже заметил, какие взгляды Гайл бросает на девушку: это был тот самый случай, когда мужчина выдает себя с головой. Оба знали, что Вольгрен ее прямо-таки боготворит, но Элберон и мысли не допускал, что Гайл видит в нем серьезного соперника.
Сайсифер подошла к поверженному Гайлу. Навалившиеся на него человечки ждали, готовые нанести смертельный удар по первому ее слову. Девушка устремила напряженный взгляд на Элберона.
— Ну? — бросила она нетерпеливо. Слово упало глухо и веско, как вонзившийся в самый центр мишени нож.
Суровый воин не двигался. В глазах его застыл холод.
— Отпустите его, — скомандовала Сайсифер человечкам. Те немедленно повиновались. Гайл с видом оскорбленного достоинства поднялся на ноги и направился было к девушке, но одного взгляда на ее лицо оказалось достаточно, чтобы он изменил решение.
— Оставь себе свое королевство. Мне от тебя ничего не надо. — С этими словами она повернулась к нему спиной и замерла над телом Вольгрена. Земляные Люди уже окружили его.
Гайл подошел к Элберону. Тот упорно глядел мимо него, словно искал что-то среди деревьев. Так как военачальник и виду не подал, что заметил его, то незадачливому наследнику пришлось пройти мимо и начать в одиночестве карабкаться вверх по невысокому, но крутому откосу.
Минуту спустя к Элберону подошел Корбилиан.
— Дурное место, — сказал он.
— Ты видел? — переспросил Элберон горько.
— Самый конец. Это не Гайл говорил. Но Элберон только покачал головой:
— Это ничего не меняет. Я знал, что боец он никудышный, но считал его талантливым администратором, способным привести в порядок дела Империи, которые окончательно запутались за годы правления его двоюродного брата. Но теперь…
— Владеющее этим местом зло отыскало лазейку в душу каждого из нас и теперь набухает там, как гной в ране. И если мы поддадимся ему, оно натравит нас всех друг на друга.
— Значит, надо как можно быстрее с ним покончить, — проворчал военачальник, поворачиваясь к нему спиной.
Корбилиан выругался про себя. Переживания Элберона прямо на лице у него написаны. Стоит солдатам заметить в нем перемену, и боевой дух армии поминай как звали. Он подошел к заплаканной Сайсифер.
— Мертв? — задал он бесполезный вопрос. Она кивнула:
— Его уже не спасти. Да здесь это и невозможно.
— У меня тоже дурные новости. Она подняла голову, но его измученное лицо удержало ее от слов.
— Иласса, — выдохнул он.
— Что же делать? Мы ведь не можем похоронить их в этой земле.
Корбилиан отрицательно покачал головой, вспомнив Тарока:
— Костер. Только огонь может очистить их тела.
Он оставил девушку предаваться печали и вернулся на дорогу, где, неподвижные как менгиры, его встретили Брэнног и Варгалоу.
— Несчастный случай, — сообщил он им. — Мальчик погиб. Но Гайл ни в чем не виноват.
Брэнног застонал так, словно клинок вонзился в его собственную плоть:
— Нет, только не он, только не мальчик! — и тут же побежал вниз, к дочери. Варгалоу проводил его взглядом.
— Нельзя здесь оставаться, — сказал он Корбилиану. — Все равно никто не сможет уснуть. Здесь дышать нечем от разлитого в воздухе зла. Боюсь, как бы до кровопролития не дошло.
— Ты прав, — согласился Корбилиан. — Надо немедленно начинать подъем. Однако сначала придется предать огню тела умерших.
— Я пока людей подготовлю.
Брэнног нежно прижал дочь к своей груди, чувствуя, как бремя разделенного горя понемногу становится легче.
— Ты любила его? — спросил он тихо.
— Он не был моим возлюбленным, но я знала, что он жаждет моей любви. Он был еще так молод, и все же ты сам говорил, что он уже не мальчик.
