Патрон ярко загорелся, Банник, дрожа, пытался согреться его теплом. Подняв осветительный патрон высоко над головой, Банник встал, вглядываясь во тьму за пределами круга света. Осветительный патрон шипел, сгорая, расплавленные химикаты капали на пол туннеля.
Банник резко обернулся. Что-то двигалось в темноте.
Осветительный патрон затрещал и погас. В глазах Банника засверкало от остаточного следа.
Он зажег еще один патрон. Свет вспыхнул снова.
Прямо перед ним, лицом к лицу, стоял Тупариллио, глядя мертвыми глазами, его кожа была мертвенно-белой от потери крови. Он смотрел в лицо Баннику, взгляд безжизненных глаз, казалось, проникал в самую душу.
— Гордым был ты и бездушным, — прошептал он. — Убийца.
Нервы Банника не выдержали. Он закричал и бросился бежать вверх по дороге, размахивая осветительным патроном, отбрасывавшим пляшущие тени на стены дороги-туннеля. Он бежал, лавируя между каменными обвалами и кучами песка, мчась еще быстрее из-за низкой гравитации. Осветительный патрон догорел, и Банник отбросил его, побежав вслепую, спотыкаясь. Его позор преследовал его даже здесь.
Нога Банника, запнувшись обо что-то, подвернулась, и он упал.
Внутри у него все заледенело. Позади, слегка покачиваясь, двигался свет, приближаясь к нему.
— Тупариллио! Тупариллио! — закричал он. — Прости меня, пожалуйста, прости меня!
Его крик эхом прозвучал в туннеле. Свет неумолимо продолжал приближаться, словно призрачный блуждающий огонек, неупокоенный дух родича, которого он убил.
Он достал лазерный пистолет, маленький индикатор заряда зловеще светился красным в темноте. Подняв пистолет, Банник с ужасом посмотрел на него. Как поможет пистолет против призрака, даже если бы Баннику хватило твердости попытаться убить своего брата еще раз. Выронив пистолет, Банник зажмурил глаза.
— О, Император, помилуй меня, я хотел только служить! Прости меня, я был гордым и высокомерным, Тупариллио…
Из-под маски респиратора сквозь слой пыли по его лицу потекли слезы.
Чья-то рука опустилась на его плечо.
— Тсс! Тише, тише, не надо. Очнись, открой глаза, открой глаза!
Банник открыл глаза. Над ним стоял человек — в некотором роде человек. Его глаза, хотя и добрые, были слишком широко расставлены, перекошенный рот полон кривых зубов. Одна рука была огромной и массивной, ее изуродованные пальцы сжимали шест с фонарем. На другой руке, державшей Банника за плечо, было только четыре пальца. Мутант. Но всякое отвращение, которое мог бы испытывать Банник, было заглушено невероятным чувством облегчения.
— Тише, тише, — сказал мутант. Его голос звучал хрипло из-за воздушного фильтра в ноздрях. За плечом висела длинноствольная винтовка, оружие охотника — или снайпера.
— Это призраки, да? Ты их видел, призраков Калидара?
Банник молча кивнул.
— Не бойся, я здесь, — мутант отряхнул свою засыпанную песком одежду. На его груди зазвенели осколки лорелейных кристаллов, нашитые на ткань и складывавшиеся в затейливый узор. — Призраки уйдут.
«Бойся мутанта, ненавидь мутанта, истребляй мутанта».
Эдикт Экклезиарха Танатоса, прелата-генерала Красного ИскупленияКалидар IV, развалины недостроенного улья Кимерадон 3344397. М41
Банник не мог произнести полное имя мутанта и стал звать его просто Олли. Странное существо, казалось, не возражало.
— Ты храбрый солдат Небесного Императора, если хочешь называть меня Олли, так и называй, нет проблем. Язык мутантов слишком труден для тебя? Олли отведет тебя к Бруте. Он знает! Но сначала возьми вот это.
В покрытой струпьями руке мутант протянул ему талисман.
— Ты… ты взял это у Ганлика… — произнес Банник, отвращение, которое он испытывал к мутантам, нахлынуло на него снова.
— Да, — лицо твари сохраняло невинное выражение. — Я обидел тебя? Это хороший талисман, — Олли снова протянул его Баннику. — А мертвому он уже не нужен. Он отводит призраков, — мутант поправил винтовку на своем изуродованном плече и убедительно посмотрел на Банника.
Банник оглядел Олли. Под грязными одеяниями мутанта он заметил ботинки Ганлика, его пояс, фляжку и нож…
Лейтенанта охватила ярость, ярость прежнего Банника. Как посмела эта нечистая тварь осквернять грабежом тело погибшего? Тело храброго бойца и чистокровного человека, сражавшегося, чтобы освободить эту планету от орков? Мускулы Банника напряглись.
Олли испуганно посмотрел на него и отступил назад.
Банник остановился. О чем он думает? Это жалкое существо лишь пытается выжить, и хотя это мутант, нечистый, в то же время это лучший шанс выжить для самого Банника. Что он сможет сделать здесь один? Выбраться из шахты наверх и снова оказаться в полях зыбучих песков? Ганлик не осудил бы его, если бы он взял талисман.
Он протянул руку и заставил себя сказать «Спасибо».
— Хороший талисман, — Олли постучал по кристаллам своим слишком длинным пальцем. — Призраки больше не будут беспокоить тебя.
— Он отгоняет их?
Олли засмеялся.
— О нет. С ним ты просто не видишь их, вот и все. Но они по-прежнему здесь!
Банник, содрогнувшись, огляделся, всматриваясь во тьму за пределами круга тусклого света от фонаря Олли.
— Пойдем, пора идти. Путь долгий!
Жестом позвав за собой, мутант направился вверх по спиральной дороге. Фонарь раскачивался на шесте, свет выхватывал из темноты края каменных глыб.
Олли, шагая, болтал на ломаном готике, указывая рукой то туда, то сюда, показывая какие-то предметы, скрытые темнотой или засыпанные песком. Большую часть сказанного Банник не понимал, но Олли, казалось, это не беспокоило.
Через полчаса пути Олли жестом пригласил Банника пройти в боковой туннель, отходящий от шахты — незаконченное ответвление, которое когда-то предполагалось использовать для строительства при дальнейшем расширении улья.
— Пойдем, пойдем! — сказал мутант.
Банник заколебался. Мутант удивленно посмотрел на него. Не было похоже, что он намерен причинить Баннику какой-то вред. За неимением иного выбора Банник последовал за ним.
Какое-то время они шли по туннелю. Банник стал замечать попадавшиеся время от времени признаки того, что здесь кто-то живет. Следы на песке, плоские камни с черными пятнами на них, лохмотья, искореженные металлические обломки и — когда они вышли на перекресток — груды костей.
— Орки приходили сюда, убили много наших, но мы их убили больше! — Олли хрипло засмеялся. — Но печально, что многие семьи лишились кормильцев. Кто будет кормить их детей? — он покачал головой.
