— У ваших людей есть время до рассвета, — сказал полковник. — После чего им тоже предстоит пожертвовать жизнью ради славы Империума.
ЛАГЕРЬ беженцев сильно увеличился. С вершины холма у космопорта Хенрик видел новые ряды палаток, поставленных вдоль дорог, тянувшиеся почти до соседних городов. Губернатор говорил по воксу, пытаясь связаться с другим сержантом СПО сквозь всплески помех и постоянный шум встревоженных голосов.
— … кажется, один из ребят нашел что-то, сэр. Что-то в развалинах. Это… о, Император, спаси нас, это труп. Похоже, это… один из наших, сэр, это…
— Будьте осторожны, сержант Флест, не теряйте бдительности.
Последовала долгая пауза. Хенрик уже собирался повторить вызов, когда голос сержанта раздался снова, напряженный и, казалось, едва сдерживающий тошноту.
— Подтверждаю, сэр. Труп… один из наших… нашли его лазган, но тело ободрано… то есть, его кожа, сэр, содрана с костей… это… я не знаю, что могло сделать подобное…
— Сосредоточьтесь, сержант. Вы должны сконцентрироваться. Мне нужно, чтобы вы… Можете опознать его? Осталось что-то…?
— … нашли его жетон. Согласно ему, это… рядовой Васор, 47-е отделение. И тут рядом… еще два… нет, три… Святой Трон, это была бойня!
— Вы нашли сержанта Кальдера? Абсолютно необходимо, чтобы вы нашли сержанта Кальдера!
— … нашли его, сэр. Так же, как с остальными. Что бы ни сделало это…
— Слушай меня, Флест. Мне нужно, чтобы ты… У Кальдера есть следящее устройство? Оно похоже на вокс-аппарат, но меньше, черного цвета, с…
— Подтверждаю, сэр. Устройство здесь, но оно… Похоже, Кальдер упал на него, когда… оно разбито на куски, сэр. Нужен техножрец, чтобы…
Остальные слова сержанта не было слышно из-за помех, но Хенрик услышал достаточно.
Микрофон выпал из его онемевших пальцев; один из телохранителей поспешил подхватить его. Конечно, даже до этого, последнего, удара Хенрик понимал, что Арикс навсегда потеряна для него. Меньше чем в двух километрах отсюда Корпус Смерти Крига начинал осаду его города. Они устанавливали минные поля вокруг его границ, закладывали подрывные заряды, чтобы подорвать некоторые из внешних башен. Возможно, они причинят городу не меньшие разрушения, чем рой металлических насекомых — и, как тех насекомых, их, казалось, не заботило, сколько людей погибнет при этом.
Казалось легче всего сдаться, оставить эту войну полковнику-186 и сбежать на первом же спасательном корабле. Это было бы легко и безопасно, но губернатор-генерал Тальмар Хенрик гордился тем, что происходил из династии героев. Пока остается хоть малейший проблеск надежды, он будет сражаться. Он не опозорит память своего отца, брата и своих сыновей.
Он взял громкоговоритель, которые солдаты принесли для него. Оглядев море умоляющих лиц, собравшихся перед своим правителем, он поднял рупор к губам и произнес:
— Мои граждане, — сказал он. — Я знаю, у вас есть вопросы. Я знаю, вы напуганы, и не буду лгать вам, наш мир находится в опасности. Поэтому я… мне нужна ваша помощь. Я прошу всех годных к военной службе мужчин от пятнадцати до сорока пяти лет завтра отметиться у офицеров СПО. Вы были избраны… мы все были избраны для чести службы Богу-Императору, и пока наши сердца остаются чисты, пока мы сражаемся во имя Его против сил зла, угрожающих нам, я верю, Он не допустит, чтобы погибло все, что мы создали здесь. Слава Императору!
НЕБО на востоке светлело, и ночные тени исчезали. Скайвэи Иеронимус-сити, окрашенные в пастельные синие и серые оттенки, казались необычно тихими, и рядовой Карвин снова почувствовал надежду.
Его отделение достигло окраин города — девять усталых солдат и несгибаемый сержант Флест вместе с кучкой гражданских, которых они подобрали по пути — но они были еще на высоте почти сотни уровней. В темноте Карвин был уверен, что у них нет шансов добраться до ворот города, прежде чем их закроют. Сейчас, в предрассветных сумерках, все казалось ему возможным.
Долгая ночь, наконец, закончилась. Если бы кошмары, которые она принесла, рассеялись так же легко…
Карвину было девятнадцать лет. И уже три года он был солдатом СПО. Он пошел служить, искренне желая сделать родной мир безопаснее. Его мать всегда ворчала, что кто-то должен держать этих грязных мутантов под контролем, подальше от нормальных людей, и Карвин думал «почему бы не я?». Ему нравилась служба, она давала достаточно средств ему и его матери, чтобы переселиться на целых девять уровней наверх, и теперь мать уже не так ворчала.
И, в конце концов, Иеронимус Тета был хорошо защищен. Вот почему многие друзья Карвина пошли служить в Имперскую Гвардию: чтобы, сражаясь на дальних полях битв, не допускать настоящие угрозы до родного мира. Вот почему до сих пор Карвину не приходилось встречаться с чем-то более опасным, чем возмущенные безоружные гражданские во время голодных бунтов в прошлом году.
До сих пор…
Четыре часа назад Карвин нашел в развалинах окровавленный труп без кожи. Он смотрел в мертвые глаза солдата, такого же молодого, как он сам, и ни время, ни начинавшийся рассвет не помогали забыть ужасную картину. Она всегда была с ним, возникая перед глазами во всех своих страшных подробностях.
— Мы обыщем эти здания, — сказал сержант Флест, указывая на линию домов по обе стороны улицы. — Надо найти путь вниз.
Еще ни одному приказу Карвин не был так рад.
Он подошел к ближайшей двери и ударом приклада выбил замок. Секунду подождав, пока его глаза привыкнут к мраку за дверью, Карвин шагнул в длинный коридор, напугав бегавших там серых крыс.
Здесь была лестница, но, как и ожидал Карвин, дверь вниз была забаррикадирована с этой стороны. Никто не хотел, чтобы в его дом ночью забрались обитатели нижних уровней. Однако баррикада оказалась весьма хлипкой, просто стол и несколько стульев, сваленных в кучу у двери, скорее в надежде помешать ее открыть, чем с четкой целью.
Карвин с легкостью выдернул из баррикады стул, а за ним с грохотом рухнул и стол. Теперь по лестнице можно было пройти. Путь впереди был чист, по крайней мере, до следующего скайвэя. Довольный собой, Карвин повернул назад, чтобы доложить о своей находке сержанту. Он уже почти дошел до двери, когда снаружи раздались крики и выстрелы, и Карвин застыл в ужасе.
Он не мог идти вперед. Каждый раз, когда он думал об этом, перед глазами появлялся кровавый освежеванный труп, и накатывала тошнота. Карвин хотел повернуться и убежать вниз по лестнице, но совесть не позволила ему бросить товарищей, и, кроме того, что чувствовала бы его мать, если бы ее первенца расстреляли за дезертирство?
