— Простите, лейтенант, но я не буду помогать тем, кто губит нас, используя, а потом выбрасывая, как мусор. Если вы не согласны остаться по доброй воле, вы будете задержаны до того момента, пока не перестанете представлять угрозу для нашего поселения.
— Послушайте! У нас есть танки, мы…
— Я уже принял решение. Простите.
Брута позвонил, вызвав охранников, и они увели Банника.
Банник сидел на сухом песчаном полу своей камеры. Здесь было так же светло, как снаружи — и внутренние стены тюрьмы, и сама пещера были покрыты светящейся плесенью и водорослями. Снаружи доносились звуки поселения: шум тягловых животных, небольших машин, обрывки разговоров, смех. Запахи навоза, плесени и характерный мясной аромат костров, топливом для которых служили растения-животные, проникали сквозь закрытое окно. Брута действительно создал здесь островок мирной жизни посреди войны.
С Банником обращались хорошо, куда лучше, чем правящие классы Калидара — или сослуживцы Банника — обходились с его нынешними хозяевами. Некоторые туземцы из «песчаного народа» использовались как разведчики или легкая кавалерия, но чистокровные люди — солдаты армейской группы — презирали их. А почему бы и нет? Разве сам Банник когда-либо относился к мутантам лучше?
Он снова вернулся мыслями к своей юности.
Возможно, заключение здесь — именно та судьба, которой он заслуживал. Тьма и забвение, неизбежная старость или болезнь — и бессмысленная смерть. Разве не был он одержим гордыней? Разве не жаждал он славы для себя, чтобы смыть свое бесчестье? Он должен был сосредоточиться на том, чтобы служить Императору, а не себе. В конце концов, у него были все возможности для этого. Гордость не была грехом, если способствовала службе, но если она отвлекала человека от святого дела Императора, то являлась тяжким прегрешением. А Банник надеялся пожать плоды службы для себя. Глупая мальчишеская жажда славы, он так и не избавился от нее.
Он застонал и стукнулся головой о стену.
«Прости меня, Повелитель», мысленно взмолился он. «Я грешен. Прости».
Время шло. Он шагал туда-сюда по камере. Погрузившись в размышления, он ходил так какое-то время.
Вдруг дверь открылась. За нею стоял Брута со своими подчиненными, они выглядели испуганными.
— Если вы обещаете не сбегать, мы могли бы воспользоваться вашей помощью, — сказал мэр.
— А что случилось? — спросил Банник. — Вы решили внять моим доводам?
— Орки, — ответил Брута. — Вы единственный профессиональный солдат здесь. Не желаете применить свои навыки и помочь нам?
Банник пожал плечами.
— Это лучше, чем сидеть здесь, пока не кончится война.
— Хорошо, — Брута кивнул своим людям. Они положили на песок перед Банником его оружие и снаряжение. — Выходим через две минуты.
Голоса орков эхом гремели в туннеле. Всего зеленокожих было четырнадцать, они собрались вокруг тела шестиногого животного, которое, как узнал Банник, называлось песчаной щукой — хищной псевдорептилией, на которую местные жители охотились ради мяса и для использования в качестве ездовых животных. Орки расположились лагерем между двумя песчаными горками, рядом со старым полотном железнодорожного пути. Здесь и там все еще были видны обломки монорельсовой железной дороги, наполовину засыпанные песком. Прошло уже шестьсот лет с тех пор, как по ней в последний раз ходили поезда.
Двое орков спорили, как лучше разделать тушу животного, другие смотрели на них, потом стали расходиться по своим делам. Двое из них взялись рубить стебли растений-животных для костра. Еще один орк, крупнее остальных, развлекался со своим огромным ножом, бросая его в неудачливый экземпляр калидарской фауны, распростертый на полу пещеры. Большой орк прорычал что-то низким грохочущим голосом. Один из споривших орков, вскинувшись, шагнул вперед, но его товарищ толкнул его в грудь и покачал головой. Большой орк-вожак рыкнул на них и засмеялся, после чего вернулся к своему жестокому развлечению.
— Проклятье, — прошептал Брута. Он, Банник, Олли и еще двое жителей городка мутантов прятались в камнях, подойдя к орочьему лагерю с тыла. Еще около двадцати мутантов ждали впереди в туннеле с другой стороны лагеря ксеносов. Олли, настоявший на том, чтобы сопровождать Банника, держал свою охотничью винтовку наизготовку.
— Если они здесь, — продолжал Брута, — значит, они уже подошли слишком близко к нашему городку. Возможно, уже и обнаружили его.
В полукилометре назад по пути, которым они пришли, туннель в далеком прошлом был разрушен землетрясением. Сквозь множество оставшихся там расселин и нор червей можно было легко добраться до городка мутантов.
— Куда вела эта железная дорога? — спросил Банник.
— Эту ветку не использовали с тех пор, как забросили строительство, — ответил Брута. — Мы давно взорвали ее, сейчас туннель, должно быть, засыпан обломками.
— Но орки все же проникли сюда, поэтому я еще раз спрашиваю: куда она ведет?
— До самого конца? — неохотно сказал Брута. — Прямо в сердце Орктауна. В центр улья Мерадон, в ста пятидесяти километрах отсюда.
— Эти орки, — заметил Банник, — некая разновидность коммандос, разведчиков. Такие же напали на наш лагерь пару недель назад и сумели повредить командный «Левиафан». Если они узнают, что вы здесь, то вернутся с подкреплениями. Мы должны убить их всех сейчас.
— Но если они не нашли вход в город…
— Скоро найдут, или найдут другие подобные им. Смотрите, — Банник указал на пару странных ярко окрашенных фыркающих существ, привязанных к камню. — Это их ищейки. Думаю, они уже знают, что вы здесь.
Брута хмыкнул, задумчиво сжав губы.
— Вы правы, — сказал он наконец. — Прикончим их быстро и тихо, как умеет песчаный народ, — он повернулся к своим людям. — Олли, Бранка, Суумста, вы остаетесь здесь с лейтенантом. Слушайте, что он скажет, это может спасти вас. Банник, когда мы начнем стрелять, обойдите их. Мы застанем их врасплох и уничтожим перекрестным огнем. Не позволяйте сбежать хотя бы одному из них, иначе нам всем конец.
Он похлопал Банника по плечу и ушел.
Одна из ищеек стала тревожиться и рваться с привязи туда, где прятался Банник, вторая подхватила этот сигнал тревоги. Банник затаил дыхание, когда большой орк посмотрел, казалось, прямо на него. На мгновение Банник подумал, что его заметили, но орк снова повернулся к песчаной щуке, лежавшей на земле, и потыкал ее железным сапогом. Сдохла. Орк встал и пнул визжащую ищейку, которая припала к земле и заскулила.
