Почти сразу же в воздухе над лагерем, в шести километрах позади, появились три точки. Они быстро увеличивались в размерах, пролетая над осадными позициями. С воем двигателей они промчались над бегущими мятежниками, уклоняясь от беспорядочного огня с Дворцовой Цитадели и быстро взмыли вверх сквозь моросящий дождь и дым. Взрыв — и одна «Валькирия» резко отвернула, дымя подбитым двигателем. Остальные две исчезли из виду, перелетев через укрепления цитадели. Вскоре сверху раздались взрывы и шум перестрелки.
Лазер ПКО выстрелил еще раз — последний раз — и грохот выстрела разнесся по болотистым равнинам вокруг дворца, прежде чем замолчать навсегда. Прошло еще несколько секунд. Сирена «Праведного Отмщения» прозвучала дважды. Ожил вокс-передатчик:
— Отступать, отступать! Коммандос докладывают, подрывные заряды установлены. Очистить район!
Комиссар Сулибан и уцелевшие солдаты взобрались по лестнице в десантное отделение танка, и «Праведное Отмщение», развернувшись, направился прочь от бастиона. Взвыли турбины — две «Валькирии» поднялись в воздух. Люди и машины быстро удалялись от цитадели.
Раздался глухой взрыв где-то в глубине крепости. Из бойниц укреплений полыхнул огонь, огромная вспышка вырвалась из крыши трехэтажного здания. Повсюду на землю посыпались куски металла и рокрита. Сложный шпиль лазера ПКО рухнул, с грохотом свалившись с вершины цитадели, и упал на болотистую землю.
Задание было выполнено. Лазер ПКО уничтожен.
«Праведное Отмщение» остановился у разрушенных оборонительных позиций. Мимо, заложив руки за головы, шагали ряды пленных мятежников под бдительным наблюдением парагонцев. Джонас сидел в углу десантного отделения на ящике из-под патронов, держа в руке фляжку с глисом, которую откуда-то достал Мич. Вокруг собрались последние бойцы его взвода, которые еще могли ходить и держать лазган. Медик Ло Турнерик суетился вокруг, перевязывая легкие раны и раздавая медикаменты. В живых осталось шестнадцать, из них лишь девять еще могли сражаться. Джонас ожидал, что список погибших будет больше, когда Курильо, Корден и Стэн умрут от ран. Десантное отделение, в котором раньше было тесно, теперь, когда их осталось так мало, казалось просторным, и Джонас, вероятно, чувствовал бы себя уязвимым, если бы не так чертовски устал.
Над бортом танка появилась высокая фуражка комиссара Сулибана. Сулибан перебрался через борт, сияющие сапоги щелкнули каблуками по металлической палубе.
— Пьете на службе, лейтенант?
Джонас покачал головой.
— Официально у нас внеслужебное время, сэр. Мы возвращаемся на базу. Кроме того, вы должны простить меня. За последние недели двадцать пять моих людей убиты или покалечены, и скоро к ним присоединятся еще. Я чувствую себя не лучшим образом. И это помогает, — он поднял фляжку в шутовском тосте и нарочито сделал глоток. Вкус напитка был резким, не таким гладким, каким должен быть хороший глис, но сейчас этот вкус казался превосходным.
— Не оправдывайтесь, лейтенант. Если время внеслужебное, то вы, как офицер, имеете право выпить. Император позволяет своим верным воинам маленькие радости.
— Вот как, Сулибан? И никаких поучений, никаких игр словами чтобы позволить мне почувствовать себя героем?
Комиссар некоторое время молча смотрел на него, не реагируя на дерзость Джонаса.
— Эта война окончена. Вы выполнили приказ и заслужили отдых, даже от меня.
— И вы даже не скажете мне, что я стал мужчиной, комиссар?
Сулибан почти улыбнулся. Почти.
— Я видел многих офицеров, лейтенант, и видел, как иные из них становились мужчинами в сходных обстоятельствах, но вы стали мужчиной еще до того.
— Ваше здоровье, сэр, — Джонас еще раз выпил.
Сулибан, заложив руки за спину, смотрел на болотистый ландшафт.
— Радуйтесь, пока можете, лейтенант. Ваши способности мало что значат в великих замыслах Императора. Оружие. Оружие и тела, держащие его — вот главное в нашей битве за выживание. В этом бою важно то, что вы выжили, чтобы сражаться в другой раз, и вы будете сражаться.
Комиссар Сулибан четко отсалютовал — Джонас устало ответил на приветствие — и ушел.
Джонас допивал глис — последний на Галлене, насколько он знал, и, вполне возможно, последний в его жизни. Смакуя напиток, он наблюдал, как огонь лэнс-орудий обрушился на крепость с орбиты. Уже темнело, и первый пустотный щит зрелищно вспыхнул, отражая лазерные лучи. Щит разгорался ярче и ярче, пока внезапно не погас. Лучи били снова и снова. Рухнул следующий щит, потом следующий…
Джонас подумал о доме. «Какое там сейчас время года?» Парагон был так далеко, что ему теперь трудно было даже представить родной мир снова. Здесь было холодно, шел дождь, но у него был глис, и броня «Повелителя Бури» была теплой, а бомбардировщики флота устремлялись вниз с кораблей на орбите, чтобы окончательно подавить мятеж на Галлене.
Воистину, маленькие радости.
— Орки! — вскрикнул кто-то по радио, и звук первых грубых выстрелов был хорошо слышен сквозь стенки корпуса в зловонном и узком чреве Дефиксио. Самиэль поднял на плечо массивный вес тяжелого болтера на спонсоне и бегло взглянул в смотровую щель. Из-за колонны он ничего не мог разглядеть, лишь клочья дыма, долетающие до них от передней части конвоя, но уже мог услышать неразбериху возрастающего шума — ломаные голоса в коммуникаторах, глухие удары где-то впереди, и взвод Уничтожителей рядом с ними, разъезжающийся на боевые позиции.
Поговаривали, что ему не везло. Самиэль начал думать, что они правы.
— Экипаж, заряжай! — донесся голос Командующего Карра-Врасса сквозь грохот гусениц и эхо взрывов. Самиэль мельком увидел, как Граек, с покрытой татуировками спиной, вгонял снаряды автопушки в зарядную камору. Тощая фигура Дамрида втиснулась в кресло на башне над ним.
— Дефиксио запрашивает местоположение цели, — пролаял Карра-Врасс в коммуникатор, но все, что он услышал в ответ, был шум статических помех, смешанный с криками. Он развернулся и прокричал сквозь шум двигателей Дефиксио:
— Экипаж, найдите мне цели немедленно! В первую очередь пехоту и легкую технику!
Ужасающий огромной мощи взрыв и, метнувшийся в его сторону, оранжево-белый сполох огня закрыли обзор Самиэлю.
Язык пламени лизнул смотровую щель, и он рванул назад от спонсона, его противогаз моментально забился гарью и дымом. Двигатель, как только Дниеп его завел, издал омерзительный, причиняющий боль, звук, и Дефиксио рванул сквозь обломки подбитого перед ними танка.