Пока гости генерала уплетали главное блюдо, разговоры смолкли. Люди жевали, орудовали ножами и вилками, жадно тянулись с набитыми ртами к бокалам с амасеком. Но затишье продлилось недолго. Вскоре на многих тарелках остались лишь пятна соуса, и тогда к столу из боковых коридоров хлынула толпа официантов. Берген молча наблюдал за действиями главных персон. Его желудок проявлял попытки бунта.
Епископ Август приподнял белую шелковую салфетку, промокнул ею уголки рта и сказал:
— Какое изысканное благолепие, генерал! Мне очень жаль, что во время варп-перехода вы не акклиматизировали нас с таким чудесным блюдом. Надеюсь, вы понимаете мое огорчение? Я подозреваю, что Голгофа не предложит нам ничего столь вкусного и аппетитного.
Генерал де Виерс улыбнулся епископу и повернулся к техномагу Сеннесдиару:
— Уважаемый магос, скажите, если мы проглотим что-нибудь из местной фауны и флоры, это приведет к смертельному исходу? Я прав?
— Если вы спрашиваете меня, генерал, — монотонно и резко прогудел техножрец, — то позвольте ответить так.
Его трубный голос походил на рев мегафона, включенного на максимальную громкость. Берген, как и многие другие гости, поморщился.
— Вероятность смерти зависит от количества и типа проглоченной материи, конституции и веса тела предполагаемого человека, а также доступности и качества медицинской помощи…
Несколько человек, сидевших слева от Бергена, отодвинулись от стола. Похожий на краба техноадепт Ксефо издал высокотональный писк, напоминавший скрип мела по классной доске. Его начальник ответил сходным скрежетом. Джерард знал, что это было. Техножрецы общались друг с другом с помощью бинарного кода — древнего машинного языка, распространенного на Марсе. Когда через мгновение Сеннесдиар вновь перешел на стандартный готик, его голос стал тихим и мягким.
— Мои извинения, джентльмены. Адепт Ксефо информировал меня, что мои вокальные настройки вызвали у многих людей дискомфорт. Скажите, такой уровень громкости приемлем для вас?
— Да, магос, — ответил генерал. — Так значительно лучше.
— Тогда я продолжу перечисление тех переменных, которые относятся к вопросам токсичности…
Де Виерс поднял руку и прервал техножреца на полуслове:
— Спасибо, магос. В этом нет необходимости. Скажите нам «да» или «нет». Нас устроит короткий ответ.
— Это не простой вопрос, — возразил Сеннесдиар. — Я велю своему прислужнику составить для вас полный отчет. Мы обладаем целой базой данных по фауне и флоре планеты.
— Как угодно, — сказал де Виерс, подмигнув епископу Августу. — Мне только хотелось попросить вас об одной услуге. Чтобы вы дали предупредительный гудок, если я попытаюсь съесть нечто опасное, чего глотать не стоит.
«Просто не откусывай того, что не сможешь прожевать», — подумал Берген.
— А сейчас, — отвернувшись от техномага, продолжил генерал, — я хотел бы услышать суждения верховного комиссара о выпитом амасеке. Коммодор Гэлбрайз великодушно подарил мне для нашего банкета восемнадцать бутылок этого напитка. И мне очень жаль, что он не смог отведать его вместе с нами.
— Не смог? — грубым тоном спросил генерал-майор Реннкамп. — Или не захотел? Я слышал, старый астронавт не ступал на твердый грунт уже лет двадцать, если не больше. Вам пришлось бы испрашивать приказ верховных лордов, чтобы стащить его вниз со «Звезды Геликона».
Офицеры поддержали его шутку вежливым смехом.
— Между прочим, отличный корабль, — прошептал полковник, сидевший рядом с Бергеном.
Это был фон Холден, командир Двести пятьдесят девятого механизированного полка — один из заместителей Реннкампа. Берген не удивился его комментарию. Он тоже втайне восхищался двумя тяжелыми крейсерами линейного флота. Гвардейцы не часто хвалили вслух флотские корабли. Между Гвардией и Флотом существовали давние разногласия, порожденные чередой незабытых обид, которые тянулись в прошлое до Эры отступничества.
Верховный комиссар поднялся на ноги и с легким поклоном ответил генералу:
— Прекрасное вино. Коммодор был очень добр. Это дорогой напиток. Могу поспорить, в нем использован какой-то цитрусовый ингредиент. И смысл его подарка…
— Смысл? — спросил епископ Август. — О чем вы говорите?
— О происхождении этого амасека, ваша милость, — ответил Мортен. — Он производится лишь префектурными винокурнями Джалдайна на Терракс Секундус и считается довольно редким за пределами сегмента Ультима.
— Какой тонкий намек! — с сияющей улыбкой воскликнул де Виерс. — Вполне под стать вкусу напитка.
— Прошу прощения, — нахмурился епископ Август, — но я по-прежнему не вижу связи.
— В прошлую Голгофскую войну терранский и кадианский полки сражались бок о бок на этом самом плато, — пояснил верховный комиссар. — Объединив свои силы, они успели доставить комиссара Яррика и его штабных офицеров на борт орбитального подъемника. Когда подъемник взлетал с поверхности планеты, все плато уже кишело орками. Мне кажется, что этот эпизод был детально описан в нескольких книгах, посвященных битве.
После слов Мортена в зале наступила тишина. Собравшиеся офицеры молча произносили молитвы о павших героях. Неловкую паузу нарушил генерал-майор Киллиан.
— Неужели никто из вас не читал Майклоса? — спросил он. — Даже мои бойцы временами суют носы в его потрепанные книги.
— Клот, ты хочешь сказать, что научил своих парней читать? — с усмешкой спросил Берген.
Киллиан захохотал, разгоняя прочь остатки мрачного настроения, повисшего в зале.
— Кто бы говорил, стальная башка! Твои-то парни все еще думают, что в столовую нужно брать мотки туалетной бумаги. Как подойдешь к танкистам, так дух перехватывает от их выхлопных газов.
Полковники, сидевшие рядом, громко рассмеялись. Они добродушно начали тыкать локтями в ребра товарищей. Затем де Виерс покашлял в кулак, и смех отсекло, как лазножом. Поджатые губы генерала послали всем ясное сообщение: здесь не место для подобных шуток.
«Ну, конечно, — с сарказмом подумал Берген. — Это же твое шоу».
Верховный комиссар склонился вперед и, прищурив холодные синие глаза, обратился к Киллиану:
— Лично я не одобряю ваши действия, генерал-майор. — Увидев, как покраснело лицо дивизионного командира, он добавил: — Я имею в виду вашу симпатию к солдатам, читающим Майклоса. Его произведения пронизаны фатализмом. Это неподходящие книги для фронтовиков и ужасный материал для рекрутов. Вспомните хотя бы, как он называл службу в Гвардии «кровавой мясорубкой». Будь моя воля, я наложил бы на его произведения запрет по статье номер шесть.
