– Скачут, Великий Мастер! Как есть, скачут! И Старшая!.. Вижу её!
Фесс приподнялся – точно, на гребень ближайшего бархана один за другим вылетали всадники. На отличных конях, свежих, точно и не было утомительного перехода через раскалённое безводье.
Впереди ехала высокая, статная девушка в белых одеждах. Рядом с ней – четверо вооружённых до зубов молодцов в широких белоснежных тюрбанах. Следом – ещё примерно дюжина наездников, все как один – очень молодые парни и девчонки, Фесс не видел никого старше семнадцати.
Старшая – нетрудно было догадаться, что это была именно она, – ловко соскочила на песок. Четверо телохранителей остались стоять на месте, она одна шагнула навстречу некроманту и гибким, кошачьим движением опустилась перед ним на одно колено. Её примеру тотчас последовали остальные.
– Великий Мастер… – прошептала Старшая, и Фесс невольно вздрогнул, увидав её глаза, – чем-то они очень напоминали глаза Атлики. – Пророчества сбылись. Передо мной Великий Мастер…
– Привет тебе, Старшая гнезда, – склонил голову Фесс. – Но скажи мне, отчего ты так уверена, что я… что я – тот, за кого вы меня принимаете? Я благодарен вам за спасение, но вообще-то я – некромант, по имени Неясыть, окончивший факультет малефицистики в Академии Высокого Волшебства. Я… я не Он, если вы понимаете, о чём я говорю.
– Мы всё понимаем, Великий Мастер, – тем же полушёпотом проговорила Старшая. Из всего гнезда она на самом деле казалась самой старшей – на вид лет двадцать пять. – Но пророчества не лгут. Много предсказанного нам уже сбылось. Нет ни одной ошибки. Почему же мы должны не верить и этому прорицанию? Мы знаем, о Великий Мастер, что телом ты – не Он, но мы знаем – внутри тебя дремлет дух Того, кто указал нам путь, и мы знаем, что в должное время этот дух пробудится и возьмёт нас с собой по великой тёмной дороге, по пути, которым уже прошел Он. Прошу тебя, о Великий, садись на коня и продолжим путь. До эмирских садов дорога неблизкая.
Фесс не стал больше спорить. Во что бы ни верили эти самые птенцы, правы они были в одном – из пустыни надо убираться, и как можно скорее, пока святые братья не напали-таки на след.
Горяча коней, кавалькада рванулась с места.
В дороге никто, даже Старшая, не дерзнули беспокоить вопросами Великого Мастера, вернувшегося к ним из-за черты Инобытия. Фесс оказался предоставлен самому себе, невольно окидывая взглядом оставшийся за спиною путь – от Арвеста до Салладора. Всякий раз его тянуло скрипеть зубами от бессильной ярости. Сколько наделано ошибок! Непоправимых ошибок! И вот он оказался загнан в угол, и если бы не с неба свалившаяся помощь выучеников Салладорца… «Скажи себе прямо, некромант, ты уже был бы в лапах милейшего отца нашего преподобного Этлау».
И кто знает, не следствие ли это тяжёлого, неоплатного долга перед Великой Тёмной Шестёркой, каковой долг он, некромант, так и не удосужился отдать, тщась сохранить лилейность одежд? И не следствие ли эта бесконечная цепочка неудач или же удач, оборачивающихся неудачами, что, в принципе, одно и то же – не следствие ли она его фактического отказа от поручения масок? Да, он знает, где Мечи, но…
Но помнит, что маски – не из тех, кто отступает. Они могут затаиться на время, они могут притвориться, что забыли о нём, они могут выжидать с поистине нечеловеческим терпением – но потом, в один прекрасный день, нанесут сокрушительный удар.
Фессу оставалось только надеяться, что Они, кто бы ни скрывался под этими масками, промахнутся.
Дорога ныряла с бархана на бархан, юные салладорцы скакали, ориентируясь по одним им ведомым приметам. Для Фесса пустыня была совершенно одинаковым повсюду песчаным морем, где одна волна-бархан ничем не отличается от другой.
Скакали всю ночь, лишь изредка давая отдых коням. Старшая – если это она вела отряд – куда лучше, чем вожак скамаров, выводила кавалькаду к «блуждающим» колодцам. Звёзды медленно поворачивались на ночном небе, и когда темноту на востоке уже прочертила предрассветная зеленоватая черта, Фесс стал замечать, что пустыня уже не столь однообразна и безжизненна, как ему казалось вначале. Барханы сделались плавнее, среди песка всё чаще стали попадаться полоски жёсткой, каменистой земли. Между барханами, в ложбинах, появились кусты, машущие вслед отряду тонкими гибкими ветвями, усеянными мелкими остренькими листочками. Мелькнуло нечто, похожее на русло пересохшего ручья; невдалеке вздыбилась кучка пальм.
Этих пальм стало попадаться всё больше, так что вскоре копыта коней застучали уже по настоящей твёрдой дороге оазиса.
Старшая повернулась к некроманту:
– Столица близко, о Великий Мастер. На въезде – прошу вас – не произносите ни звука. Предоставьте дело мне.
– Ворота охраняются? – деловито поинтересовался Фесс.
– Великий Мастер совершенно прав, – кивнула девушка. – Ворота охраняются постоянно, днём и ночью. Его светлость эмир, да не оскудеет никогда шевелюра на его макушке, одержим мыслью о заговорах и покушениях – что не так уж далеко от истины, если принять во внимание, скольких отпрысков старинных и знатных родов отправил на эшафот наш доблестный правитель… Но да простит меня Великий Мастер, его недостойная ученица отвлеклась. Так вот, ни войти в город, ни выйти из него нельзя, не предъявив подорожную, заверенную печатью визирства сбережения Его светлости.
– Неужели даже крестьяне… или там мелкие купцы должны это делать? – поразился некромант. – Какой убыток торговле… негоциантские гильдии должны высказать своё…
– Каждый негоциант, – с улыбкой перебила Старшая, – каждый негоциант, о Великий Мастер, который осмелится осквернить слух Светлейшего подобным вздором, немедля отправится на корм к соответствующего рода существам, специально для таких дел и содержащимся в Его светлости зверинце. Иноземные купцы вообще предпочитают не соваться глубоко в Салладор. Для торговли с ними открыты приморские порты, на побережье. Те же, кто отваживается на путешествия в столицу, – давно имеют такие свитки с печатями. А феллахам делать в городе вообще нечего. Пусть продают свои финики на торжище возле городских стен. Если же оный феллах всё-таки желает лицезреть небеснорождённого повелителя, то пусть запасётся соответствующей подорожной у своего нобиля.
– Понятно, – кивнул Фесс. – Так я и подозревал. Салладор – безжалостная тирания…
– О нет, – с улыбкой покачала головой Старшая. – Салладор – не тирания. Правитель не вмешивается в дела удельных владетелей до тех пор, пока оные владетели исправно платят подати и выставляют положенное количество всадников по эмирскому приказу.
