Теперь ненавидеть Гарри стало очень сложно.
— В любом случае, — сказал Гарри, — я не хочу вылететь из Когтеврана, и поэтому я пообещал профессору Флитвику, что подобного больше не повторится, либо я расскажу, кто это сделал.
В глазах Гарри должен быть холод. Но его нет. Должна быть смертельная угроза в голосе. Но и её тоже нет.
Драко понял, какой напрашивается вопрос, и поднявшееся было настроение мгновенно улетучилось.
— Почему… ты не рассказал?
Гарри подошёл к окну, встал в луче света, проникавшего в маленькое окно, и посмотрел наружу, на зелёные лужайки Хогвартса. Яркий солнечный свет полностью окутал его.
— Почему я не рассказал? — повторил Гарри. Его голос дрогнул. — Думаю, потому что не мог держать на тебя зла. Я знал, что первым причинил тебе боль. Не могу даже сказать, что мы в расчёте, ведь тебе было больнее, чем мне.
Вторая кирпичная стена. С таким же успехом Гарри мог говорить на древнегреческом.
Драко судорожно перебирал в уме знакомые шаблоны поведения и не находил ничего похожего. Гарри признавал свою вину, что было вовсе не в его интересах. Теперь, когда у Гарри достаточно власти над Драко, чтобы превратить его в своего верного слугу, Гарри должен говорить совсем другое. Ему следовало бы подчёркивать свою доброту, а не то, какую боль он причинил Драко.
— Но всё равно, — тихо, почти шёпотом, сказал Гарри, — пожалуйста, Драко, не делай так больше. Было больно, и я не уверен, что смогу простить тебя второй раз. Не уверен, что буду способен захотеть простить.
Выше всякого понимания.
Неужели Гарри пытается с ним подружиться?
Ну не может же Гарри Поттер быть настолько глуп, чтобы верить, будто после вчерашнего между ними возможна дружба.
Можно быть чьим-то другом и союзником. Например, Драко хотел, чтобы Гарри стал его другом. Или можно бесповоротно разрушить человеку жизнь. Но не одновременно.
Как ещё можно объяснить поведение Гарри, Драко не понимал.
И тут ему в голову пришла странная мысль. Он вспомнил, что вчера неоднократно повторял Гарри.
Проверь.
«Сегодня в тебе проснулся учёный, — говорил тот, — и даже если ты никогда не научишься использовать свою силу, ты всегда... будешь искать… способы... проверить... свои убеждения...»
Эти зловещие слова, прерываемые судорожными вздохами боли, крепко засели в памяти Драко.
Если Гарри только притворялся человеком, который случайно обидел друга и теперь раскаивается...
— Ты всё сделал умышленно! — воскликнул Драко, добавив в голос негодования. — Не в приступе гнева! Ты заранее всё продумал!
Дурак, должен был сказать Гарри Поттер, конечно, всё шло по моему плану, и теперь ты в моих руках...
Гарри повернулся к Драко.
— То, что случилось вчера, не было запланировано, — ответил он. Казалось, слова застревали у него в горле. — Я собирался объяснить тебе, почему всегда лучше знать правду, и затем мы бы попытались узнать, как работает кровь. И каким бы ответ не получился, мы бы его приняли. Вчера я... поторопился.
— «Всегда лучше знать правду», — холодно процитировал Драко. — Думаешь, ты оказал мне услугу?
Гарри кивнул — это окончательно взорвало мозг Драко — и сказал:
— А если у Люциуса возникнет та же мысль, что и у меня? Что проблема в том, что у сильных магов мало детей? Возможно, он начнёт платить деньги сильнейшим чистокровным волшебникам, чтобы они заводили больше детей. Вообще-то, если бы теория чистоты крови была верна, то Люциус так и должен сделать — попытаться решить задачу со своей стороны, где он может на что-то повлиять. Сейчас, Драко, ты единственный друг Люциуса, который может помешать ему потратить силы впустую, потому что только ты знаешь настоящую правду и можешь предсказать результаты.
Похоже, Гарри Поттера воспитывали в месте столь необычном, что он даже не волшебник, а волшебное существо какое-то. Предугадать его слова или действия было совершенно невозможно.
— Почему? — спросил Драко. Изобразить в голосе горечь предательства было совсем не сложно. — Почему ты так поступил со мной? Ради чего?
— Ну, — протянул Гарри, — ты наследник Люциуса. И хочешь верь, хочешь нет, но Дамблдор считает меня своим сторонником. Поэтому мы можем вырасти и стать пешками в их битве. Или мы можем придумать что-нибудь другое.
Разум Драко медленно переварил эту мысль.
— Ты хочешь спровоцировать их на битву до победного конца, а когда они выдохнутся, захватить власть?
У Драко всё внутри похолодело от ужаса. Он должен приложить все усилия, чтобы не допустить...
— Великие звёзды, нет! — замотал головой Гарри.
— Нет?..
— Ты на это не пойдёшь, и я тоже, — пояснил Гарри. — Это наш мир, и мы не хотим его разрушать. Но представь: Люциус думает, что Заговор — твоё орудие и ты на его стороне. Дамблдор думает, что Заговор — моё орудие и я на его стороне. Люциус думает, что ты перетянул меня на свою сторону и что Дамблдор верит, что Заговор — мой, Дамблдор думает, что я перетянул тебя на свою сторону, а Люциус верит, что Заговор — твой. И таким образом они оба будут помогать нам, стараясь при этом скрыть свою помощь друг от друга.
Драко не нужно было притворяться, что он потерял дар речи.
Однажды отец водил его на спектакль «Трагедия Лайта». Главный герой — невероятно хитрый слизеринец по имени Лайт — хотел очистить мир, погрязший во зле, при помощи древнего кольца, которое могло убить любого, чьи имя и лицо были известны его владельцу. Лайту противостоял другой невероятно хитрый слизеринец, злодей по имени Лоулайт, который скрывал своё настоящее лицо. На спектакле Драко вскрикивал и аплодировал во всех нужных местах, особенно в середине. Когда пьеса окончилась печально, Драко был очень расстроен, и отец мягко указал ему, что в названии не случайно стояло слово «трагедия».
Затем отец спросил у Драко, понял ли он, зачем они пошли на этот спектакль. Драко ответил: чтобы научить его быть таким же хитрым, как Лайт и Лоулайт, когда он вырастет.
Отец заявил, что Драко не мог ошибиться сильнее. Хотя со стороны Лоулайта было очень умно скрывать лицо, у него не было никакой причины сообщать Лайту своё имя. Отец разнёс в пух и прах почти каждую деталь пьесы, а Драко с открытым ртом слушал его объяснения. Наконец отец сказал, что такие спектакли всегда нереалистичны, ведь знай драматург, как поступил бы на самом деле кто-то настолько же сообразительный, как Лайт, то он сам бы занялся захватом мира, вместо того чтобы писать об этом пьесы.
Тогда отец и рассказал Драко о Правиле Трёх, которое гласило, что каждый план, выполнение которого зависит от более чем трёх различных событий, в реальной жизни обречён на провал.
