— Он увидел, что наступают перемены, — сказала Арикс, — и ухватился за шанс — мечту — стать чем-то большим, чем он был раньше. Я слышала, как надсмотрщики говорили. В городе есть и другие группы вроде этой — другие секты, я имею в виду.
Тилар кивнул.
— Они хвастались, что эта секта самая большая, более сотни рабов, словно они соперничают в этом.
— Они действительно соперничают, — сказала Арикс. — Амарет хочет, чтобы его церковь была единственной, а он был бы верховным жрецом, и думает…
— Он думает, что теперь у него есть что-то, чего хотят его боги, и думает, что сможет обменять это на их признание — на этот раз настоящее.
— Он не понимает, не видит, что мы ничто для них!
Арикс опустилась на матрас, прижав колени к груди. В комнате стало тихо, когда другие рабы, разложив свои скудные пожитки, улеглись на отдых. Арикс подумала о дяде Хенрике. Все эти годы он пытался защитить ее, и его опека казалась ей удушающей.
И за ту жизнь, которую он ей давал, она отплатила черной неблагодарностью. Если бы она не искала, подобно Амарету, чего-то большего, она не оказалась бы в таком положении. Она хотела приключений, и нашла их — и ничего хорошего в них не было. Хуже того, оказавшись в когтях Железных Богов, она подвергла бы опасности не только свою жизнь, но и жизни других, и возможно, Хенрик это предвидел.
Он служил в Имперской Гвардии, вспомнила Арикс. Он послал на войну трех своих сыновей. Несомненно, он знал гораздо лучше нее, что таилось во мраке за пределами сияющего света Бога-Императора.
Тилар, склонившись ближе к ней, прошептал ей на ухо:
— Ты все еще хранишь веру?
— В Императора? Конечно, но я знаю, что разочаровала Его. В своем страхе и смятении, я преклонила колени перед пророком ложных богов. Я помогала Его врагам.
— Мы еще можем послужить Ему, — сказал Тилар. — Он указал нам путь.
— Что ты имеешь в виду?
— Нельзя позволить Амарету исполнить его план. Империум все еще сражается за нас, и если решимость губернатора ослабеет…
— Но что мы можем сделать?
— Мы можем сбежать, — сказал Тилар. — Увести тебя отсюда.
— Но город, — возразила Арикс, — город закрыт. Как мы сможем…?
— Есть множество мест, где мы можем спрятаться. Главное сейчас — спасти тебя от Амарета. А потом нам остается только ждать, пока эти Железные Боги не будут побеждены, что, несомненно, произойдет, и мы вернем наш мир.
— Если бы это было так легко, — жалобно сказала Арикс, — но Амарет не позволит мне уйти. Ты знаешь, его люди следят за мной, и даже если мы сможем как-то скрыться от них, они никогда не прекратят искать меня. Было бы куда лучше, если бы я не попала сюда, если бы меня убили эти железные насекомые. В самом деле, было бы гораздо лучше, если бы я сейчас была мертва.
— Ты не должна так думать, — прошептал Тилар, сильной рукой обняв ее за плечи. — После всего через что ты прошла и выжила, у тебя не должно остаться сомнений, что Император хочет, чтобы ты жила. Он хочет, чтобы ты — мы вместе — сражались во имя Его, и мы будем сражаться… как можем.
ГЮНТЕРУ наконец выдали бритвенные принадлежности.
Они прибыли три дня назад, вместе с комплектом брони. В утро его встречи с губернатором и старшими офицерами, хотя он не сомневался, что это лишь совпадение. Он соскреб пену с подбородка, сполоснул лицо ледяной водой из потрескавшейся белой раковины в углу импровизированной казармы, и аккуратно вымыл и сложил бритву, чтобы сохранить острым ее лезвие.
Отвернувшись от раковины, он заметил, как в зеркале мелькнуло незнакомое ему лицо, и это зрелище заставило его остановиться. Подойдя ближе к зеркалу, Гюнтер стер оставшуюся пену, и всмотрелся внимательнее в лицо перед собой.
Свои черные лохматые волосы он потерял в первый день службы. Теперь у него была короткая армейская стрижка, изменившая, или точнее, открывшая форму его головы. Он также несколько сбросил вес, и его щеки казались впалыми. Яркий фиолетовый синяк под левым глазом делал лицо в зеркале еще более отличавшимся от привычного.
И не только это…
Он вспоминал:
Более круглое, свежее лицо, более наивное, отражавшееся в окулярах противогаза криговского вахмистра. Двигатели флаера СПО выли, сотрясая вибрациями десантный отсек, скамью, на которой сидел Гюнтер, и его кости. Вахмистр спросил его, что он знает о приблизительном местонахождении Арикс. Гюнтер сообщил только то, что рассказал ему Вебер, притворившись, что не знает ее, но боялся, что вахмистр распознает его ложь.
Он почти ожидал, что губернатор встретит его в космопорту, и думал, сможет ли он и ему солгать, но, узнав по воксу дурные новости, Хенрик скорбел о своей племяннице в одиночестве, и всем было не до Гюнтера, он был просто еще одним беженцем из многих тысяч.
Он вспоминал:
Он решил вступить в СПО. Точнее, он уже почти решил вступить, когда подтянутый лейтенант схватил его за шиворот и потребовал объяснить, почему он не в форме. Пришлось объяснять, что он только что выбрался из города и не знал о призыве, но как раз собирался идти добровольцем. Следующее, что он помнил — могучий сержант, заносивший бритву над его волосами, и что ему выдали ботинки слишком малого размера и форму слишком большого.
В тот день он перестал быть управляющим рудником Гюнтером Сорисоном, и стал солдатом Сорисоном, но он не сожалел о потере этой части себя, нет. Он помнил свою клятву вернуться в город, и чувствовал, что это — первый шаг на пути к этой цели. Он чувствовал себя сильнее.
Он вспоминал:
Бесконечные отжимания и подтягивания, четырехкилометровые кроссы и десятикилометровые марши. Сержанты-инструкторы, оравшие до хрипоты, но их ругань редко обрушивалась на него. Гюнтер чувствовал некую гордость от того факта, что, вопреки ожиданиям толстого сержанта-вербовщика шесть лет назад, он оказался одним из лучших новобранцев. Возможно, это было потому, что в отличие от большинства других, он точно знал, зачем он здесь.
Он изучал воинские уставы, технику и оружие, основные навыки первой помощи и выживания, и как убирать свою койку. Он тренировался с лазганом — хотя ему еще не выдали свой — пока не научился разбирать его и снова собирать меньше чем за две минуты. Стрелял он сначала плохо, но Гюнтер тренировался на импровизированном стрельбище у подножия холма, пока не научился попадать в мишень двумя выстрелами из трех.
Он вспоминал:
В первый раз офицер Корпуса Смерти наблюдал за строевой подготовкой новобранцев СПО на плацу, холодный, непроницаемый. Вскоре он развернулся и ушел, но на следующий день вернулся с товарищем. Через два дня после этого криговский вахмистр стал помогать в тренировке новобранцев, сначала лишь иногда делая какие-либо предложения, но к вечеру он уже отдавал приказы. Инструкторы СПО были явно возмущены этим вторжением на их территорию, но, похоже, ничего не могли с этим поделать.
