Цвета сна потемнели. Он начал превращаться в кошмар.
И теперь все оборачивалось пеплом.
В момент его величайшего триумфа, когда каждый живой и мертвый Кровавый Ангел приносил ему клятву верности, тени, собравшиеся по углам его зрения, выползали. Прибой старой крови омывал все, обращая людей вокруг в гниющие трупы, волной с их тел сдирало кожу, керамит превращался в бумагу, кожа свертывалась вокруг сереющих костей. Каменные стены крошились и рушились, старея на эпохи за секунды. Сам Ваал кричал в агонии, когда по нему распространялась порча. Мертвых прибивало к нему, океаны заостренных пальцев скелетов царапали его золотую броню. Данте и Мефистон схватились за него, крича от боли, сморщивающееся глаза умоляли объяснить, почему он отрекся от них.
Аркио не мог произнести ни слова и у него не было ответа. Все что он знал, что это великое гниение его вина. Волна праха достигла его ног и начала взбираться на него подобно быстро растущим грибам. Золотая броня превратилась в окисленную медь, затем в тусклую ржавчину, а затем рассыпалась в пыль. К Аркио вернулся голос, как раз во время, для душераздирающего крика.
ЗВУК, который исторг Аркио, заставил Штеля остановиться у подножья алтаря.
Крик ударил набатом в стены великого зала, заставляя вибрировать стойки с фотонными свечами и кадила, которые свисали на цепях высоко вверху. Он нервно бросил взгляд на двери — они оставались запертыми. По крайней мере, капеллан исполнил его приказ. Будет плохо, если Делос и его боевые-братья обнаружат то, что было готово появиться.
Лицо Штеля исказилось, когда он шагнул в ауру Копья. Касание орудия сбивало его психику, вызывало внутри инквизитора противоречивые эмоции, он был вынужден отправить их на задворки разума. Здесь и сейчас он нуждался во всей своей способности концентрироваться.
Аркио дрожал, его кожа была белой и мокрой от пота. Под поверхностью его элегантного лица, казалось, двигались очертания, тонкие, похожие на червей жгутики подталкивали изгибы скул и челюсти. Штель выругался, проклиная; молодой глупец сам навлек это на себя. Не желая просто оставить Святое Копье, Аркио проводил слишком много времени в сиянии устройства, и теперь творцы его изменений были под угрозой порчи. Темные очаги, твердые и черные как редкая жемчужина, появились на его шее и лбу. Некоторые, подобно глазам, открылись.
— Слишком быстро, — рявкнул Штель, — слишком рано. Мутация была стабильной, я убедился в этом.
Он скинул свою накидку и положил руки по сторонам головы Аркио.
Давя внезапно желание оторвать ее, инквизитор собрал свою силу и позволил псайкерским чувствам протянуться через контакт с кожей. Мягко, его пальцы начали сплавляться с лицом Аркио.
ХУДЩИЙ из ужасов остался напоследок.
Всюду, где падали его боевые-братья, формировались новые и чудовищные очертания, перестраивая себя из останков костей и брони. Появлялись твари. Нечестивые твари, тошнотворная пародия на благородство Кровавых Ангелов, их темно-красная броня была запачкана кровью невинных, белые крылья символа ордена стали костями и клинками, красная капля была влажной от запекшейся крови. Из них вырастали рога и зубы; их отвратительность перегоняла даже предателей Несущих Слово. Повсюду, его деформированное братство рисовало восьмиконечные кресты, вскидывая головы и призывая в свои ряды хаос.
Подобно зыбучему песку, воздух вокруг Аркио загустел. Он тянулся к Святому копью, последнему маяку чистоты, хотя его кожа сползала с костей. Его пальцы коснулись теплого, податливого металла…
РУКА Аркио дернулась, марионетка, руководимая небрежным кукольником, кончики его пальцев прошлись по Святому копью. Горячий воздух зашипел вокруг двух мужчин, и Аркио отбросило назад.
На его коже пузырились и лопались темные очаги заразы. Закрытое от взора грудной пластиной, безупречное тело Аркио еще сильнее поросло выступившими раковыми образованиями, исторгающими желтый гной. Костяные выступы искаженного тела давили на его кожу. Плоть молодого космодесантника, такая совершенная и великолепная, гнила изнутри.
— Нет! — Рявкнул Штель. — Еще рано. Я не позволю.
Двигаясь по телу, пальцы инквизитора погрузились в спинной мозг Аркио, зондируя и нащупывая черные зародыши порчи, которые были привиты туда несколько месяцев тому назад…
И КОПЬЕ Телесто отвергло его.
Боль, огромные клинки агонии, намного сильнее, чем мог представить себе смертный, вонзились в Аркио. Он отпрянул, и его тело изменилось; обожженные как от солнца руки связывались узлом и корчились. Они превращались в гроздья щупалец и когтей. Он дотронулся до своего лица и обнаружил там рассадник колючек и зубцов, черные, хлопающие языки и текучую плоть. Черная волна теперь была в нем, переделывая его душу. Он видел ее внутри себя, она вырезала там знак Хаоса Неделимого. И еще внутри был ревущий зверь, ненавистная суть красной жажды, которая приветствовала происходящее
Аркио закачался и упал. Он превратился в Проклятого.
ВОТ. ВОТ оно, сжимает кости позвоночного столба Аркио точно угнездившийся паук. Тонкие линии жидкой тьмы, исторгнутые яйцеобразными зародышами, тысячи усиков проникли в каждый орган и ткань тела Кровавого Ангела. Они были такими тонкими, такими нежными, что только сняв с него кожу или разорвав его разум на держателе для псайкров, позволило бы другим обнаружить скрытую порчу внутри Аркио. Они были естеством чистого, незамутненного хаоса. На ощупь они были гладкими и твердыми, кусочками какой-то сгнившей мыслеформы, созданной Малфаллаксом. Монарх Злобы создал их из себя, даруя семя Штелю для дня, когда его сложный план воплотиться в реальность. Не оставалось ни одной части Аркио, которую бы не затронула мутация, созданная семенем. Усики проникли везде, деформируя плоть юноши; именно они даровали ему крылья, его изменения, его Появление. Штель ворковал с семенем, поглаживал его и успокаивал злобного паразита. Сейчас ему нужно было быть осторожным, пока мутация прогрессировала медленно и невидимо, порча в теле Аркио оставалась незамеченной — но глупая щенячья одержимость копьем Телесто пробудила семя. Если он не успокоит их, все его тщательно выстроенные планы пойдут прахом.
РАНЬШЕ, видение кончалось тут, но сейчас оно продолжилось.
Кто-то приближался. Воин в темно-красном керамите, незатронутый мутацией и порчей. Перед его поступью, отступали волны безумства. Аркио-предатель плевался и проклинал.
Мигнул желтый свет; внезапно Святое копье пересекло пространство и устроилось в руке вновь прибывшего. Аркио облизнул губы сквозь возникшие под выросшими новыми кривыми клыками рты, силясь выговорить его имя.
