Непонятно почему, но дети Альверика хёльда из всей конунговой дружины выбрали Хродмара и ходили за ним хвостом, томясь робким любопытством. Из разговоров дружины хозяева знали и о «гнилой смерти», и о пожаре, зажженном ворожбой ведьмы, и о квиттингском чудовище – Большом Тюлене. Хродмар, побывавший во всех этих приключениях, казался волшебным героем вроде Сигурда Убийцы Дракона. Особенно была восхищена Сигне – Хродмар подозревал, что удостоился чести стать предметом ее первой детской любви. А Асвальд сын Кольбейна не ограничился молчаливыми подозрениями и оживленно всем рассказывал, что Хродмар нашел-де новую невесту и думает посвататься. Хродмара это нестерпимо раздражало, и однажды они чуть не подрались, так что самому Торбранду пришлось вмешаться. С тех пор Асвальд попритих, но обида Хродмара не прошла. Разговоры о невесте были для него слишком болезненны. Дошло до того, что он старался не вспоминать Ингвильду, как сидящий в яме пленник старается не вспоминать воздух свободы. Но образ ее приходил к нему против воли: она, новое солнце, которое он увидел, выплывая из мрака смертельной болезни, стала для него всем – светом, жизнью, здоровьем. Без нее он был болен, и другого лекарства не существовало.
В гриднице Хродмар сразу заметил рядом с Торбрандом и Модольвом новое лицо: высокого молодого мужчину с русыми длинными волосами, зачесанными ото лба назад, с заплетенной на затылке косичкой, что указывало на племя раудов.
– Надо же! – услышал Хродмар голос Кольбейна ярла. – Это ты приехал от раудов? И опять не рыжий! Тогда почему же вас так прозвали [6]?
– Всех рыжих мы еще в Века Великанов прогнали на Квиттинг, – невозмутимо отвечал рауд. – Уж очень они все задиристые. От них нам осталось одно имя.
– А я думал, квитты стали рыжими оттого, что едят в голодные годы свою болотную руду! – вставил Асвальд. После того как Торбранд конунг запретил ему задирать Хродмара, он не упускал случая поточить свой острый язык об кого-нибудь другого.
– Иди сюда, Хродмар ярл, садись! – позвал тем временем Торбранд конунг. – Как нам тебя называть, ясень меча?
– Меня зовут Гродгард сын Кара, – ответил рауд, когда конунг и его приближенные расселись по скамьям. – Меня прислал к тебе Бьяртмар конунг, а еще его сын Ульвхедин ярл и его дочь Ульврун. Даже по большей части йомфру Ульврун, поскольку я из дружины ее мужа, Ингимунда ярла.
– Она здорова? – спросил Торбранд, и его лицо смягчилось, уголки губ опустились книзу, знаменуя улыбку. Он когда-то воспитывался в семье своего дяди Бьяртмара и был привязан к двоюродной сестре, бывшей моложе его на целых десять лет.
– Да, она здорова, только ей теперь приходится много сидеть дома. Вот что она прислала тебе.
Гродгард сунул руку за пазуху и извлек оттуда ивовый прутик, который еще свежим был свернут в тройное кольцо и так высох. Торбранд бережно взял его, подержал в ладонях. Ярлы смотрели на такой подарок с удивлением, а Торбранд улыбался уголками губ, как видно вспоминая что-то далекое и приятное.
– Я непременно побываю у нее, – сказал наконец Торбранд и убрал прутик за пазуху. – Она у себя дома или у Бьяртмара?
– Она у себя. Ингимунд ярл наотрез отказался брать ее.
– Чем же она провинилась? – удивился Торбранд, знавший, что его сестра с самого детства куда больше любила ходить в походы с отцом, чем сидеть дома с матерью. Что неудивительно, поскольку власть в племени раудов передавалась сыну конунга только в том случае, если не было дочери.
– Ровно ни в чем. – Гродгард невозмутимо качнул головой. – Напротив. Фригг наградила ее – она ждет ребенка.
Торбранд охнул:
– И это ты держал напоследок?!
Ярлы заулыбались, даже Хродмар усмехнулся. Таким обрадованным они не видели Торбранда конунга уже много месяцев. Гродгард спокойно переждал поток упреков себе и поздравлений конунгу с будущим племянником, а потом снова заговорил:
– Нет, напоследок я приберег собственно то, с чем меня прислали.
Лицо Торбранда стало серьезным, и все затихли, слушая.
– Во-первых, фру Ульврун приказала передать тебе, что конунг квиттов Стюрмир уплыл с осеннего тинга к слэттам и хочет просить о помощи Хильмира конунга. Он старался не слишком привлекать к себе внимание, но люди Бьяртмара конунга узнали его, когда он ночевал на берегу перед Островным проливом.
– И кто остался править вместо него? – перебил Гродгарда Кольбейн ярл.
– Этого наш конунг точно не знает. Одни говорят – Гримкель ярл, другие – молодой Вильмунд ярл, его сын. А еще говорят, что Фрейвид хёвдинг, тот, что с Западного побережья. Ульвхедин ярл думает, что Стюрмир конунг не выбрал одного и оставил править всех троих, чтобы никто из них не забрал себе слишком много власти, пока его самого не будет. А так они уравновесят друг друга: Вильмунд – его сын, Гримкель приходится родичем конунгу по второй жене, а Фрейвид обручил с Вильмундом конунгом свою дочь.
– Что?!
Хродмар вскочил, как подброшенный, и кинулся к Гродгарду, словно тот его оскорбил.
– Это неправда! – яростно крикнул он. – Ваш конунг не может этого знать! Кто вам такое сказал?
– Может быть, ты знаешь больше. – Гродгард удивился, не понимая, почему самые, казалось бы, невинные слова вызвали такую вспышку. – Но как раз это известие самое достоверное из всех. На сговор Фрейвид хёвдинг подарил Вильмунду ярлу золотое обручье чудесной работы, оно по руке всякому, кто его наденет. Говорят, у него есть и другие волшебные свойства. Об этом точно никто не знает, но само обручье видели многие. Все торговые люди только о нем и говорят. По их словам, такого сокровища нет ни у одного конунга, да и вообще на Морском Пути давненько ничего подобного не видали.
– Что обручье? – продолжал бушевать Хродмар, едва слушая его. – Чтоб его тролли взяли! Она не могла, не могла обручиться с Вильмундом!
Асвальд бросил на Хродмара ехидный взгляд, Модольв ярл с горестным состраданием покачал головой. Они-то все отлично понимали. Но и Гродгард был толковым и наблюдательным человеком: он быстро сообразил, что молодого ярла со следами страшной болезни на лице волнует не обручье и даже не обручение, а сама невеста. Отныне чужая.
– Не принимай это так близко к сердцу, Хродмар, – сказал Модольв. – Скорее всего, отец ее заставил. Он наверняка знал, что Стюрмир поедет к слэттам. Я думаю, он сам это и посоветовал. А перед отъездом уговорил Стюрмира обручить их. Фрейвид всегда мечтал иметь побольше власти.
Хродмар взял себя в руки и сел, опустив голову и отчаянно сжимая кулаки. Его хрупкое спокойствие разлетелось в пыль, все его существо со страшной силой рвалось на Квиттинг. Он не мог даже представить, что Ингвильда добровольно согласилась на обручение с Вильмундом, и душа его болела от бессилия помочь ей, вырвать наконец из рук людей, которые считались ей близкими, но ломали ей судьбу. Может быть, пока он сидит в Чельборге, как Хресвельг* в облике орла на краю небес, Ингвильду уже выдали замуж! Ах, как остро и горько Хродмар жалел, что тогда, возле «смотрельного камня», сдержал порыв и не увез ее с собой.
