— Через три дня они решат, должны ли они прийти к нам на помощь или развернуться вдоль реки Болиголова вместе с остальной частью их Легио.
Мне потребовалось значительное усилие, чтобы подавить ярость. — Существует вероятность, что они даже не придут к нам на защиту?
— Так и есть, — кивнул Саррен.
— Планы предусматривают, что враг прорвёт орбитальную оборону через четыре — девять дней, — один из других полковников Стального легиона, его зовут Харг, говорит с противоположной стороны стола. — Таким образом мы можем предоставить им время, в котором они нуждаются.
Ни один из нас не сидит. Вой сирен снижен для приемлемого уровня и неусовершенствованные люди-офицеры могут опять нормально говорить.
— Я иду в наблюдательную башню, — обращаюсь я к ним. — Я хочу взглянуть на эту проблему своими глазами. Примус-модератус всё ещё в улье?
— Да, реклюзиарх.
— Скажите ему, чтобы встретил меня там, — я беру паузу, выходя из комнаты и оглядываюсь через плечо. — Будьте вежливы, но не просите. Прикажите ему.
Глава четвёртая
Инвигилата
Примус-модератус Валиан Карсомир почесал седеющую щетину на подбородке. У него было мало времени, о чём модератус недвусмысленно сообщил.
— Не только у тебя, — кивнул Гримальд.
Улыбка Карсомира была мрачной, пусть и отчасти понимающей, — реклюзиарх, разница в том, что я не собираюсь здесь умирать. Моя принцепс-майорис всё ещё размышляет, стоит ли вести Инвигилату в Хельсрич.
Рыцарь подошёл к перилам, сочленения доспехов жужжали от малейшего движения. Наблюдательная платформа была всего лишь скромной площадкой на центральном шпиле штабной крепости, но каждую ночь Гримальд поднимался сюда и долго наблюдал за тем, как улей готовится к войне.
Далеко за городскими стенами у самого горизонта генетически улучшенное зрение позволяло разглядеть смутные силуэты титанов. Там, в пустошах, готовились машины Инвигилаты. Громоздкие посадочные модули неуклюже поднимались обратно на орбиту — шла последняя фаза развёртывания войск Империума. Скоро, уже через считанные дни, не будет надежды высадить ещё хоть что-то на поверхность.
— Это величайший из портовых городов Армагеддона. На нас готова обрушиться самая огромная орда зелёнокожих, которая когда-либо вторгалась в Империум Человека. — Астартес не повернулся к пилоту титана. Он продолжал смотреть на огромные боевые машины, скрытые дымкой поднятого далёкими бурями песка. — Карсомир, нам нужны титаны.
Офицер шагнул к Храмовнику, его бионические глаза — линзы из многогранного нефрита в бронзовой оправе — щёлкали и крутились, смотря вдаль за пристальным взором рыцаря.
— Я знаю о вашей потребности.
— Моей? Это нужно улью. Нужно Армагеддону.
— Если угодно, потребности улья. Но я не принцепс-майорис. Я доложу ей про оборонительные укреплениях улья, но решение останется за ней. Инвигилате поступают настойчивые запросы из других городов и от других частей.
Гримальд задумчиво закрыл глаза. А шлем-череп продолжал неотрывно смотреть на далёких титанов.
— Я должен с ней поговорить.
— Реклюзиарх, я её глаза, уши и голос. Что знаю я — знает и она, она приказывает мне говорить. Если вы хотите, то — возможно — я смог бы организовать переговоры по воксу. Но я здесь — а я не последний человек — показываю серьезность намерений Инвигилаты.
Несколько секунд Гримальд молчал.
— Я ожидал этого. И я вижу твоё звание. Скажи мне, модератус, возможен ли личный разговор с принцепс-майорис?
— Нет, реклюзиарх. Это было бы нарушением традиций Инвигилаты.
Гримальд открыл карие глаза, всматриваясь в смутные очертания боевых машин на горизонте.
— Твой протест принят во внимание, — изрёк рыцарь, — и полностью проигнорирован.
— Что? — пилот титана решил, что ослышался.
Гримальд не ответил. Он уже говорил в вокс.
— Артарион, готовь ”Лэндрейдер”. Мы отправляемся в пустоши.
Спустя четыре часа Гримальд и его братья ступили в тень великанов.
Поднятый слабым вихрем песок стучал по доспехам, на что рыцари обращали не больше внимания, чем реклюзиарх на протесты недовольного их миссией Карсомира.
На земле трудились команды сервиторов, и, хотя промывка мозгов лишила их чувств или понимания физических неудобств, поднятый ветром песок до крови обдирал неприкрытую кожу и плотно забивался в механические детали.
На охране пустошей стояли сами суровые бдительные титаны — всего девятнадцать, разнящиеся от небольших ”Псов Войны” с экипажем в двенадцать человек до более крупных ”Разбойников” и ”Владык Войны”. Вокруг богоподобных и безразличных к буйству стихии исполинов кишели техноадепты и дроны обслуживания, проводящие ритуалы пробуждения.
И даже в покое они не безмолствовали. Скрипучий, пронзительный вой подготавливаемых к запуску плазменных реакторов походил на звук из первобытного кошмара, раздающийся из миров, где люди боялись огромных хищных рептилий, от чьего рёва содрогалась сама земля.
Было слишком легко представить в парке титанов сотни облачённых в рясы техножрецов, воспевающих и молящихся своему Богу-Машине и духам дремлющих воинов-великанов. Когда Гримальд и его братья ступили в тень одного из ”Владык Войны”, непрестанный лязг металла о металл сменился звучным раскатом грома, пронёсшимся в атмосфере подобно ударной волне. Поток нагретого воздуха вырвался вверх из корпуса, и тысячи людей повсюду тут же упали на колени, глядя на титана и благоговейно шепча при виде чуда возрождения.
Первый вой титана вырвался из оповещающих сирен. Нечто среднее между чистым механическим звуком и ликованием живого существа, громкий как гул сотни работающих на полную мощность мануфакторий и страшный, как гнев новорождённого бога.
Он пошёл. Не быстро, а хромающими, неуверенными шагами человека, который не пользовался мускулами много месяцев. Неуклюжая лапа, достаточно большая, чтобы раздавить ”Лэндрейдер”, поднялась в воздух на несколько метров. И миг спустя обрушилась на землю, подняв облако пыли.
— ”Sacrosanct” пробудился! — раздался крик сотен изменённых воксом голосов. — ”Sacrosanct” идёт!
И титан ответил крикам собравшихся почитателей. Он вновь завыл — трубный рёв вырвался из рупоров громкоговорителей и эхом пронёсся по пустошам.
Это было впечатляющее зрелище, но Гримальд привёл сюда своих рыцарей не ради него. Их цель возвышалась даже над могучими ”Владыками Войны” и не обращала на них внимания, пока те стояли или шагали вблизи, под её руками-орудиями.
