Серанис ждала их в тени башни. “Интересно, сколько ей лет?” — подумал Элвин. Длинные золотые волосы были тронуты сединой, что, как он догадывался, указывало на возраст. Присутствие детей, со всеми вытекающими последствиями, очень смущало его. Где есть рождение — есть и смерть, поэтому течение жизни в Лисе должно сильно отличаться от жизни Диаспара. Он не мог сказать, сколько лет Серанис: пятьдесят, пятьсот или пять тысяч — однако, заглянув в ее глаза, он ощутил мудрость и глубину опыта, какие чувствовал, общаясь с Джесераком.
Она указала на небольшое сиденье рядом с собой. Глаза ее приветливо улыбались, мо она не начала разговор, пока Элвин не расположился поудобней, что было очень трудно сделать под пристальными, хотя и дружескими взглядами. Она вздохнула и обратилась к Элвину низким нежным голосом:
— Сегодня одно из тех событий, которые не часто случаются, поэтому ты должен извинить меня, если я буду вести себя не совсем обычно. Есть определенные правила, как вести себя с гостем, даже незваным. Прежде чем мы начнем беседу, я хочу кое о чем предупредить тебя: я могу читать твои мысли.
Она улыбнулась от того, что Элвин явно пришел в ужас, и быстро добавила:
— Не нужно беспокоиться. Ни одно право не соблюдается у нас строже, чем право охранять тайну мыслей человека. Я буду читать твои мысли только в том случае, если ты позволишь. Но было бы нечестно скрыть от тебя этот факт. По этой же причине мы считаем речь слишком медленной и сложной и редко прибегаем к ней.
Эта новость не удивила Элвина, хотя и несколько обеспокоила. Когда-то люди и машины обладали такой способностью, а некоторые неизменившиеся с тех пор машины и сейчас читают мысли своих хозяев. Но в Диаспаре человек потерял этот дар.
— Я не знаю, что привело тебя из твоего мира в наш, — продолжала Серанис, — но если ты искал жизнь — твои поиски окончены. Кроме Диаспара, за этими горами существует только пустыня.
Странно, но Элвин, раньше всегда сомневавшийся в общеизвестных истинах, сразу же поверил Серанис. Слова ее вызвали грусть: все, чему его учили, оказалось почти правдой.
— Расскажи мне о Лисе, — попросил он. — Почему вы были отрезаны от Диаспара так долго? Но мне кажется, вы очень много о нас знаете.
Серанис улыбнулась его нетерпению.
— Расскажу, — сказала она. — Но сначала мне хотелось бы узнать кое-что о тебе. Как ты нашел сюда дорогу и почему пришел к нам?
Сначала запинаясь, а потом все с большей уверенностью Элвин рассказал свою историю. Он никогда раньше так свободно не говорил. Наконец-то перед ним был человек, который не смеялся над его мечтами. Раз или два Серанис прерывала его короткими вопросами, когда он упоминал о каком-то незнакомом ей явлении Диаспара. Элвину трудно было представить, что все, являвшееся частью его повседневной жизни, лишено смысла для тех, кто никогда не жил в городе и ничего не знал о его сложном культурном и социальном устройстве. Серанис слушала с огромным вниманием, что было понятно и естественно. Гораздо позже он узнал: его слушали все жители Лиса.
Он закончил рассказ, и на какое-то время наступила тишина. Потом Серанис заглянула ему в глаза и спокойно спросила:
— Зачем ты пришел в Лис?
Элвин удивленно взглянул на нее.
— Я уже объяснил: я хотел исследовать мир. Все говорили, что вокруг города нет ничего, кроме пустыни, но мне нужно было посмотреть самому.
— И это единственная причина?
Элвин колебался. Когда же он, наконец, ответил, то была речь не только неутомимого исследователя, но и растерявшегося ребенка из чужого мира.
— Нет, — тихо сказал он, — это не единственная причина, хотя до сих пор я сам об этом не знал. Я был одинок.
— Одинок? В Диаспаре? — Губы Серанис улыбались, но в глазах было сочувствие.
Элвин понял, что этого ответа она и ждала.
Рассказав свою историю, он ждал, что и она выполнит данное ему обещание. Серанис встала и начала ходить взад-вперед по крыше.
— Я понимаю, о чем ты хочешь меня спросить, — сказала она наконец. — На некоторые вопросы я могу ответить, но это будет довольно утомительно. Если ты откроешь свой мозг, я сообщу тебе все, что ты должен знать. Можешь довериться мне: я ничего не возьму у тебя без твоего разрешения.
— Что я должен сделать? — осторожно спросил Элвин.
— Разреши себе принять мою помощь, посмотри мне в глаза — и забудь обо всем, — скомандовала Серанис.
Элвин до конца не понял, что произошло потом: его чувства как будто полностью отключились, и когда он ощутил себя снова — знания уже были в его мозгу, хотя он не знал, как получил их.
Теперь он мог заглянуть в прошлое, хотя различал его не очень отчетливо. Так человек, стоящий на вершине высокой горы, видит долину сквозь дымку. Он понял, что человек не всегда жил в городах, и с тех пор, как машины дали ему возможность освободиться от тяжелого труда, шло соперничество между двумя типами цивилизаций. Во время Веков Рассвета существовали тысячи городов, но большая часть человечества предпочитала жить относительно небольшими сообществами. Универсальная транспортная система и мгновенные перевозки давали им возможность связываться с остальным миром, и они не чувствовали необходимости жить бок о бок с миллионами своих собратьев.
Лис мало чем отличался от сотен других сообществ в те ранние дни. Но постепенно за долгие тысячелетия в нем развилась независимая культура, одна из самых высоких, которые когда-либо знало человечество. Она во многом основывалась на прямом использовании силы разума, что обособило ее от остального человеческого сообщества, все больше полагавшегося на машины.
Они двигались разными путями, и пропасть между Лисом и другими городами расширялась все больше. Мосты наводились только во времена великих кризисов: например, когда начала падать Луна. Ее уничтожением занимались ученые Лиса. А также во время защиты Земли от Завоевателей, которых остановили в последней битве при Шалмиране.
Великое испытание истощило человечество. Один за другим умирали города, и пустыня поглощала их. Население уменьшилось и постепенно стало переселяться в Диаспар, что и сделало его последним из величайших городов.
Большинство изменений не затронуло Лис. Но ему нужно было бороться за собственную жизнь — бороться с пустыней. Естественного барьера — гор — было недостаточно, и много веков прошло, пока этот оазис оказался в безопасности. Здесь картина была затуманена, возможно, намеренно. Элвин не мог понять, что было сделано для того, чтобы Лис стал таким же вечным, как Диаспар.
Казалось, голос Серанис доносился к нему с громадного расстояния. Это был не просто голос, а часть симфонии слов, где много голосов звучало в унисон.
