— Хороший вопрос, водичка.
На другом конце зала среди обломков покоился искромсанный люк, вырванный из пазов. Джи’каара опустилась на колено и провела пальцами по истерзанному металлу. Края люка лохматились острыми завитушками.
— Цепные мечи.
— Откуда ты знаешь?
— Зубья оставляют характерный след, — Джи’каара умолкла и глянула через плечо прямо на меня. — Их отметины… не спутаешь ни с чем. — Её голос прозвучал почти вызывающе.
— «Не спутаешь ни с чем»? — Точно по собственной воле мои глаза обратились к залатанному шраму на лицевом щитке её шлема — ране, которая точно в зеркале отражала разрез у неё на лице. И тут до меня дошло, как она познакомилась с этим оружием.
Дальше по коридору разрушения почти сошли на нет, однако гнетущее чувство не исчезло. Оно преследовало нас, пока мы проходили одно покинутое помещение за другим, уходя вглубь сооружения и прижимаясь друг к другу всё тесней.
— Группы поменьше могли бы охватить большую площадь, — протестовал Мутех. — Твоя осторожность нелогична, шас’уи. Это место давно мертво.
Но огненный воин не стал бы разделять наши силы, и я снова поразилась различию между нашими кастами. Мы работаем вместе ради Высшего блага, однако наши характеры расходятся. Мутех и Ксанти — создания рациональности, в время как Джи’каара жила чистыми инстинктами. Что же тогда я такое?
Я размышляла над этим вопросом, пока мы двигались дальше, проходя комнаты охраны и кладовые, пустой склеп общей спальни и столовую, где на столах по-прежнему ждала еда, затвердевшая до состояния камня и забытая.
— Оно застало их врасплох, — пробормотала Джи’каара, — и расправилось с ними очень быстро.
— Оно? — переспросила я. — Ты хотела сказать: захватчики?
— Нет… — Впервые её голос прозвучал обеспокоенно. — Нет, мне кажется, это что-то другое.
Первого мертвеца мы встретили на посту связи. Закутанный в тяжёлые алые одеяния, привалившийся к пульту вокса мумифицированный труп был похож больше на машину, чем на человека. Вместо лица у него была угловатая бронзовая маска, утыканная датчиками и явно приклёпанная к черепу. В бионической клешне был зажат пистолет, ствол был просунут в разбитую решетку рта. Верхушка черепа отсутствовала, превратившись в корону из осколков кости и электросхем.
— Он застрелился, чтобы захватчики не успели до него добраться, — заключила Джи’каара.
— Или потому что не успели добраться, — неуверенно предположила я. Джи’каара перевела взгляд на меня и подождала, пока я консультируюсь со своей интуицией. — Он единственный, кого мы нашли. Возможно, это чем-то отличает его от остальных.
— Он точно отличался от остальных, — со страстью вмешался Ксанти. — Судя по обширной бионике, это жрец механикусов и, вероятно, не из последних по статусу. В отличие от нас, спецы по обработке информации Империума стремятся слиться со своими машинами.
Страсть аутаку удивила. Внезапно я поняла, как мало знаю о своих спутниках.
Мы прошли вместе так много, но по-прежнему оставались незнакомцами. Что нас разделяло: наши касты или просто личные недостатки? С беспокойством я отложила этот вопрос в сторону и сосредоточилась на текущих событиях.
— Пожалуй, это он вызвал тех, кто сюда проник.
Джи’каара обдумала мою мысль.
— Пожалуй, водичка.
«И, пожалуй, я не такая дура, за которую ты меня держишь», — подумала я.
Опускной механизм на нижние уровни был уничтожен, а люк на лестничном колодце заперт изнутри, правда, для плазменных резаков это препятствием не было. За люком спиралью уходили в темноту металлические ступени.
Дрон-стрелок Джи’каары летел первым, опускаясь в пролёт, а мы шли по спиральной лестнице. Луч его прожектора пропадал в бездне внизу. По мере спуска стены начинали крошиться и осыпаться, всю влагу из них высосали серебристые прослойки грибка. Кое-где отвратительная грязь вспучивалась раковыми опухолями плодовых тел, но это были лишь высохшие пустышки, по-видимому, окаменевшие в процессе роста. Вонь стояла жуткая, и я крепко прижимала к лицу фильтратор. Мутех с Ксанти вскоре последовали моему примеру, а вот янычары терпели стойко, не желая показывать слабость перед Джи’каарой.
«Стараются, точно собаки перед хозяином», — подумала я.
Через равные промежутки мы проходили мимо входных створов на другие уровни, и я осознала, насколько огромное сооружение лежит под землей, точно закопанная гора, изрытая ходами и пещерами. Некоторые из входов были заперты, некоторые раскрыты нараспашку, но мы пропускали их все. Исследовать весь комплекс целиком заняло бы несколько дней, а ни один из нас не горел желанием здесь задерживаться. Поэтому мы шли дальше; нас всех подгоняло общее чувство, что ответы, которых мы ищем, лежат внизу. Но когда свет дрона наконец нащупал дно лестничного колодца, мы застыли на месте.
— Император сохрани! — ахнул один из янычаров, но никто не одёрнул его за этот атавизм.
Наш путь заканчивался в трупной яме. Десятки мёртвых тел грудами лежали внизу, искалеченные и переломанные немилосердной смертью. Стены вокруг были изрыты глубокими воронками, что говорило о сильной перестрелке, однако нельзя было сказать, пули это или цепные мечи, которыми мёртвые были очищены от грехов.
Очищены от грехов. Ещё одно выражение, которое плохо сочетается с тау’ва, но всё-таки это верный термин, ибо твари эти были нечистыми. Несмотря на раны и десятки лет разложения, было ясно видно, что гуэ’ла они напоминали только поверхностно. Иссохшая кожа туго обтягивала изуродованные кости, разрастаясь узловатыми пластинами на рёбрах и плечах. У многих были лишние суставы на ногах или похожие на длинные изогнутые лезвия выросты, торчащие из запястий. От лиц остались высохшие маски на удлинённых, почти звериных черепах; челюсти раздвинуты жёсткими языками с жалом на конце. Некоторые ещё носили обрывки одежды, однако большинство были обнажены.
Они сбросили одежду, точно ненужную кожу, когда их охватило изменение…
— Мы должны повернуть обратно, — решительно заявила я. В кои-то веки янычары были со мной согласны, и к моему удивлению — не только они.
— Асхарил права, — произнесла Джи’каара. — Этот склеп лучше оставить как есть.
Мутех заколебался. Он испытывал такое же отвращение, как и все мы, однако оставить тайну неразгаданной для него было всё равно что предать себя анафеме.
— Это неприемлемо, — заявил картограф. — Наш долг оценить, переложить в цифры и записать эту аномалию. Высшее благо требует бесстрашия. Неужели твоё бесстрашие тебя подводит, огненный воин?
