— А сами они могут что-нибудь производить?
— Что именно? — оглушительно рассмеялся Харкеман. — У них нет оборудования и нет людей. У них другое занятие. Единственное, что им остается, убраться отсюда и забыть эту планету.
— Мы могли бы продать им оборудование.
— Могли бы, если бы у них было что продавать за деньги. У них ничего нет. Единственное, что нам стоит сделать, — так это предоставить нашим людям возможность походить по земле и поглядеть в небо. Кстати, здесь неплохие девушки, — закончил Харкеман. — Насколько помнится, некоторые из них время от времени принимают ванну.
— Именно такие новости мы должны получить о Даннене. Пока доберемся до места, где его видели, он удалится на пару сотен световых лет, — сказал Траск с отвращением. — Согласен, нужно дать людям возможность выйти из корабля, конечно. Со временем мы сможем поставить на место этих двух, они нам не доставят хлопот.
* * *
Три корабля медленно сходились к точке в пятнадцати тысячах миль за пределами планеты и за линией захода солнца. “Бич космоса” нес на себе эмблему с изображением чешуйчатого кулака, сжимающего ядро кометы, как ручку бича, но по внешнему виду бич больше походил на веник. На “Ведьме” была изображена свернувшаяся кольцом змея, наделенная головой, руками и бюстом женщины. Валкенхейн и Спассо договаривались между собой о новом подключении к экрану, и Траск начинал подумывать, не маневры ли все это для того, чтобы поставить “Немезиду” под перекрестный огонь. Он поделился своим опасением с Харкеманом и Элвином Карффардом, и те засмеялись.
— Всего лишь сближение кораблей, — сообщил Карффард. — Однако ж, они будут ходить туда-сюда часа два.
— Да, Валкенхейну и Спассо их корабли не принадлежат, — принялся разъяснять Харкеман. — Они в долгу перед своими экипажами за предоставленные продовольствие и материалы до тех пор, пока все не станут совладельцами. Отсюда и внешний вид кораблей. На самом деле они даже не командуют, а просто возглавляют выборные командные советы.
Наконец, с более или менее командирским видом оба появились на экране. Валкенхейн закрыл на молнию рубашку и надел камзол. Гарвен Спассо оказался небольшого роста лысоватым человеком. Глаза были близко посажены, а изгиб тонкого рта выдавал хитреца. Спассо сразу же заговорил:
— Капитан, Боук сообщил мне, что вы находитесь здесь вовсе не по заданию герцога Уордсхейвенского. — Он произнес эти слова с горечью, почти обвинительным тоном.
— Верно, — ответил Харкеман. — Мы здесь потому, что, по мнению лорда Траска, другой корабль с Грэма, “Предприимчивость”, мог здесь оказаться. Поскольку его нет, необходимость в нашем пребывании отпала. Однако мы надеемся, что вы не станете препятствовать, если мы сядем и дадим нашим людям отдохнуть пару сотен часов. Они провели в гиперпространстве три тысячи.
— Ты видишь! — закричал Спассо. — Он хочет обманом заставить дать ему разрешение на посадку.
— Капитан Спассо, — вмешался Траск. — Прекратите давить на психику, в том числе и на свою. — Спассо свирепо взглянул на него с выражением воинственности, смешанной с надеждой. — Мне понятно, что вы тут замышляли. По вашему расчету, капитан Харкеман должен был создать базу для герцога Уордсхейвенского. И вы решили: раз вы опередили нас и приняли на себя оборону планеты, он предпочтет взять вас на службу герцогу, а не вымести вас отсюда, тратить боеприпасы, рискуя потерями, в том числе и людскими. Да, очень сожалею, джентльмены. Капитан Харкеман служит мне, а я совсем не заинтересован в базе на Таните.
Валкенхейн и Спассо переглянулись. По крайней мере, на экранах, что находились рядом, было видно, как тот и другой устремили взгляды каждый на свой экран.
— Понятно! — закричал вдруг Спассо. — Есть два корабля — “Предприимчивость” и этот самый. Герцог Уордсхейвенский снарядил “Предприимчивость”, а кто-то другой снарядил этот. Оба они хотят развернуть здесь базу!
Открывалась великолепная перспектива. Вместо того, чтобы ломать голову над тем, как выбраться из неприятной ситуации, они могут взять на себя миссию уравновешивания сил в борьбе за планету. Тут сгодится любое вероломство.
— Ну конечно, можете садиться, Отто, — сказал Валкенхейн. — По себе я знаю, что такое пробыть три тысячи часов в гипере.
— Вы живете в этом старом городе, где две башни? — поинтересовался Харкеман и посмотрел на обзорный экран. — Там, похоже, сейчас полночь? А что космопорт? Когда я здесь был, он никуда не годился.
— О, мы его ремонтировали. На нас работает большая команда местных…
Город оказался знакомым по рассказам Отто Харкемана и картинам Вэнна Ларча, написанным им во время длительного прыжка с Грэма.
Когда они подошли к городу, тот произвел на них впечатление своим размахом. Он простирался на многие мили от двух зданий-близнецов высотой почти в километр и заканчивался космопортом, построенным в виде восьмиконечной звезды. Кто бы его ни строил, когда солнечное великолепие Старой Федерации Терры клонилось к закату, он наверняка верил, что город станет метрополией густонаселенного и процветающего мира. Потом солнце Федерации закатилось. Никто не знал, что затем произошло на Таните, но, очевидно, ничего хорошего не случилось.
Поначалу та и другая башни выглядели такими же, какими были построены, но со временем оказалось, что одна в самом верху треснула.
В основном разбросанные вокруг башен, более низкие здания продолжали стоять, но появившиеся там и тут холмы сметенного в кучу строительного мусора отмечали места, где такие здания рушились. Космопорт внешне выглядел хорошо — центральный восьмигранный массив построек, посадочные стоянки и дальше — треугольные площадки доков для воздушных кораблей, складские помещения. Со стороны центральное здание выглядело целым, и казалось, что со стоянок убраны остовы потерпевших крушения кораблей и строительный мусор.
По мере того, как “Немезида”, буксируемая двумя своими пинассами и сопровождаемая “Бичом космоса” и “Ведьмой”, снижалась, иллюзия приближения к живому городу пропадала. Пространства между зданиями заросли лесом, перемежаемым рядом небольших полей и садовых участков. Когда-то здесь стояли три высотных здания, вмещавшие целых три расположенных по вертикали города. На месте третьего теперь находился оплавленный кратер, а рядом громоздилась цепь рухнувших частей здания. Очевидно, по это базе был нанесен удар ракетой мощностью около двадцати килотонн. Что-то подобное виднелось и в дальнем конце космопорта, и одно из оснований стрелы доков и складов представляло собой неразличимую гору шлака.
