Именно на такой случай несколько минут назад третий «Кентавр», направляемый полицейскими, в сопровождении двух отделений солдат СПО, направился к ближайшему тяжелому лифту. Сейчас он, должно быть, устроит сбежавшим неприятный сюрприз — и действительно, через секунду Гюнтер услышал грохот его стаббера, и с удовлетворением подумал, что это послужит бунтовщикам уроком.
Он пролез через разбитое окно продовольственного магазина и увидел, что несколько пожилых мужчин разожгли там костер, а один из них набивал коробку продуктами, которые ему удалось там раздобыть. Глядя в ствол лазгана Гюнтера, старый вор побледнел и взмолился:
— Это для моей жены и детей. Из-за этих беспорядков шахты закрыли, и я не могу честно зарабатывать.
Когда он увидел, что Гюнтера не тронула его мольба, его лицо потемнело, и он прорычал:
— Я имею право на это! Всю жизнь я работал ради Императора, и что получил? Он бросил нас здесь умирать!
Он был отвратителен Гюнтеру, был настоящим олицетворением зря потраченной жизни. Гюнтер нажал спуск, прожег дыру в голове вора, бесстрастно глядя, как безжизненное тело падает на землю. На секунду он подумал, не допустил ли ошибку, не позволил ли эмоциям влиять на свое суждение. Потом он увидел выражения на лицах остальных мародеров, пятившихся к окну, услышал их хнычущие, умоляющие извинения и обещания всегда хранить верность Императору, и понял, что слух о его единственном выстреле распространится и станет суровым уроком для всякого, кто об этом услышит.
Он не зря потратил боеприпасы.
ПОЛУГУСЕНИЧНЫЙ транспортер, выехавший встречать возвращавшийся конвой, остановился рядом на обочине. Молодой майор с тонким лицом поговорил с сержантом, потом обратился к другому сержанту, который, в свою очередь, указал ему на Гюнтера.
— Солдат Сорисон? — спросил майор, и Гюнтер, на секунду растерянно моргнув, подтвердил, что так точно, это он. К нему так давно не обращались по имени, что он почти забыл, как его зовут.
Он не знал, почему опять выбрали его. Он и не спрашивал. Его привезли в космопорт и привели в кабинет, который когда-то занимал Хенрик, а сейчас — полковник Браун. Поднявшись из-за стола, Браун встретил Гюнтера рукопожатием и замечанием насчет холодной погоды, словно приветствуя старого друга. Он предложил смущенному солдату сесть и посмотрел на него с улыбкой, вероятно, предназначенной, чтобы ободрить Гюнтера, но явно натянутой.
— Я слышал, вы только что вернулись из Телониус-сити, — сказал Браун.
— Да, сэр, — сказал Гюнтер. — Мы подавили беспорядки там.
— Это хорошо, — прошептал Браун, обращаясь больше к себе. — Хорошие новости. До сих пор нам было трудно проводить призыв в Телониус-сити, но, возможно, теперь…
Рядом с полковником стояли два лейтенанта СПО, а майор, который привел Гюнтера, присел у двери. Это было не такое многочисленное собрание, как то, на котором Гюнтер присутствовал в этом кабинете в последний раз, и самым заметным было отсутствие криговского полковника-186 с его офицерами — не считая, конечно, Хенрика. И все же было ясно, что происходит что-то важное, если только Браун расскажет, что именно.
Комиссар Костеллин стоял у окна, опираясь на подоконник. Его левая рука была в перевязке, и выглядел он так, словно за эти три недели постарел на десять лет.
Браун прочистил горло и разгладил усы.
— Как вы могли сделать вывод из последних событий, — начал он, — мы готовы перейти к решающей фазе этой войны. Мы отбили все атаки некронов, окружили их, и теперь мы — точнее, криговские офицеры и я — разрабатываем планы наступления с целью окончательного их разгрома.
— Вам, вероятно, так же известно, — добавил лейтенант, — что со времени… несчастных событий несколько недель назад, не было замечено никакой активности противника.
— Вы имеете в виду, — тихо сказал Костеллин, — с тех пор, как некроны истребили тысячи гражданских, которых мы заперли в городе вместе с ними?
— Э… ну да.
— Очевидно, — сказал Браун, — они прячутся в этой своей гробнице и зализывают раны. Следовательно, нашей задачей является уничтожить эту гробницу вместе с некронами внутри. К сожалению, ее структура и внутреннее устройство остаются тайной для нас, так как наша попытка в самом начале кампании направить разведгруппу внутрь пирамиды окончилась неудачей. Тем не менее, мы — точнее, наши техножрецы и технопровидцы — полагают, что нескольких атомных подрывных зарядов будет достаточно, чтобы уничтожить ее.
Гюнтер начал понимать, к чему идет дело. Костеллин высказал это за него:
— Нам нужен человек, чтобы доставить эти заряды.
— Человек, который не будет участвовать в бою, — сказал лейтенант, — а должен лишь ждать, пока не будет зачищен вход в гробницу. В этот момент под прикрытием остальных солдат отделения он должен доставить заряды внутрь пирамиды.
Полковник Браун добавил:
— Мы — точнее, полковник-186 — помним о вашем опыте работы в руднике, солдат Сорисон, и вашем неоценимом содействии успеху предыдущего…
Гюнтер услышал достаточно. Он, конечно, мог бы сказать, что атомные заряды раньше были для него всего лишь цифрой в документах, и он никогда их даже не касался, но это определенно было не то, что хотели от него услышать.
— Я хотел бы вызваться добровольцем на это задание, сэр, — сказал он, и был вознагражден явным выражением облегчения на лице командира.
Очевидно, раньше Брауну никогда не приходилось посылать солдат на верную смерть.
— Надеюсь, вы понимаете, что от вас ожидается, — сказал Костеллин. — Эти заряды невозможно подорвать дистанционно или поставить на замедленное действие. То и другое может дать некронам возможность обезвредить заряды. Вы должны будете пожертвовать своей жизнью, солдат Сорисон, как и остальные девять бойцов вашего отделения.
— Когда отправляться, сэр? — спросил Гюнтер.
Полковник Браун открыл ящик стола.
— У меня есть кое-что для вас, Сорисон, — сказал он. — В признание вашей… вашей самоотверженности. Я знаю, вы еще не так долго успели прослужить в СПО, но тот срок, что успели, вы служили с отличием, и после тех потерь, которые мы понесли… я так понимаю, в вашем отделении на данный момент нет сержанта.
Он достал из ящика пару сержантских нашивок. Гюнтер взял их и поблагодарил полковника. И не имело значения, что он не чувствовал себя готовым носить их. Это была воля Императора.
— Я знаю, это немного, — сказал Браун. — Если бы это зависело от меня… Я обсуждал вопрос с Департаменто Муниторум, и надеюсь… Хоть мы и не Имперская Гвардия, но за прошедшие месяцы мы сражались в одном строю с ними, жили и умирали вместе с ними, принося жертвы не меньшие, чем они, даже большие, и я не вижу причин, чтобы… Думаю, при данных обстоятельствах вполне можно рассчитывать на Железную Аквилу.
