Направленные двигатели «Грозовой птицы» взревели. Ее корпус разъело в тех местах, где его лизнуло ледяное живое пламя. Машина отодвинулась, разворачивая сопла к покрову бело-зеленой смерти, пожиравшей местность внизу от края до края горизонта, и рванулась в небо, с воем возвращаясь сквозь верхние слои атмосферы.
Корабль избавился от фосфекса, только достигнув пустоты. Если это пламя прицеплялось, единственным способом потушить его оставался контакт с холодным вакуумом.
В десантном отсеке «Грозовой птицы» легионер в доспехе терминатора держал обгоревшие останки своего командира, пока весь находившийся внутри воздух уходил в пустоту. Затем он рухнул, наконец сдавшись.
— «Инфидус Диаболус», говорит «Грозовая птица» АТ-394, прибываем на кормовую пусковую палубу номер четырнадцать, — произнес Дал Ак из кабины десантно-штурмового корабля. — Мне нужна подготовленная и ожидающая аварийная медицинская бригада. Готовьте апотекарион для работы с критическими повреждениями от фосфекса и пребывания в пустоте. Приоритет номер один.
— «Грозовая птица» АТ-394, свободных медицинских групп нет, — пришел насыщенный помехами ответ. — Апотекарион уже переполнен поступающими пострадавшими.
— Я везу капитана Сор Талгрона. — просто сказал Дал Ак. На мгновение последовала пауза, затем связь со щелчком переключилась на другой канал. Раздался новый голос.
— Принято, «Грозовая птица» АТ-394. Медицинская бригада подготовится и будет вас ждать.
— Он будет жить?
Урлан бросил взгляд назад, на говорившего — Темного Апостола Ярулека. Тот стоял, скрестив руки на груди. Вокруг стола собралось еще несколько прочих офицеров и легионеров. На всех были заметны следы битвы, у многих виднелись раны разной степени тяжести.
— Я удивлен, что он вообще жив сейчас, — произнес Урлан, тщетно пытаясь протереть линзы визора шлема от крови. — Удивлен, что он был жив, когда попал сюда.
— Но ты можешь его спасти?
Урлан посмотрел на пациента, корчащегося на столе перед ним.
— Нет, — сказал он.
— Тогда его судьба в руках богов, — произнес Ярулек.
Урлан снова повернулся к теперь впавшей в кому, подергивающейся массе расплавленной химикатами плоти на столе перед ним. Сложно было поверить, что это — его капитан.
— Выйдите, — сказал он через плечо. — Дайте мне поработать. Я сделаю, что смогу.
Он был в яме с Волхаром Рефом.
Грудь проповедника сомкнулась, запечатав внутри разбитую варп-склянку. Они сбросили его в подготовленный Ярулеком каменный мешок, и он тяжело ударился о дно шахты. Бесполезные парализованные ноги подогнулись под ним. Тесная темница давила на него со всех сторон, удерживая в частично вертикальном положении, но он являл собой жалкое зрелище, свернувшись в неуклюжую позу эмбриона на дне ямы. Перед тем, как они скинули его внутрь, Ярулек нитками зафиксировал ему глаза в открытом состоянии. Это был злой поступок, и Сор Талгрон жалел, что не пресек его.
Затем они забили люк над ним при помощи плит и камней, аккуратно опустив первые куски и наспех набросав остальные. Многие фрагменты были крупными, и между ними оставались заметные зазоры. По крайней мере, какое-то время он не остался бы без воздуха. Наконец, они снова подтащили поверх отверстия тяжелый алтарный камень и закрыли гробницу, запечатав ее цепями и грудами щебня.
Реф был в сознании, когда они сбросили его вниз, и оставался жив до сих пор. Существа, занявшие место его сердца, удерживали его бодрствующим и в здравом уме, подавив анабиозную мембрану. Сколько лет мог разум продолжать пребывать погруженным во мрак, будучи в сознании, но не имея возможности пошевелиться, прежде чем впасть в безумие?
Теперь Сор Талгрону предстояло это выяснить.
Он был в яме с Волхаром Рефом.
Их прижимало друг к другу. Темнота была абсолютной, однако Сор Талгрон мог видеть. Он не стал задаваться вопросом, почему так происходит. Реф дышал короткими, судорожно-резкими глотками, которые участились, когда он увидел, что Сор Талгрон находится так близко от него.
Его кожа имела нездорово-серый оттенок, на теле пульсировали толстые лилово-черные вены. Внутри его плоти двигались существа: существа, которые извивались и сокращались. Он представлял собой инкубатор, носителя, и то, что содержалось внутри него, желало выйти наружу. Сор Талгрон слышал в своем сознании его шепчущие, сводящие с ума голоса. Оно хотело вырваться из материального тела Рефа, выйти в эту область бытия, используя его плоть как врата.
Впрочем, время еще не пришло. Пока не пришло.
То, что обитало внутри Волкара Рефа, представляло собой лишь крошечную часть целого — остальное находилось в бурлящих глубинах варпа: ждущее, нетерпеливое, полное ненависти. То, что ему было об этом известно, не казалось чем-то странным.
— Мне жаль, — произнес Сор Талгрон. — Я надеялся, что будет иначе. Однако это необходимо. Когда придет время, нужно будет пробить проход во дворец. Мы должны делать все, что послужит этой цели.
Он видел расширенные, налитые кровью глаза Рефа. Тот неотрывно глядел на него в ответ, веки были грубо пришиты в открытом положении. По щекам бежали слезы из крови и шипящего ихора. Во взгляде читался ужас — он знал, что внутри его плоти что-то зарождается. Что собственная плоть больше ему не принадлежит.
— Я мертв, — сказал Сор Талгрон. — Вот почему я здесь. Это мое наказание.
Он вытянул руку, заметив мимоходом, что плоть на ней покрыта волдырями и дымится, и прижал пальцы к грубо заштопанной ране на животе проповедника Рефа. Кожа не зажила, и он протолкнул кисть внутрь.
Существа начали корчиться во тьме. Он почувствовал, как они тычутся в кисть и предплечье. А затем они начали зарываться в его плоть. В этом ощущении не было ничего неприятного. Червеобразные отростки, извиваясь, продвигались от предплечья внутрь бицепса. От этого ужасающе обгоревшая плоть пошла рябью и стала выгибаться.
Они извивались и зарывались все дальше, сквозь плечо и вглубь тела, закапываясь в органы. Один проталкивался вверх по шее, от чего горло вздулось. Он продавил себе дорогу через основание черепа и погрузился в мозг. Сор Талгрон почувствовал давление на свой разум. От странного ощущения он улыбнулся, и с его губ сорвался смешок. Он увидел в немигающих глазах Рефа страх и отвращение.
Потом отростки начали втягиваться обратно, и улыбка Сор Талгрона сменилась внезапной паникой. Демонические протуберанцы пустили корни внутри его плоти, вцепились в него и не собирались выпускать из своей власти.
