— Ты из Империума, — сказала женщина, с подозрением глядя на аквилу на фуражке комиссара. — Почему мы должны верить тебе?
— Я могу вывести вас из города, — ответил Костеллин.
— А с этой планеты?
— С милостью Императора в этом не будет необходимости. Со мной армия, готовая сражаться с захватчиками. Мы сможем…
— Не слушайте его, — прошипел мужчина. — Это всего лишь слова. Где был Император, когда пришли эти чудовища? Почему его армия не защитила нас?
— Я знаю, вам кажется, что вас бросили, но…
— Нас заперли в этом аду, — сказала женщина. — Оставили на растерзание! — она расплакалась. — Мы думали, что никогда больше…
— Атака застала нас всех врасплох, — сказал Костеллин. — Мы делали все, что могли. Но теперь мы побеждаем. О вас не забыли.
— Так долго нам пришлось… жрецы говорили…
— Я знаю, что они вам говорили, но теперь вы видите, что они ошибались. Да, вы жили в аду, но есть мир за пределами этого города, и люди, которые помнят о вас.
Раздался выстрел, лазерный луч с шипением прошел мимо его уха, и чей-то голос проревел:
— Лжец!
Костеллин обернулся и увидел, что в комнату вошел невысокий коренастый человек. Он носил белые одеяния священника, но они были осквернены и обгорели, краска на священных рунах размазалась.
— Мариг, — прошептала женщина. — Мы думали, ты… ты…
Пришелец шагнул вперед и обвиняюще указал на Костеллина.
— Этот человек вам лжет! Он обещает свободу, а тем временем его солдаты убивают нас.
— Нет, — сказал Костеллин, — этого не может…
— Они застрелили четверых наших братьев. Они и меня пытались убить, но моя вера в Железных Богов спасла меня!
Костеллин почувствовал, как при этих словах его палец дергается, словно нажимая спуск. В других обстоятельствах он немедленно казнил бы этого еретика на месте.
— Их слишком много, Мариг, — умоляюще сказал бородатый, — а у нас только два ствола… то есть, теперь три. Может быть, мы…?
Его жена закончила мысль:
— Может быть, мы сдадимся, воззовем к их милосердию? Они знают, через что нам пришлось пройти, они должны понять…
— Их Император не поймет ничего. Ему чуждо милосердие. Разве вы не видите? Я знаю, как они поступят. Они убьют нас, чтобы не позволить раскрыть те истины, которые мы узнали.
— А сколько ваших убили некроны? — спросил Костеллин. Его слова были адресованы жрецу, но предназначены для остальных. Мариг был безумцем. Однако он не был глупцом. Протянув руку к человеку, приведшему сюда Костеллина, он забрал у него плазменный пистолет, дав взамен свой лазган. Осмотрев незнакомое оружие, жрец улыбнулся, но его улыбка превратилась в хищный оскал, когда он навел пистолет на Костеллина.
— Наш бог говорил ясно, хотя лишь немногим дано было понять. Он предупредил, что сопротивление вызовет Его гнев, и так оно и случилось. Однако, сражаясь с Его врагами, отправляя их на Его суд, мы можем показать Ему…
Костеллин, бросившись вперед, попытался схватить пистолет. Его пальцы почти ухватились за рукоятку, но Мариг отскочил слишком быстро, случайно при этом выстрелив. Другие беженцы бросились в укрытия, а Костеллин, проклиная свои замедлившиеся от старости рефлексы, оттолкнул жреца и бросился бежать. Перепрыгнув перила лестницы, он приземлился на шаткую ступеньку и едва не слетел по лестнице вниз головой. Когда Костеллин спустился на первый этаж, над его головой с шипением пролетел второй плазменный заряд, который, разорвавшись, обжег и на некоторое время ослепил его. Костеллин слышал тяжелые шаги бегущего по лестнице безумного жреца.
Ослепленный вспышкой мини-сверхновой, Костеллин на ощупь нашел дверь. Спотыкаясь, он вышел на дорогу и нащупал свой брошенный цепной меч. Он подобрал его, и в этот момент его зрение наконец прояснилось, нажал руну активации, меч скрежетнул, но не завелся.
Мариг схватил его сзади, выкручивая руку, пока Костеллин не выронил меч, и снова приставил пистолет к голове комиссара.
— Назад! — завопил жрец. — Назад!
Костеллин увидел силуэты гвардейцев Корпуса Смерти, бегущих вперед, видел отблески на их лазганах.
— Я насчитал девятерых, — сказал он в вокс-микрофон. — Но в других зданиях могут быть еще. Их главарь — жрец. Убейте его, и остальные разбегутся или сдадутся. У них на всех только два лазгана, и, насколько я понял, нет подрывных зарядов.
— Ваш офицер у нас! — закричал Мариг. — еще шаг вперед, и я убью его! Клянусь Железными Богами, я так и сделаю! Назад! Оставьте нас, если вы цените его жизнь!
Он явно не знал, что такое Корпус Смерти Крига.
КОСТЕЛЛИН не почувствовал попадания лазерного выстрела, который убил его.
Он вообще ничего не почувствовал. Просто он упал и не мог подняться, словно его придавила какая-то невидимая тяжесть.
Он слышал топот солдатских ботинок рядом со своей головой, слышал рев двигателей приближавшихся «Горгон», но не слышал выстрелов. Он был прав: после смерти жреца — труп Марига лежал на дороге рядом с ним — его последователи бежали, не приняв боя. Армия Крига могла двигаться дальше.
Перед глазами Костеллина возникла противогазная маска.
— Полковник? — прошептал он.
Маска наклонилась ближе, ее хозяин опустился на колени рядом с комиссаром, и Костеллин разглядел на его наплечниках знаки различия квартирмейстера.
— Скажите мне худшее, — прохрипел он, пытаясь отогнать парализующий страх. — Вы сможете помочь мне? Я выживу?
Квартирмейстер покачал головой.
ОН стал обыскивать шинель комиссара, зачем — Костеллин не мог догадаться, пока криговец не извлек из его кармана то, что искал — святую реликвию, куб с фрагментом кости. Квартирмейстер взял его с должным почтением, и спрятал в свою шинель, и лишь после этого обратил внимание на человека.
Его лицо, скрытое противогазом, было похоже на череп, словно он был предвестником самой смерти. Это было последнее, что видели в жизни многие люди Крига. Костеллин никогда не думал, что и он, встречая смерть, увидит то же самое, не думал, что он может оказаться на их месте.
В молодости он думал, что погибнет в бою. К старости он уже надеялся на более спокойную смерть. Но никогда ему не приходило в голову, что его могут застрелить собственные солдаты. Ему было почти смешно при мысли о том, какой нелепой была его смерть.
— Да упокоится с миром твоя душа, — сказал квартирмейстер. — И знай же, что твоя жертва угодна Императору. Твоя жизнь была достойной.
Потом он рукой в перчатке закрыл глаза комиссару.
Последнее, что почувствовал Костеллин, прежде чем провалился во тьму — как квартирмейстер забирает цепной меч из его руки.
