Его отпустили на рассвете.
Мейс спустился по побитой временем каменной лестнице Министерства юстиции. Перистое облако над Дедушкиным уступом розовело цветами утра. Фонари побледнели. Но улицы были по-прежнему переполнены людьми.
Дорожная сумка висела у него за спиной. Бластер был прикреплен к лодыжке. Световой меч был спрятан во внутреннем кармане куртки под левой рукой.
Он скользнул в толпу и позволил ей унести его своим течением.
Бесконечная вереница лиц проносилась перед ним, встречая его взгляд безо всякого интереса или не встречая вовсе. Колеса транспортов стучали по дороге. Музыка вырывалась из открытых дверей и вытекала из персональных проигрывателей. Периодически звучный рев гудков паровых краулеров заставлял толпу прижаться то к одной, то к другой стороне дороги. В такие моменты его кожа покрывалась мурашками от случайных чужих прикосновений. Запах человеческого пота смешивался с мочой юзземов и мускусным зловонием тогори-аннев. Он вдыхал неповторимый резкий аромат локтевых гланд т'ланда-тилов и дым горящих на огне из ламм листьев портаака, и ему не оставалось ничего, кроме как удивляться тому, насколько чуждым казалось все это. Но здесь чужаком был сам Мейс.
И он не мог понять, что же ему делать дальше.
Из личных дневников Мейса Винду
Я должен был уже быть на пути к Депе. Я бы мог отправиться в «Зеленую Мойку высокогорья» и выйти на контакт с оставшимися агентами Республиканской разведки. Я бы мог нанять собственную команду. Взятка, донная Джептану, полностью опустошила кредитный счет «Кинсэла Трэппана» (на нем никогда не было больше нескольких тысяч), но зо этим счетом ведет наблюдение Совет джедаев. Новые ресурсы поступили бы при первой же необходимости. Паровой крау-лер было бы не так уж сложно достать, а улицы переполнены опасно выглядящими людьми, которые, вероятно, пожелали бы наняться. Я бы мог сделать кучу всего.
Вместо этого меня куда-то уносит поток толпы.
Я понял, что боюсь. Боюсь еще раз ошибиться.
Непривычное чувство. До Джеонозиса я даже не думал, что подобное вообще возможно.
В Храме мы запоминаем, что единственной ошибкой, которую может совершить джедай, является потеря доверия к Силе. Джедай не «придумывают, что делать дальше», и не «вырабатывают план». Подобные действия противоречат бытию джедая. Мы позволяем Силе течь сквозь нас и следуем ее течению, несущему к миру и справедливости. Большая часть подготовки джедая посвящена тому, чтобы научить нас доверять своим инстинктам, чувствам, а не разуму. Джедай должен научиться «не-думать» над ситуацией, «не-действовать»: стать пустым сосудом, который Сила заполнит мудростью - и действием. Мы чувствуем правду тогда, когда перестаем анализировать ее. Сила действует через нас, когда мы прекращаем пытаться. Джедай не принимает решений. Джедай доверяет.
Если взглянуть немного иначе, нас не учат думать. Нас учат знать.
Но на Джеонозисе наше знание подвело нас всех.
Харуун-Кзл уже научил меня тому, насколько трагичными могут быть последствия веры в то, что случившееся на Джеонозисе было единичным случаем. Это может произойти и снова.
Произойдет снова.
Я не знаю, как это остановить.
Приехать сюда одному казалось правильным… но это было правильным с точки зрения интеллекта, а он обманывает. Отправиться за Депой самому - я чувствую, это было верным… но я более не могу доверять своим чувствам. Тени в Силе заставляют наши инстинкты работать против нас.
Я не знаю, что делать. И я не знаю, как решить, что делать.
Но существуют инстинкты, которые слабо связаны с джедайской подготовкой. Один из них сработал, словно окрик «Эй, приятель!» из-за спины, и заставил Мейса обернуться. И не увидеть никого.
Ощущение пришло сквозь Силу.
Мейс пробежался взглядом по морю из лиц, голов и дыма паровых краулеров. Перекошенные вывески кафе мокрые из-за влажного воздуха. Тележка, запряженная усталым траводавом в противочесоточном ошейнике.
Водитель, вопящий электронным голосом: «За два кре-да! Куда угодно по городу! За два креда!» Неподалеку рычит юззем с замутненными алкоголем глазами. Он запряжен в двухколесное такси: сейчас он обернулся в упряжи и схватил человека, сидевшего на сиденье. Поднял его над головой огромной лапищей, показывая сильно искривленные когти на другой, и рычит: «Нет денег? Без проблем. Я голоден».
Еще один окрик…
На этот раз Мейс уловил направление. В людской массе образовался выступ, который позволил ему заглянуть на сотни метров вперед по улице: стройный корун, раза в два младше Мейса, темная кожа, одет в прилегающую к телу коричневую рубашку и штаны гхошина из джунглей. Мейс успел заметить быструю вспышку белых зубов и намек на удивительную синеву глаз, затем корун развернулся и пошел дальше по улице.
Эти удивительные глаза… Мейсу показалось, что он видел их раньше. На улице прошлой ночью, приблизительно когда начался мятеж…
Мейс последовал за ним.
Ему нужно было идти хоть куда-то. А это направление выглядело многообещающим.
Молодой корун явно хотел, чтобы за ним шли: каждый раз, когда толпа смыкалась меж ними и Мейс терял его, очередной окрик сквозь Силу направлял его взгляд.
У толпы свой жизненный ритм. Чем быстрее старался двигаться Мейс, тем большее сопротивление он встречал: локти, плечи, животы и даже пару раз старинный жест - кулак, упирающийся в грудь - вкупе с не слишком приветливыми предположениями о том, что Винду никто не учил ходить нормально, и предложениями заполнить этот пробел в его образовании. В подобных случаях он просто говорил: «Тебе не стоит со мной драться». Он не давал себе труда подкреплять это Силой - хватало одного взгляда в глаза.
Один особенно перевозбужденный парень не сказал ни слова и предпочел пообщаться путем мощного хука, направленного в нос Мейса. Джедай наклонил голову, словно склоняясь в вежливом поклоне, и кулак молодого человека ударился в лобную кость обритого черепа Мейса. Винду уже собирался перейти к дружеским советам на тему терпения, ненасилия и цивилизованного поведения (или, по крайней мере, к мягкой критике неправильности удара), но увидел агонию на лице постепенно сползающего вниз и держащегося за разбитые костяшки парня и вспомнил одну из любимых фраз Йоды: «Самые важные уроки преподаются без слов». Так что он лишь пожал плечами, извиняясь, и пошел дальше.
Давление толпы упорно противопоставляло преследование закону уменьшающейся отдачи: Мейс не смог бы добраться до молодого коруна без привлечения еще большего внимания и возможных травм не достаточно вежливых людей. Иногда, когда корун бросал быстрый взгляд назад, Мейсу казалось, что он замечает некий намек на улыбку, но между ними было слишком большое расстояние для того, чтобы прочесть ее смысл. Была ли улыбка ободряющей? Дружественной? Просто вежливой? Предвещающей неприятности?
