Позади бункеров Калли разглядела далекий розовый горизонт Астроблемы и ощутила запах розового песка, задувающего через заброшенные ветряные щиты.
Она коснулась золотого медальона на шее.
— Это означает «звездная рана», — произнес Биндерман.
— Простите? — спросила Калли, вдруг осознав, что тот стоит рядом.
— Астроблема. Это означает «звездная рана», — повторил он.
— Да, я знаю, мистер Биндерман.
— Конечно, знаешь, такая образованная девочка. Наверное, мне следует обращаться к тебе «мэм».
— Я не хочу быть главной, — сказала Калли.
— Думаю, что тебе это нужно. Что им это нужно, — тихо ответил он.
Калли закинула карабин за спину, вытерла губы и хлебнула из фляжки тепловатой воды. Позади них остатки Двадцать шестой расселась прямо на земле или приткнулась в тени. Слышно было, как Ларс Вульк пререкается с Антиком.
— Его надо приструнить, — произнес Биндерман.
— Которого?
Биндерман улыбнулся. Калли посмотрела на остальных. Дженни Вирмак, богатенькая девочка из Верхограда, стояла в стороне от остальной группы, глядя на север, в сторону дома. Из Горловины Пласта Орест Принципал казался неясным голубым бугорком на горизонте. Дженни Вирмак ни с кем не разговаривала уже несколько часов.
Ласко, тощий помощник ткача из Гинекса, перешнуровывал ботинки. Ранаг Зелумин, шлиховальщик руды из Гинекса, потерял два пальца при нападении на шоссе, и Рейсс делала ему перевязку. Калли всегда знала Зелумина как веселого и приветливого человека. После ранения он стал поникшим и задумчивым. Калли полагала, что скорее от шока, чем от кровопотери. Еще один, о ком надо будет беспокоиться.
Калли попыталась вспомнить имена новых для нее людей. Внушительный бородатый мужчина в темных очках, куривший лхо-сигарету так, словно она была для него последней, — Жакарнов, как-то так. Он много не разговаривал. Калли слышала, что Жакарнов работал оператором ткацкого станка в рабочем поселке Кейпток и относился к службе в СПО всерьез. И несомненно, был ветераном третьего резерва. Интересно, почему он так и не получил звания? Из-за физической формы, вероятно. Мужчину средних лет неподалеку звали Бранифф. Он все время говорил о своих детях и показывал всем их пикты. Калли была бы не против, если бы он перестал, потому что это сводило всех с ума. Просто Бранифф умудрялся таким образом напоминать остальным, что у всех остались любимые и близкие, кроме, наверное, Рейсс.
Рыжеволосая веснушчатая женщина, по имени Саша, ссутулилась на противоположной стороне улицы. Калли так и не уловила ее фамилию. Саша разговаривала с темнокожим прислужником Механикус по имени Робор, для которого служба в третьем резерве была частью кузнечного ученичества. Кузница требовала от большинства низших работников отслужить срок или два в СПО. Предполагалось, что это сближает имперскую и механиковскую половины Ореста, но все понимали, что половины всегда будут раздельными, так же как все знали, что половины никогда и не были половинами.
Дальше от Саши и Робора стоял мелкий отвратный крысеныш по имени Фирстин, у которого были самые плохие зубы, которые Калли когда-либо видела. Фирстин курил вонючие черные чируты, которые и объясняли состояние его зубов. Голла сказала, что Фирстин находился в третьем резерве по приговору Магистратума за торговлю запрещенными товарами. Рядом с ним, пробуя одну из его гадких чирут, стоял горилла по имени Вольпер — толстошеий тупица, который работал грузчиком в Аргентуме.
Еще были двое, чьих имен она вспомнить не могла. Это сколько получалось? Восемнадцать, включая ее? Мобилизованная двадцать шестая уменьшилась до восемнадцати человек. Тем не менее ответственность была большая.
Подошли Голла с Иконисом.
— Калли-детка, мы с Боном тут осмотрелись, — сообщила она. — Не нашли ни вокса, ни еды, ни колонок, ни проточной воды. Мы с Боном искали очень тщательно.
— В поселении таких размеров должна быть вода, — сказала Калли.
Бон Иконис помотал головой:
— Мы искали. Тут нет водоснабжения, нет труб, нет стоков. Им приходилось беречь и охранять воду наравне с остальными ценностями. Они унесли ее с собой.
— Унесли с собой? — переспросил Биндерман.
— Здесь никого не осталось, — пояснил Иконис.
— Тогда почему у меня ощущение, что за мной следят? — спросил Биндерман, бросая взгляды по сторонам.
Калли тоже огляделась. В ярком свете дня щебечущие стайки зефирид лавировали между верхушками бункеров. Дженни Вирмак по-прежнему пялилась в никуда.
— Калли-детка? — позвала Голла.
— Мы идем дальше, — сказала Калли решительно. — Отыщем воду и найдем укрытие на ночь. Третье желание — вокс. Бон, мистер Биндерман, будьте добры, поторопите остальных, чтобы были готовы к выступлению.
Она пошла прочь, Голла догнала ее.
— Ты куда направилась, сестренка?
— Нужно поговорить с Дженни, — тихо ответила Калли. — Она уже на грани.
— Угу, — согласилась Голла.
— Так что, это Бон Иконис?
— Что?
— Мы с Боном то, мы с Боном се…
— Замолчи!
— Он тебе нравится. Хочешь, чтобы он стал твоим особым другом.
— Замолчи сейчас же! — прошипела Голла, сдавленно фыркая.
Калли остановилась и с улыбкой повернулась к подруге.
— Только попробуй сказать, что нет, — прошептала она.
— Нет!
— Врунья.
Голла Улдана залилась краской.
— О, да ты втюрилась не на шутку! — сказала Калли. — Насмерть просто.
— Так очевидно, да?
— Так же, как очевидно, что он обалденный.
— Ты же замужем, Замстак!
— Если я не хожу в магазин за плойнами, еще не значит, что не сумею разглядеть тот, что посочнее.
Голла хихикнула:
— Он обалденный, да! А что, правда, так заметно?
Калли покачала головой:
— Да, так заметно.
— Замолчи!
— Иди поднимай остальных. Можешь построить глазки своему обалденному Бону.
Голла поджала губы и спросила:
— Я как, нормально выгляжу?
— Ты в центре зоны боевых действий, Улдана. Хватит уже!
Голла прыснула и побежала обратно.
Калли подошла к Дженни Вирмак.
— Твоя подруга, — произнесла Дженни, не глядя на Калли, — хороший человек.
— Моя подруга?
— Большая женщина. Из низов, я полагаю, но очень сердечная.
— Голла очень добрая, — сказала Калли. — Ты как?
— Я хочу… Я хочу домой, — ответила Дженни Вирмак.
— Мы работаем над этим, — заверила ее Калли.
— Я хочу в улей, где безопасно. Я хочу внутрь. Папа хочет, чтобы я пришла домой.
