– Ах, какая красота! – искренне восхитился Рамвальд конунг, взяв подарок в руки, и прочитал на память:
С юга летели
над лесом дремучим
девы-валькирии,
битв искавшие;
остановились
на отдых у озера,
лен драгоценный
начали прясть [3].
Где же ты достал такую роскошь? – Он поднял глаза на Торварда.
– Добыча. – Торвард небрежно пожал плечами.
– Да, разумеется! – Рамвальд конунг засмеялся. Видно было, что дорогой подарок несколько уменьшил его тревогу перед гостем. – Такому старику, как я, нетрудно и позабыть, откуда молодой и сильный вождь берет сокровища! Мой сын, Эдельгард ярл, ты знаешь, сейчас в походе в Западных морях, и мы не сомневаемся, что он тоже привезет домой немалые сокровища.
– И я не сомневаюсь. – Торвард кивнул, и это была вовсе не вежливость, а просто плод знакомства с Эдельгардом ярлом. Тот ведь тоже своего не упустит…
– Фру Оддрун! – Рамвальд конунг оглянулся в сторону женской скамьи, выискивая взглядом невестку. – Ох, жена моего сына вышла куда-то, ну да ничего. Йомфру Альделин! – Он обратился к одной из девушек, и та поднялась. – Пока сестры твоей нет, я прошу тебя исполнить за нее обязанности хозяйки и поприветствовать в нашем доме знатного гостя!
Управитель толкнул кого-то из слуг, сделал знак кравчему; опомнившись, домочадцы зашевелились, йомфру Альделин подали позолоченный рог. Торвард молча ждал, пока хозяева выполнят все положенные обряды гостеприимства, но его тяжелый темный взгляд заставлял руки дрожать и бестолково хватать не то, что нужно. Сперва рог уронили, потом ковшиком плеснули пиво мимо, потом девушка споткнулась и чуть все не разлила.
Наконец она подошла, держа рог перед собой обеими руками. Сестра конунговой невестки была еще молодой, лет семнадцати, стройной девушкой со светлыми мягкими волосами ниже пояса, золотистыми веснушками на точеном носике и ясными серо-голубыми глазами. Этой зимой ее впервые привезли в конунгову усадьбу из родного дома, чтобы до весны подобрать подходящего жениха. Платье из тонкой зеленой шерсти с полосками цветного шелка, белая рубашка с золотой уладской тесьмой, золотое ожерелье с несколькими полупрозрачными зелеными камешками в сочетании с ее собственной красотой и свежестью придавали ей вид знатной красавицы из старинной саги. Вот только тот, перед кем она стояла, напоминал не столько героя, сколько дракона, принявшего человеческий облик. Девушка явно робела и жалела, что ее сестра куда-то отлучилась так не вовремя и тем переложила на нее эту тревожную обязанность.
– Приветствую тебя, Торвард конунг, – только и сказала она.
Пока она думала, что бы еще прибавить, Торвард уже взял у нее рог. Выпив, он вытер рот прямо рукавом шелковой рубахи и вдруг наклонился к ней; Альделин невольно отпрянула, как от ядовитого дыхания дракона, но Торвард, даже не заметив ее попытки к бегству, поцеловал ее в губы так уверенно и крепко, как собственную невесту. По скамьям пролетело изумленное и недовольное восклицание: целовать хозяйку обычай позволял гостю во Фьялленланде, но не здесь. Девушка беззвучно охнула, схватила опустевший рог и выбежала из гридницы. А Торвард, не провожая ее глазами, повернулся к Рамвальду конунгу и спросил:
– Где ты разместишь нас?
– У меня в усадьбе два гостевых дома, там поместятся триста человек, – ответил Рамвальд конунг.
Он тоже был задет, но промолчал: гость есть гость. Особенно такой. Понятно, что после долгого пребывания в море кровь взыграла в нем при виде такой молодой привлекательной девушки, но надо надеяться, в дальнейшем он сумеет лучше держать себя в руках…
– Но я хотел бы, чтобы ты и твои ярлы остались у меня… – добавил Рамвальд конунг и опять усомнился, что действительно этого хочет.
– Благодарю, но мне лучше быть с моими людьми. На всякий случай.
И Торвард впервые улыбнулся. Но это была не прежняя его улыбка, быстрая, живая и открытая. Она словно бы всплыла из каких-то неведомых глубин и медленно осветила лицо, причем Торвард улыбнулся только правой половиной рта. Рамвальд конунг никогда не видел кюны Хёрдис и не знал, что так улыбается Торвардова мать-ведьма. Но фьялли это знали, и при виде новой улыбки вождя их каждый раз пробирала дрожь.
А кварги так и не поняли, что он имел в виду: что ему следует оберегать своих людей от Винденэса или Винденэс от них.
Фьяллям освободили два больших гостевых дома прямо в конунговой усадьбе, и они расположились там. Прослышав, что конунг фьяллей покупает в большом количестве меха, шерсть и кожи, расторопные торговцы мигом навезли в усадьбу всякого: и подороже – для знатных, и подешевле – для дренгов. Широкий двор усадьбы мигом превратился в подобие торга. Торвард прохаживался вдоль разложенного товара, придирчивым взглядом оценивая привезенное.
– Что это ты приволок? – Он остановился перед волокушей, на которой были разложены одна на другой три медвежьих шкуры – бурая, потемнее, другая посветлее, с рыжеватым отливом, и третья почти черная. – У нас во Фьялленланде медвежьи шкуры носят только бонды.
– Но ведь это самый подходящий мех для берсерка! – ответил находчивый торговец. – Берсерк, «медвежья шкура», что же им еще носить! А ведь не может такого быть, чтобы у тебя, конунг, в дружине не оказалось ни одного берсерка!
– Ну, парочка «медведей» у меня есть! – Торвард усмехнулся и крикнул: – Бьёрн! Иди сюда, тут для тебя кое-что принесли! [4]
– Посмотри, конунг! – окликнул его Сёльви. – Никогда такого не видел!
Отвернувшись от связок дорогих собольих шкурок – и местных, и квиттингских, и даже говорлинских, черных с рыжеватым отливом, – Торвард обернулся на знакомый голос. Сёльви стоял возле волокуши, на которую было выложено несколько больших шкур с длинным густым ворсом, почти белым, только с серыми полосами по бокам. Выглядели шкуры красиво и очень необычно.
– Что это? – Торвард поднял глаза на хозяев товара. – Что-то я таких зверей не знаю.
Товар привезли мужчина и женщина, оба барландцы, судя по бусам, плотно охватывающим шеи, – из голубых, зеленых и янтарных круглых шариков. Подвески из таких же бус у женщины на висках спускались с ленты, повязанной поверх головного покрывала.
– Это ледовые волки, Торвард конунг, – с достоинством ответил мужчина.
– Никогда о таких не слышал.
– Их добывает племя, которое называет себя хильелапси. Их земли примыкают к Ледяному морю. Это на север от Барланда, если по суше, и на северо-восток от вандров, если идти по морю. Хотя я не слышал, чтобы кто-то ходил туда по морю, там ведь, как говорят сами хильелапси, лед не тает круглый год. А мы торгуем с ними на наших северных рубежах.
